Вышний Волочек. Видео 02, продолжение
(00:00:00) ОБ: Я только знаю, Женя поставил мне мои эти… телефоны, этот мой телефон, вот он, поставил на букву «А» Маша, А Женя, А Коля, вот я знаю, первый-второй-третий, а мне не видно ничего теперь. А вот когда он привез мне …
(00:00:19) Маша: Не видишь, не видишь
(00:00:21) ОБ: … этот сотовый телефончик… Коля привез… так тогда еще я даже смс-ки печатала. Ой, так хорошо я…
(00:00:33) ДМ: Умеете смс-ки посылать?
(00:00:34) ОБ: а теперь не вижу. Было тогда зрение у меня. А я говорю, может, с этого телефона у меня и зрение пошло? Да нет, я на огороде тогда надорвалась с болью страшной
(00:00:48) Маша: (?)
(00:00:50) ОБ: Давайте, подождите, я сейчас уберу тут сахарный песок.
(00:00:55) ДМ: Ага, вот так хорошо.
(00:00:57) ОБ: Это мед тут у меня стоит.
(00:01:03) Маша: Какое есть здоровье – такое береги последнее
(00:01:10) ОБ: Вот так, Толгская Божия Матерь привела к нам опекуншу, назначили. Тетя Валя присылала 100 руб. в месяц, мамина сестра, и ГорОНО 100 руб. в месяц на двоих давали. Это 200 у нас стабильно были всю войну, вот
(00:01:34) ДМ: Т.е. я правильно понимаю, что жила у вас квартирантка, и потом она стала вашей опекуншей
(00:01:41) ОБ: Да, мама попросила: «Останьтесь». И она осталась. А потом тетя приехала сюда, хотела нас забрать. А мы гов… Посмотрела.. Ну как забрать – дом, вещи, тут все и еще мы не прожили ничего.. У тети Вали там тоже… у мужа… тоже осиротели. Муж…
(00:02:02) ДМ: А тетя Валя откуда приехала?
(00:02:05) ОБ: она с Ярославля, из-под Ярославля, она комсомолка была уже, и коммунистка была. Бывало, приедет она еще незамужняя, я маленькая помню… Мама говорила: «Валя, запомни, Бог есть», - я маленькая …. Вот фотографии-то есть, я стою на скамеечке, а тетя Валя сидит стриженая, так зачесано (показывает – прим.), значит. А она: «Бросьте, тетя Маня, никакого Бога нет», а она, мама, опять: «Валя, запомни, Бог есть» - она еще не замужем была, тетя Валя, «Бросьте, тетя Маня, никакого Бога нет».
(00:02:50) ДМ: а почему такие разные сестры?
(00:02:51) Маша: ну перед смертью…
(00:02:52) ОБ: а они в разных приютах были: мама была в старинном приюте, вот здесь в Волочке, Сергиевских дом, и Страшининых дом, врачей, а тут рядом банковский и они называл... Папа.. папа их вывозил на эти, как это… агитбригада, папа еще от театра их возил, 16-летнюю маму уже познакомился. «Мухина», - у папы в книжечке написано, «Мухина, девочки Оленевского», вот, называли, девочки… Оленевский приют. Это до революции Оленев какой-то был, купец и благодетель. Этот Оленевский приют. Они такие были вот 17-го года воспитатели старые, вот я говорю, иконочки висели, запретили: с кроваток снять.
(00:03:45) ДМ: Т.е. мама… Мама была приютская?
(00:03:47) ОБ: И тетя Валя, а тете Вале, сестре, было 6 лет. А ее отправили за город в бывшее имение какое-то богачей, был приют там. Там набраны были всякие. И вот отец их поехал за хлебом, в этот (?), ну и там вроде купил 2 мешка, там тиф свирепствовал. Хозяйка тифом заболела, он ждал, когда хозяйка вернется. Поправилась, вроде. И потом он написал, что «я выезжаю», и все, и пропал, ну тогда скидывали с поезда, 2 мешка хлеба купил, как он… такие мешки… Бог ведает… Письмо было, что выезжает.. И все, и мама не дождалась. Мать умерла. Вот мама .. «Сидели, - говорит, - мы, кофейную гущу ели с сестрой». Ей 13, а этой 6, вот и это. А старший брат – он был где… на фронте был, ой не помню…
(00:04:54) ДМ: Это какие годы были?
(00:04:56) ОБ: 17-ый год, старший брат на 7 лет старше, отец Александр (?).
(00:05:01) ДМ: И вот тогда, когда отец исчез? За хлебом..
(00:05:02) ОБ: Дада
(00:05:05) ДМ: Мама умерла?
(00:05:08) ОБ: Нет, ее мама умерла
(00:05:08) ДМ: ее мама умерла, их отдали в приют Олененский
(00:05:13) ОБ: Да, ну ее мама умерла, видимо, при отце, а он уже поехал за хлебом, оставил их двоих. И она попала в Оленевский приют, а тетю Валю за город 6-летнюю. И там тетя Валя рассказывала потом вот, мало она что рассказывала потом, что там, вот когда они… они из бедной семьи тоже, мама, вот, были выходцы из крестьян, мамина мама – село Бабья, деревня Бабья, а папина мать, т.е. это… отец… как его.. Акшонтовы, Акшонтовы, там родственники… они нам тоже ничего! Прости, Господи. Мы сироты. А до войны они на Урицкую, 67 с повозками приезжали
(00:06:13) Маша: богатыми считали
(00:06:13) ОБ: А?
(00:06:14) Маша: считали, что богачи
(00:06:16) ОБ: да, двоюродные, троюродные мамины там сестры были
(00:06:20) Маша: без внимания к вам
(00:06:21) ОБ: да, не-не-не, встретились в войну, я сказала вот так, что ни папы, ни мамы нет, и все, и отвалились
(00:06:29) ДМ: Т.е. по маме вы из крестьян?
(00:06:32) ОБ: Да, да, из бедной
(00:06:32) ДМ: вот этого уезда?
(00:06:33) ОБ: да
(00:06:33) ДМ: из бедных крестьян?
(00:06:35) ОБ: да, они выходцы были. Мамин этот… крестный был маминой матери брат родной. И он вот в театре имел буфет, вот тоже все с театром связано, завязка такая дореволюционная. Он в театре… еще мамина мать там ему посуду мыла, вот, да, сестра. А у него было 6 там или 7 детей, что-то, приличный, богатый крестный был. И значит, он это приходил, когда навещал сестру там или крестницу, он давал денежку. 5 рублей если даст, то мать отбирала у нее пятерку. Если пятачок, она говорила до революции: «Тут надо…» Вот это как к вокзалу, уже деревянные дома были, все это торговали. Пряничники, булочники, вот бараночники, вот это вот к вокзалу сейчас каменные дома. Тогда были, я еще помню, деревянный дом, 2-этажный обязательно, и крыльцо посредине, и два окна. И тут уже они жили, а сзади там было пекарня у них, что они делали, и пряники, и булки, или баранки, и вот, вина продавали
(00:07:53) ДМ: Во дворе этого дома была пекарня?
(00:07:55) ОБ: А?
(00:07:56) ДМ: Во дворе каменного дома пекарня была?
(00:07:57) ОБ: Нет, тут вот деревянные были от вокзала дома, деревянные, вот. А камены у нас-то тут не было, у нас же это... Дедушка-то льном торговал, он скупал лен, я папу спрашивала: «Папа, как вот вы один были сын и дедушка один сын был?», вот. А он говорит: «А я рос - гувернантка вот была, тетя Варя Карнаухова, Варвара Николаевна, где вот она жила, и Марья Николаевна там с ней жила рядом. Вот она потом говорит, приходила.. она такая молчаливая. Она говорит: «Марья Николаевна, вот моя соседка, из Питера высланная, тут живет рядом. Я, - говорит, хожу через них насквозь, вот, приютились тут». И ей приходилось насквозь по темной проходить, вот. Что «она такая же религиозная, как вы, вот познакомьтесь». И вот они познакомились, две Марьи Николаевны. И она, бывало, придет к нам, все с мамой беседовали, полюбились они, подружились очень. Она общительная очень, вот моя опекунша эта питерская, Марья Николаевна Зотова, она очень общительная. Она писала письма, строчила, у нее такой почерк, это я не знаю, особенный какой-то. Она по 20 с лишним писем к Рождеству, к Пасхе посылала архиерею (?) познакомиться. Вот Модест уже был священником. И там был отец Димитрий, настоятель, и она познакомилась. Потом он … жена не захотела… Он инженер бывший. Жена не захотела быть матушкой, вот, а он уже кончил академию, вот в Лисьем Носу был настоятелем, протоиерей, отец Димитрий. А жена не захотела. Он говорит: ну… Она вышла за кого-то там, за военного, не знаю, а мальчику 13 лет, он приезжал, мальчик. А потом он принял монашество тогда, отец Димитрий, и стал епископ Феодосий потом он. Он потом вот в семинарии вроде там где-то в Саратове, где-то в семинарии-то был….Он был одно время епископом Тверским, вот когда мы жили в Куженкине, вот, он был. А мы го.. мы дурачки такие, говорим: «Ой, мы знаем, это наш, хороший, это Модестин бывший настоятель», а они тут подслушивали, это вот. В Куженкине. Тогда вот такая история уже священниками когда. Ой, все пережили
(00:10:51) ДМ: Т.е. мама была в приюте…
(00:10:52) ОБ: Да
(00:10:53) ДМ: … и папа взял ее замуж уже из приюта?
(00:10:55) ОБ: Нет, она вышла в 18 лет из приюта и стала жить у брата. Брат женился, вот как раз он на этой улице тут это. Дедушка-то купил ее материну хату-то вот 67, какое-то несчастливое место, можно сказать, вот...
(00:11:15) ДМ: дедушка…
(00:11:16) ОБ: Ой, дедушка-то уже купец.. потом купил..
(00:11:20) ДМ: отец отца?
(00:11:21) ОБ: Да, отец отца
(00:11:23) ДМ: Купил бывший дом мамы… отца мамы, да? Правильно я понимаю? Урицкого, 67 – это бывший дом чей?
(00:11:34) ОБ: Там низина была, там хата… халупа маленькая
(00:11:38) Маша: Ну что сам строил, этот дом, да, 67?
(00:11:40) ДМ: Отец мамы строил этот дом?
(00:11:44) Маша: ты ж говорила раньше, он сам строил?
(00:11:46) ОБ: (Отрицательно машет головой – прим.) Отец моей мамы пропал с мешками хлебными, мама в приюте была, а это брат женился тут на соседке, он же тоже из армии пришел, дядя Саша, женился на соседке, ну вот. У них ребеночек родился, она из приюта вышла, к брату пришла, она нянчила этого ребеночка. Никак гроза? (смотрит в окно – прим.)
(00:12:13) ДМ: конечно, такая жара
(00:12:17) ОБ: Она нянчила этого Бориса, крестила, это крестник, он хорошо всегда ее навещал, Борис. Вот он скончался уже. Он военный летчик, всю войну воевал и жив остался, ну вот. Так это, дело в том, что жена брата плохо к маме относилась. Она нянчила их ребенка, девушка из приюта 18-ти лет, вот и… но на работу… она не комсомолка, на работу не брали тогда, надо в комсомол вступить, вот. Она устроилась там где-то в чайной официанткой. Ну там мама говорит, «мне не нравилось очень, что» это... Когда папа ее называл Марусей, она говорила: «Не называй меня Марусей», солдатня все «Маруся, подай то», «Маруся-Маруся», девочку, вот, и ей не нравилось. Он ее, маму-то, папа называл мусенька-мумусенька, она чего-то разнервничается, она вспыльчивая, он: «Мусенька-мумусенька, ты что раскипятилась», - и маму успокаивать. Вот, а папа очень сдержанный, такой какой-то интеллигентный был, он голоса не повышал, вот у него не было даже, чтоб он крикнул, папа. Он если переживал, вот это из-за религиозных притеснений, за религию меня в школе там таскали, я вот вспыльчивая была в этом отношении. Так вот он кряхтит, идет – кряхтит, уже ногами шаркает, как это.. (смех – прим.) на Голгофу, вот молодой же человек, переживает, но никогда... И вот если что ему вот не нравится, он так это.. выражение лица.. бровью поведет - это уже не нравится. Они понимали без слов друг друга. Мама папу обожала очень любила. Вот и это. Мама, бывало, какие такие были случаи при мне, я даже не помню, кто. Вдруг приходит человек ну нежелательный, они: «Ой, сколько это время, ой нам, извините пожалуйста, нам уходить надо» - нас запирают и уходят. Только чтобы с этим человеком не вести беседу какую-то. Раза два так было. Пришел (?) какой-то человек, даже не знаю, кто. Тогда время-то такое было, Сталин-то хватал за каждое слово. А мама горячая, она все это.. «узурпатор проклятый»
(00:15:10) Маша: (?) че-нить такое сказала?
(00:15:12) ОБ: Да нет, она такое не говорила.
(00:15:14) Маша: сразу заберут
(00:15:16) ОБ: Узурпировал всю страну, всю Россию узурпировал.
(00:15:20) Маша: да вас же это самое.. арестовали из-за того, что на дому молились
(00:15:25) ОБ: арестовали-то да, из-за того, что на дому молиться.. запрещено молиться на дому
(00:15:32) ДМ: запрещено читать правило.. молитвенное правило на дому?
(00:15:36) ОБ: Собирались, собор-то закрыли. Они, значит,.. собор стали закрывать. А был Платонов Семен Федорович, Платонов, сын Платонова, художника, который расписывал Иоанновский монастырь, вот это батюшки Кронштадтского монастырь.
(00:15:57) Маша: В Питере?
(00:15:58) ОБ: В Питере он расписывал. А они дети все были: сестра, Александра Федоровна Платонова, и два брата – Николай, старший, и Семен Федорович, младший. Эти священниками стали. Николай, вот он в блокаду там оставался в Питере. С Николаем какое-то такое было, я-то еще не понимала. Вот я книжечку купила, но книжечка… там немножко неправильно написано, что он куда-то потерялся, Семен Федорович, а он в Ростоши жил долгое время, когда он скончался, не знаю. Он переписывались все время (?) нашей Николаевне, опекунше, он переписывался, вот, потому что когда он … женщины все три умерли в заключении: мама, и эта умерла… матушка Платонова Александра Федоровна, она монахиня Анастасия в монашестве, Александра Федоровна. Они тоже приехали. Когда арестовывали, сидели две старушки, эти, с разбитых окон, против текстильного техникума, Изотова и тетя Варя Карноухова, гувернантка папина, вот, они ночевали у нас. А эти две приехали к батюшке, к Семен Федоровичу Платонову, сестра, матушка Александра Федоровна, и с двоюродной сестрой, тетей Аней, Анна Александровна Ус, фамилия Ус. Вот. Эта старенькая такая уже, все, вот. И при них арест произошел. И вот 4 старухи сидят, и мы двое детей. «Марья Николаевна, ну вы останетесь с моими детьми?» - мама просит. Она говорит: «Хорошо». Ну а эти три, вот.
А Платонову тоже забрали. «А, Платонова?» Почему это.. с тетей Аней забрали? Домовую книгу первым делом они посмотрели, книгу домовую, кто прописан, а они вписаны там обе, и не прописаны. А почему? А они в Старой Руссе жили, оказывается, высланные были, на 101-км, а батюшка тут, он был регентом здесь в соборе до закрытия, вот. А мама их хотела прописать, они попросились, в книгу-то записала, пошла прописывать, а им отказали. Им эвакуация.. куда-то было направление эвакуироваться в войну. «Пусть едут, куда направлены». А они не уехали, не успели. Со Старой Руссы они снялись, не знаю, что там у них, какое добро было, вот, а у нас их забрали обоих. Через сутки тетя Аня Ус, такая сумасшедшая, прибежала, и в 24 часа, Молоковский район, куда-то в выселку, а матушку забрали. Не знаю, как уж.. она ничего не говорила, что там с ними делали НКВД-шники. Ну тетя Аня похватала, похватала, даже свою кофточку забыла, полотенце забыли, матушкин перламутровый такой Голгофа был крест, перламутровый маленький, он у нас хранился, а когда после… батюшка Платонов приехал сюда такой бодрый, веселый с матушкой… у кого он тут останавливался…даже не знаю, и вот. Я говорю: «Батюшка, возьмите, это матушкин…», - отдали мы перламутровый крестик такой, на пирамидке он стоял, да. И потом переписывались все время с.. Россож, Россож (?). И когда вот он умер, не знаю, потому что (?) все писал, Марье Николаевне. Ой, Господи, так что...
(00:20:07) ДМ: А как познакомились папа с мамой?
(00:20:09) ОБ: Вот, вот, девочки Оленевского, он их возил. Он сбежал с этого, с института-то на папины хлеба, еще дедушка-то не отобран был. Там уже тоже уплотнили, в каменном доме уплотнение какое-то было. Ну пока они отбирали. А уж потом, когда сказали, что надо дом отбирать, вот он купил эту болотную яму, тут во избушку-гнилушку. Он туда навозил глины сначала, поднял глины, потом на глины.. Вот я копала огород и мама говорила: «На огород привезем\привезен (?) чернозем». И я в войну две лопаты как копнула, столбик хотела от соседей… сделать столбик, что вот три сотки им, три нам… и докопалась до глины, и на этой глине щепа лежала, прям как свежая, на глине, чернозем. Это значит, на этой глине рубили этот дом, вот я так поняла, вот щепа сплошь. И на этой щепе сплошь виден вот этот огород, 6 соток было. У нас 3 сотки было, хороший… Да мама корову держала еще. Братику-то две недели, это.. держала она это… козочек… козочку, а потом еще две. Три козочки было. Потом вот она уже зарезали… продала.. (?). Корову купила, но она корову недолго держала. Корову продала. Мало давала молока, но вот была фотография: коровушка, мама стоит и братик мой стоит рядом. Есть такая, вот не знаю, смотрели вы у Вали там
(00:22:04) ДМ: Нет, такого не видел, такого не видел.
(00:22:05) ОБ: Вот, братик, в коротких штанишках, мама сама все шила, рубашечки-штанишки, она сама сарафан себе шила.
(00:22:18) ДМ: Я хотел уточнить, вот как познакомились папа с мамой, при каких обстоятельствах?
(00:22:23) ОБ: Ну вот он вывозил…16 лет ей было, из Оленевского девочек, как бы агит-бригада, певица там или… Вот давал… в его книжечке написано «Мухина, «Сокол и ястреб»», стихотворение, вот он ей дал со своей книжки «Сокол и ястреб», она декламировала.
(00:22:43) ДМ: А кем он работал тогда?
(00:22:44) ОБ: Ну вот при театре там обретался, молодой парень.
(00:22:49) ДМ: Т.е он водил девочек куда-то выступать
(00:22:52) ОБ: Да, да, видимо так. Он там какой-то… Вот я нашла у него маленькую книжечку, вот это у нас этот музей говорит, что вот «свои давайте документы», я так ослепла, не снесла документы папины, я хотела снести. Там у него маленькая книжечка, он говорит о… Какое-то время она работала администратором в театре, даже вот.. , после. Ну маленькая там, зачисление там прямо вот написано, вот подпись какая-то опять накарёбана там (смех – прим.). Не знаю, как сказать. Очень сама… Я когда читала, нашла. Случайно сохранилась. Вот переезжали, перевозили ее, нашла, не знаю, где-то она здесь вот.
(00:23:41) ДМ: Значит, вывозил он, стала выступать и познакомился с ней.
(00:23:44) ОБ: Сначала да. А потом вот она значит, жила у брата, работать она устроилась все-таки в детские ясли. И работала - зимой полоскала этому крестнику на проруби.. вообще и свои вещи… на проруби полоскала. Простудила.. у нее нарыв под мышкой лимфатическая железа, это вот тут вот. Как она называется.. грубо титька такая. И вот пока прорвало, пока … место ее заняли, а она не комсомолка, ну вот. Больше уже мест она не могла найти. Эта уже попрекала хлебом, эта, братнина жена, что не работает. Сколько уж она была. Она тут давай плакать, молиться, «удавлюся». Значит, приготовилась, что? Брат вернулся сразу. Ну, она плакала, поняла, что, значит… прошло это переживание, испугалася, прошло, брат вернулся, она уже собралась… Ну.. значит, она тогда молилась-молилась перед образом, что вступать ей в комсомол или нет, как мама рассказывала. И вот вроде бы как Спаситель ей моргнул, кивнул, что согласен. И она понеслась, вступила в комсомол. Вот, вступила в комсомол, ей сразу дали в театре библиотеку, и она папу тут и встретила вторично, библиотекарем в театр, вот. А они тут жили, она из приюта…
(00:25:38) Маша: Дождик пошел, как хорошо
(00:25:39) ОБ: Она уехала, она уехала от дяди Саши-то, как стала работать библиотекарем, в общем, она уехала не знаю когда, может и раньше. Он брал ее тут сейчас каменные дома.. вот этот телевизор… телецентр тут на Урицкой, вот с проспекта тут каменные дома, Телецентр
(00:26:01) Маша: на втором перекрестке?
(00:26:01) ОБ: А?
(00:26:02) Маша: за вторым перекрестком на левой стороне, там?
(00:26:04) ОБ: Да, вот наш квартал, наш квартал, там дальше по проспекту, вот тут все были частные дома, вот были Носковы, и она там в комнатке жила. Вот оттуда она к папе пришла, в каменный дом папа ее привел, хоть бабушка против, но все равно. Ей было 20 лет. Вот она до 18 в приюте была в Оленевском, 2 года вот у нее такие события за два года. Там еще какой-то жених был, намечался, и это.. драгоценности ей, и назначил свадьбу, в какой-то… уехал и не приехал. А потом приехал позже, и она говорит: нет, раз это… Она чего-то усомнилась, отдала ему эти драгоценности, которые он ей подарил, и рассталась. А потом вот она ушла это.. к этим, к Носковым жить в коморочке, и оттуда папа взял.
Ой, ты смотрите-ка, вот столько дней.. (смотрит в окно – прим.) Вчера что-то где-то погромыхивало вечером. Ой, Господи, спаси и сохрани. Ну вчера как раз про молнию рассказывали, что молния (?) поджигает и все…
(00:27:21) ДМ: Т.е. она молилась, чтобы ей вступить в комсомол
(00:27:24) ОБ: Да, дада, она мне рассказывала сама об этом.
(00:27:28) ДМ: Чтобы Господь разрешил…
(00:27:30) ОБ: .. сама рассказывала…
(00:27:31) ДМ: А потом как она…
(00:27:32) ОБ: Ну вот она комсомолкой так и числилась, комсомолка, и числилась среди коммунизма, тут и все начальство знало, что сын купца, один первой гильдии, по дедушке купец первой гильдии, обобранный там он, ну он еще в том доме, вот я там еще родилась в 28-ом году. А дедушка уже строил себе здесь с 26-го года, купил этот участок после... Ну вот он и купил участок-то, мама-то была и это родня-то тута. Как раз все это бабки этой, дяди Саши тещи первой (?). Купил. Тут это все связано, все связано.
(00:28:21) ДМ: А как же сочеталась эта вера и комсомол?
(00:28:25) ОБ: Ну она… комсомол… Она уже как замуж вышла, она вот в театре…
(00:28:32) Маша: ушла из комсомола
(00:28:32) ОБ: говорит, выступать не хотела. Ее посылали, но она говорит: «Не могу, не могу, безбожие». Ну она отказалася…
(00:28:43) ДМ: артисткой театра?
(00:28:45) ОБ: Да, она там была уже библиотекарем, и как они любитель… Там какой-то любительский, и папа был артист там, любительский. Блокнотик какой-то, книжечка, там написано все, тут одно и то же, тут одно и то же. А я поняла: это у него дни, когда он выступает, записаны его рукой, вот где-то нашла.
(00:29:08) ДМ: Т.е. был профессиональный театр, был любительский театр?
(00:29:10) ОБ: Ну я даже не знаю, когда он стал профессиональным, ну вот они как любители. Еще мама… папа говорил, что какой-то… была пьеса, открывается занавес, вечеринка офицеров. А это уже советское, конечно, время-то. А пока я даже не знаю суть дела этого, содержание полное этой пьесы, но вот говорили, папа… первый возглас был моего папы. Вечеринка офицеров, он… нога там у него на стуле и бокал держит в руках, «Да, господа, а глинтвейн в эту мерзкую погоду самый наилучший напиток» и выпивал глинтвейн так вот, офицеры пировали, вечеринка. Вот это начиналась какая-то пьеса с этой фразы с папиной, а там уж не знаю. Вот. Мама говорила, я вот помню это
(00:30:15) ДМ: Она была библиотекарем в театре, да?
(00:30:16) ОБ: да
(00:30:16) ДМ: а папа работал там киномехаником?
(00:30:20) ОБ: Нет, нет, киномехаником уже когда мы дети были, а они все в театре там обретались, ну вот
(00:30:30) ДМ: Так, значит, киномехаником были когда?
(00:30:33) ОБ: Они уже были, когда… когда-когда, когда дедушка в Сибири был
(00:30:43) ДМ: надо какую-то составить табличку по годам. А вы хронологию не писали?
(00:30:47) ОБ: Вот у меня вот книжечка-то папина есть, вот я хотела сюда в музей отдать, в музей, чтоб они… они говорят: «Приносите, мы сами будем снимать ксерокопии там с ваших документов». Вот я пока собралась, ослепла совсем вообще, где-то лежит, надо собирать вот, всё суета мирская никак не добраться
(00:31:12) Маша: у тебя эти есть?
(00:31:13) ОБ: А? Чего, Маш?
(00:31:14) Маша: На Урицкой, 67 вы сидите с отцом Модестом на крылечке, оба похожие, светленькие, беленькие
(00:31:20) ОБ: Ну это фотографии.. папа....
(00:31:21) Маша: козочки, собачки
(00:31:22) ОБ: Вот у него был очень хороший фотоаппарат, у папы, складной такой, складывающийся, выдвигающийся, открывающийся, все, пластинки закладывают туда, на треножник, вот тоже конфисковали фотоаппарат, а треноги остались, вот идиоты, прости, Господи.
(00:31:39) Маша: Валя не показывала такую фотографию?
(00:31:40) ДМ: Вы знаете…
(00:31:41) Маша: …(?) маленькие такие там, нет?
(00:31:42) ОБ: А я не знаю, чего вы какие-то фотографии тут… Это Валя прислала, что ли?
(00:31:47) ДМ: Нет, это я привез, чтобы мне по ним поспрашивать вас, потому что я …
(00:31:52) ОБ: Это ваши документы, да?
(00:31:54) ДМ: Я могу подарить, у меня в компьютере есть.
(00:31:56) Маша: Так есть же, у мамы, наверное, есть эти фотографии
(00:31:59) ОБ: Так я вот не знаю, ладно, это потом мне объясните
(00:31:59) ДМ: ничего, оставлю.
(00:32:01) ОБ: Да, ну и что?
(00:32:01) ДМ: Просто он рассказывал, что воспитывала, вот… опекунша была у вас
(00:32:09) ОБ: Это Валя говорила, да?
(00:32:09) ДМ: Да
(00:32:10) ОБ: что опекунша вот…
(00:32:12) ДМ: и у него, у… значит, была монахиня тайная..
(00:32:20) ОБ: Так она тайной монахиней и была, опекунша-то наша.
(00:32:25) Маша: Дада
(00:32:25) ОБ: Она овдовела, и еще дети были. У нее две дочки замужем в Питере оставались, в 30-ом году ее выслали с младшей дочкой, и все 4 сына были с ней.
(00:32:40) ДМ: Она уже была монахиней?
(00:32:41) ОБ: Она уже была монахиней
(00:32:42) ДМ: А, т.е. пострижена еще в Питере была?
(00:32:44) ОБ: пострижена была в Вырице, но не этим батюшкой, Вырицким Серафимом, он … как …
(00:32:53) ДМ: Серафим Вырицкий, так и есть, Муравьев
(00:32:55) ОБ: Нет, Муравьев, так как его именовать, игумен или…
(00:33:00) ДМ: Нет, он иеросхимонах
(00:33:03) ОБ: Иеросхимонах, вот, вот он иеросхимонах, батюшка Вырицкий. Вот в моей жизни, да он это… Как я удостоилась его… (перекрещивается – прим.) Сидела вот в такую жару, ой, как он со мной хорошо говорил (перекрещивается – прим.)
(00:33:22) ДМ: Вы были в Вырице?
(00:33:25) ОБ: В 46-ом году, когда на практике на государственной 2 месяца была у тети, у двоюродной сестры у папиной… они блокаду с мужем пережили, вот я у них.. приняла она меня, когда жила, вот, так вот это…. Ой, гром, я прям боюсь (за окном гремит гром – прим.)
(00:33:47) ДМ: В 46-ом году были в Вырице, да?
(00:33:54) ОБ: Тут стечение обстоятельств. Папа уже отжил немножко после… У папы-то у моего очень тоже было такое, когда из заключения-то… Мы же все молились вот, в войну-то. Получаем письма, папа пишет: «Не пишите, меня сактируют». Он болел очень в заключении-то, папа-то. Страшно, он там два года пробыл, а за эти 2 года он бы умер бы следом за мамой бы сразу. А из Красного городка взяли – у, какой был там! И шинель, (?), винтовка, то-то-то, кирзовые сапоги, прям не узнать было папу, такой солдат, вот. Он киномехаником был и все, и там арестовали, все. Придрались. Это… Почему-то Модест выписал только папин допрос, он мне копию дал папиного допроса, прислали. А мамин допрос вот до сих пор меня гложет, я хочу мамин допрос.. теперь я ослепну…
(00:35:13) ДМ: А у вас сохранилась копия?
(00:35:14) ОБ: Есть вот Модеста, и он мне прислал копию допроса папиного. Так папу .. папу спрашивали там… че я хотела сказать-то… А! ну, что-то они придрались у папы.. придрались.. у него там было… Вот еще очень сыграло роль, я не знаю, все для минуса сыграло. Мама такая вот, все любила немецкий язык с детства. Ну хотела какой-то иностранный язык, немецкий тогда учили. Она сама там в детстве нашла учебник и выучила азбуку, не зная грамматики никакой. И вот в школе, значит, «Кто знает?» - читать когда начали там учить немецкий. Она: «Я-я-я знаю» - «Ну давай, почитай». И она начала там коверкать, там, csh надо произносить как «ш» там, это вот это, а она каждую букву произносит, ломает язык, а учительница говорит: «Кто тебя учил?» - «Да я сама учила». Ну вот, ну вот такие фокусы мама рассказывала. Вот училась, и она вот всю жизнь любила немецкий язык. Они с папой переговаривались по-немецки так немножко.
Я помню, что … а учительница в нашей школе была плохая по-немецки, прям… плохо так, не знаю, не интересно было, как она преподавала, ну вот, а я помню, сейчас помню, «der Tisch» - стол, «die Stuhl» - стул, как дверь-то? Забыла уже… (смех – прим.) и в общем, такое. Ну что мы учили еще в школе? Помню стихотворение по-немецки, это я помню (читает стих по-немецки – прим.). Это значит «Скорей, скорей в сад, давайте прыгать, бегать, веселиться, скорей бежимте в сад». Это перевод такой. А каждое слово я не знаю, как перевести, а так в общем перевод… im Garten, im Garten. А потом второе стихотворение учили… это мы в школе учили, а второе стихотворение (читает стих по-немецки – прим.). Не знаю, как это переводить, такое учили в школе, плохо учили. А дома вот папа с мамой…
(00:37:57) Маша: до сих пор помнишь, плохо учили.
(00:37:39) ОБ: И вот.. А?
(00:38:00) Маша: до сих пор помнишь, плохо учили.
(00:38:01) ОБ: Ну это в школе вот, когда зазубришь, вот как… переводить надо сознательно, каждое слово. А мы всегда… мама с папой уходят в кино, уже потом дедушка с бабушкой уехали, мы сидели тут взаперти, и вот, бывало, идем, это… они уходят, запирают (встала, показывает, как запирают – прим.) а мы «Мамочка, папочка, auf Wiedersehen» - воздушные поцелуи, «Мамочка, папочка, auf Wiedersehen». Бежим на балкон туда на вышку, они идут по двору: «auf Wiedersehen, auf Wiedersehen», по двору, вот все, до свидания, любили так кричать. Вот, да, вот такие дела
(00:38:42) ДМ: И это было отрицательным при аресте?
(00:38:44) ОБ: Но они не говорили, но они это… папа… папа… Нашли у папы вот зачем… при аресте папу-то (?) забрали тоже с мамой… Оказывается, у него словарь был
(00:39:01) ДМ: немецкого языка?
(00:39:02) ОБ: да, русско-немецкий и немецко-русский
(00:39:05) Маша: русско-немецкий …
(00:39:05) ОБ: Да. У нас вообще были словари. Куда-то мы продали. И англо-русский, и русско-английский, и англо- … т.е. русско-французский, и французско-русский, словари были такие толстенькие, компактные, толстенькие, компактные словари такие были все. И вот у него там нашли при аресте этот словарь. Зачем? Готовился немцев встречать, что ли? Ну там уже
(00:39:35) ДМ: Т.е. он уже был в армии киномехаником?
(00:39:37) ОБ: Да, тут (показывает рукой – прим.), в Красном городке
(00:39:38) ДМ: И у него в армии..
(00:39:40) ОБ: В монастыре, в монастыре, Красный городок
(00:39:41) ДМ: Там была часть воинская
(00:39:43) ОБ: Да-да, воинская часть
(00:39:45) ДМ: и он был киномехаником
(00:39:46) ОБ: Да, и там киномехаником
(00:39:47) ДМ: И его забирают оттуда?
(00:39:49) ОБ: Оттуда, оттуда, маму отсюда, а его оттуда, и нам ничего не сообщили
(00:39:54) ДМ: А ваш запрос в ФСБ документы получили, протокол допроса?
(00:40:00) ОБ: Это уже мы с Модестом ездили, он сказал: «Поедем в это… Калинин» - еще Тверь не было, в Калинин, значит, получать документы, когда уже реабилитируют всех. Реабилитацию получать.
(00:40:20) ДМ: Какой это год-то был?
(00:40:24) ОБ: ну вот как я вот сюда приехала
(00:40:24) ДМ: Это когда было?
(00:40:26) ОБ: 95-ый, наверное
(00:40:27) Маша: Наверное, весной приехали, это попозже было, может, после папиной смерти
(00:40:30) ОБ: погоди…
(00:40:30) Маша: после папиной смерти
(00:40:31) ОБ: после папиной?
(00:40:32) Маша: после 96-го года, да уже
(00:40:34) ОБ: Ну вот, да, и вот…
(00:40:36) Маша: В 2000-ом
(00:40:37) ОБ: Когда тут реабилитация-то всех происходила?
(00:40:41) ДМ: 2000-ый год, да?
(00:40:43) Маша: Лет 10-то назад, да уже
(00:40:45) ОБ: Мы туда приехали, где-то что-то нашли с ним
(00:40:48) ДМ: В ФСБ, да?
(00:40:49) ОБ: Я не знаю, Господи, прости.
(00:40:51) Маша: Куда-то
(00:40:51) ОБ: Где-то адрес, у меня документы есть эти, адрес какого-то там... А он и говорит: «Мы вас не ждали и не приглашали, еще рано». В таком духе. Ну чего-то разговаривали, чего-то говорили. «Мы, - говорит, - вам вышлем документы» - что вот… как их судили, за что и все. Ну они вот потом выслали документы
(00:41:24) ДМ: Отцу Модесту?
(00:41:25) ОБ: Отцу Модесту, я говорю: «Пусть на тебя». А он мне вот давал копии. А потом еще, значит, хлопотать… конфискованное имущество… оплачивать конфискат, значит, оплатить. Ну чего, тогда уже пошли миллионы, и они нам что-то.. 1700 000, никак.. очень мало дали, и в описи имущества пианино не записано мое. Еще что-то не записано. Они хотели и скрипку Модестину взять. Раскрыли, она… это детская скрипочка была, он же учился тоже, папа его в театре скрипач был хороший, скрипач Владимир Ильич Клопов.
(00:42:19) ДМ: у вас.. найти.. протокол допроса.. (?)
(00:42:22) ОБ: А?
(00:42:23) Маша: протокол допроса найти? Где у тебя документы эти?
(00:42:27) ДМ: по реабилитации, там протокол допроса должен быть
(00:42:32) ОБ: Ну допрос это у Модеста там есть допрос, и у Вали есть тоже
(00:42:39) Маша: Где ты держишь? В секретере?
(00:42:40) ДМ: У Валентины нету, я бы нашел, потому что я посмотрел все документы у Валентины.
(00:42:44) ОБ: Ну как же…
(00:42:47) ДМ: По крайней мере, она мне не показывала.. И на флешке нету ..
(00:42:50) ОБ: А?
(00:42:51) ДМ: А это важно. Я вот спрашивал у Валентины, я спрашивал: «Есть ли документы об аресте?» Она говорит: «У меня документов нет, может, там есть, в Волочке?»
(00:42:58) ОБ: А, хаха. Вот это через Модеста все и получала..
(00:43:03) ДМ: Может, у отца Модеста оно есть, просто Валентина этого не знает
(00:43:06) Маша: Может, не знает, где лежит
(00:43:07) ДМ: Может, просто не знает, где это лежит
(00:43:08) ОБ: Да, да, да
(00:43:10) ДМ: А у вас есть копия, которую снять можно с них, посмотрите тогда. Может, у вас сохранилась?
(00:43:08) Маша: А у тебя где?
(00:43:16) ОБ: Так а вам чего?
(00:43:18) ДМ: А как? Так это же.. это же и есть история, вот это та история, которую мы с вами должны восстановить и записать документально, т.е. все эти вещи мы потом документально запишем, и это будет история ваша и история для храма, т.е. (?) наши поиски и мы эти поиски ведем
(00:43:36) ОБ: История храма?
(00:43:36) ДМ: В Лисьем Носу
00:43:39) ОБ: Ну Лисьего Носа, он… когда кончил семинарию, он попал сначала в Красное село, но он там что-то не то 3 недели был, не то.. месяц-полтора, Красное село был, а потом сразу в Лисий нос
(00:43:54) ДМ: Т.е. нам нужно в общем-то составить такой портрет семьи: откуда вышел человек, как жил, как стал верующим, какие корни у него были. И вот я видел фотографии, скажем, дедушки.. прадедушки по отцу..
(00:44:08) ОБ: Это…
(00:44:08) ДМ: Купец
(00:44:09) ОБ: Да, он настоящий купчина толстопузый, очень хороший дедушка. Он геркулес-то самый красавец по Волочку в то время был
(00:44:20) Маша: главный красавец
(00:44:21) ОБ: Да, да
(00:44:23) Маша: Успкойся, давай это самое… У тебя не в этом, не в этом самом?
(00:44:27) ДМ: Т.е. интересно все, что касается окружения семьи, друзей, обстоятельств детства
(00:44:33) ОБ: Что, дождика-то нет, только гром гремит?
(00:44:35) Маша: дадада, брызнуло чуть-чуть
(00:44:40) ДМ: Т.е. просто потом запомним это, и поищем документ сам по себе.
(00:44:42) ОБ: Ну хорошо
(00:44:43) ДМ: Вот, значит вот, а запроса на маму вы даже не делали в ФСБ по аресту мамы?
(00:44:49) ОБ: Вот я вот до сих пор хочу мамин запрос сделать
(00:44:52) ДМ: Это надо сделать, конечно надо сделать
(00:44:53) ОБ: А вот через кого, как это сделать?
(00:44:55) ДМ: В ФСБ пишется запрос
(00:44:57) Маша: Как допрашивали твою маму, у отца Модеста-то бумага была, он нам показывал
(00:45:03) ОБ: Они прислали отцу Модесту… когда сказали: «Мы вас не ждали, потом пришлем», они прислали отцу Модесту, там все: опись имущества, потом вот он… приезжали хлопотать, сколько стоит имущество, оценили. Волочек тут оценивал, и Волочек нам перевел на сберкнижку, еще Модест говорит: «Пусть все тебе деньги», а я говорю «Не надо, давай попоплам, и половину тебе, половину на мою книжку». Прожила я уже эти деньги. Миллионы тогда гроши были. Миллионы – это все… так вот, у него опись имущества, я говорю, там даже пианино нету, совсем не записано, отобрали пианино. И вообще там беззаконие было, они нахапали серебро под мышку все, монеты… там чего-то коллекция.
Ой, ну главное, ой не могу даже… Папа пришел из армии, прибежал т.е. ну из Красного городка-то пришел и говорит… Коллекция, дедушкина, конечно, монеты, коллекция из серебра, вот. И бумажные коллекции у папы были. И он говорит: «Маруся, - значит, это - сделай коллекцию, приготовь серебро» - вот я только не помню, то ли он сказал: «Я приду, заберу, сдам» - ну, в фонд обороны, вот. И мама приготовила это серебро, и положила под кровать, вот прямо стояла так банка эта, ящик этот металлический с этим… Ой, мама (на кота – прим.), вот. А когда арестовывали, он что-то заглянул под кровать. «А это что?» - говорит, потянул и испугался – оно тяжелое, не вытянуть. «Что это там такое у вас?», мама говорит: «Это в фонд обороны коллекция». Он: «Хм в фонд обороны». И тогда смело вытащили. Вот какое было издевательство. Ничему не верили. А папа пришел и говорит: «Мама, приготовь, вот я сдам». Видимо, он хотел сдать. А она попала в больницу с дизентерией, и она стояла, так вот блестит, жестяная .. Жестяные раньше были ящики из-под вилок, из-под ножей, бабушкино, видно. Почему кое-что осталось, когда… стучали в ворота-то, дедушку обирать в 30-ом году. Бабушка какие-то узлы навязала и наверх накидала, что комсомолка живет с ихним сыном и их не тронули на вышке. Вот дедушка вышку построил. Мы на холодной вышке на этой жили. А внизу дедушка, весь низ, ну кухня общая была, кладовка там еще. Ну мама говорит, и керасинку.. тогда не керасинки, примусы были. Говорит: «и мой примус забрали с кухни». И бабушкин примус забрали. Прислуга жила у бабушки, комната прислуги была на кухне отделенная. А потом уже с этой комнатки бабушка… бабушка сама там в этой комнатке жила, когда тот перед продали евреям (?), с этой комнатки дедушка лазил бабушку в 34-ом году... В общем, это все-все-все отбиралось без счету раз, пока все отобралось, а что не отбиралось, то все продали
(00:48:50) Маша: (?), да?
(00:48:51) ОБ: А?
(00:48:55) Маша: на старинном кладбище в Риге (?) их могилы, мы не нашли
(00:48:56) ОБ: не нашли, не знаю, пропали родственники, после войны, после войны не писали, (00:49:03) Маша: … или может других?
(00:49:04) ОБ: Я не знаю, я переживаю, не арестовали ли их за наших, ведь они дядю Робу-то (?) арестовали. Он писал: «Люлька (?) скоро в армию пойдет». Он присылал нам.. как это .. На русском языке выписывал «Советская Латвия», «Советская Латвия» - газеты присылал папе, папа читал с дедушкой, с дядей Робой, я уж не знаю, кто там выписывал эту «Советскую Латвию».. на русском языке. Посылки получали от дедушки, потом от это… после когда.. Масло сливочное, чулки хорошие, папины рубашки хорошие – все отобрали
(00:49:52) ДМ: Ольга Борисовна (?), вы знаете, поскольку я человек новый, мне очень трудно сориентироваться в таком потоке, я буду спрашивать вас и буду рисовать, потому что иначе я ничего не пойму.
(00:50:00) ОБ: (смех) правильно, я тут перепрыгиваю с детства на войну и после войны уже
(00:50:09) ДМ: Когда свою генеалогию составлял, я и то – опрашиваешь родственников, это надо очень долго, очень
(00:50:13) ОБ: Вот я хотела составлять, я ничего не смогла, я что-то рисовала-рисовала…
(00:50:20) ДМ: У отца Модеста есть бумага, попытка …
(00:50:20) ОБ: древо
(00:50:22) ДМ: Попытка, это не древо, это попытка нарисовать
(00:50:23) ОБ: У кого?
(00:50:24) ДМ: У отца Модеста.
(00:50:25) ОБ: Модест писал?
(00:50:26) ДМ: Вот видимо, он писал
(00:50:27) ОБ: Да, ну и как он?
(00:50:29) ДМ: Но разобраться в этом деле без помощи очень трудно
(00:50:33) ОБ: Ствол, надо ствол?
(00:50:35) Маша: В Ярославле, в Ярославле же дядя Женя .. дядя твой двоюродный – он же составил там, написал, и всем нам по листочку дал
(00:50:40) ОБ: Ну это…
(00:50:42) ДМ: Это копия, это копия с отца Модеста, она все-таки есть (?)
(00:50:44) ОБ: Ну это только по маминой, по маминой линии, по Мухинской этот… составлял Женя
(00:50:52) Маша: Что-то такое.. нет, там было как-то все четко все расписано
(00:50:56) ОБ: Не, Женя мелко, мелко, Женя.. писал (?). Женя прислал Модесту, а Модест мне копию. У него почерк очень аккуратненький, меленький у (?) у Жени. Он так писал: прадедушка-прабабушка… вот (?), Кондрата, ..
(00:51:30) ДМ: Здесь есть фотографии очень интересные, наверное, вам это будет сложно, вот я Марии Васильевне (?) буду показывать, а она будет уже комментировать, ладно? Значит, вот, та…
(00:51:42) ОБ: Это Валино тут все? Валя предоставила?
(00:51:44) ДМ: Дада, все Валентины. Вот узнаете тут кого-нибудь?
(00:51:53) Маша: Что это такое? Это, наверное, вот это, тети Лидина (?) Леленька монахом стоит. Лёленька, которая у них жила-то
(00:52:03) ДМ: Ваша опекунша
(00:52:05) Маша: а это бабушка мамина
(00:52:07) ДМ: Это бабушка?
(00:52:07) Маша: моя прабабушка
(00:52:08) ОБ: Это красавица, дедушкина супруга
(00:52:11) Маша: С Петродворца она
(00:52:12) ОБ: Да, с Петергофа,
(00:52:14) ДМ: Напишем тогда здесь
(00:52:15) ОБ: Параскева Ивановна Малышева, в девичестве Демина
(00:52:22) ДМ: Это вот, сейчас я ее покажу. Параскева Ивановна Малышева, да?
(00:52:26) ОБ: Параскева Ивановна Малышева
(00:52:27) ДМ: в девичестве Демина?
(00:52:30) ОБ: да, дедушки Алексея Ивановича Малышева супруга, он ее привез к нам в Петергофе нашел, с приданым с китайским, все китайское было.
(00:52:38) ДМ: Давайте вы будете записывать, а я буду спрашивать, как ее зовут там по именам. Так, это поняли, что такое
(00:52:46) ОБ: А это я что-то не пойму, плохо тут серо, чего тут, кто тут, не понятно? Маша, я абсолютно такой карточки не видела, помню.
(00:52:54) Маша: Прасковья, да?
(00:52:56) ОБ: Параскева!
(00:52:57) ДМ: Параскева
(00:52:57) ОБ: Параскева Ивановна. Прасковья? Ну, Прасковья – по-деревенски. Она такая была культурная бабушка, она это… Интересно, как у нас назывался туалет. У нас туалет не назывался уборная. Мы говорили, дети… папа говорил «кабинет задумчивости», а бабушка .. как же она называла… water closet
(00:53:29) ДМ: water closet.
(00:53:30) ОБ: water closet, да, water closet, бабушка эта
(00:53:35) ДМ: вот это Параскева Ивановна Малышева
(00:53:36) ОБ: Да, она. Дедушки, купца, моего дедушки супруга, это бабушка
(00:53:43) ДМ: купца?
(00:53:45) ОБ: Дада, вот он, дом отобранный вот этот каменный, где я родилась, он ее привез из Петергофа жениться, приданое у нее все китайское, дада. И я .. мама..
(00:54:01) ДМ: А годы рождения ее помните, дату смерти?
(00:54:04) ОБ: Ой, где-то ее… я нашла их .. два паспорта, два паспорта
(00:54:09) ДМ: А паспорта эти есть?
(00:54:10) ОБ: Где-то они у меня есть, красненькие такие, без фотографии
(00:54:13) ДМ: Вы знаете, надо просто отсканировать и переснять бы
(00:54:16) ОБ: Без фотографии. Маша, это надо найти
(00:54:20) ДМ: У вас можно потом как-то это, договориться с вами, чтобы документы у вас забрать и отсканировать?
(00:54:24) ОБ: Да. И прислать. Ой, Господи. Я после этой травмы, по-моему, я еще хуже стала видеть
(00:54:38) Маша: Бабушка отца Модеста, написала так
(00:54:38) ДМ: Бабушка отца Модеста, так, по…
(00:54:42) ОБ: По отцовской линии
(00:54:44) ДМ: По отцовской линии, по отцовской линии, купец
(00:54:50) ОБ: Дадада
(00:54:50) ДМ: я понял
(00:54:51) ОБ: В общем, у нас такой мезальянс: купеческий… купца 1-ой гильдии какую-то нищенку взял приютскую, вот, в революцию. Между прочим, я когда читала эту.. биографию-то. У меня куплена … ой, чья ж это биография-то куплена-то у меня, я читала, там очень похожая… никак, Матрёнушки, слепой Матрёнушки книжка, там тоже она… такое было..
(00:55:26) Маша: А это они с отцом Модестом сидят во дворе. Лошадка с игрушками. А вот это кто такая вот сидит?
(00:55:31) ОБ: Вот это я вижу, вот я с это.. с куколкой с зимней.. в шубке.. в красной я шубке в плюшевой и зайчик, кроличек, белая отделка, да? Это мама шила шапочку. А это я не знаю, кто. Мне не разглядеть. Очень какой-то мутный
(00:55:52) Маша: Отца Модеста Сашенька, Валечка сидят. И тут какая-то тоже, монашка-не монашка, монашка-не монашка, че-то я тут тоже первый раз вижу эту женщину.
(00:56:02) ОБ: А, так это Параскева Яковлевна, наверное, воспитатель
(00:56:06) Маша: Которая тетю Лиду воспитывала, да?
(00:56:08) ОБ: Да, она такая круглолицая, широколицая
(00:56:13) Маша: Здесь так щечек у нее нет, она пожилая, щечки так.. нос картошечкой
(00:56:16) ОБ: Два.. ребятишки? А что такое, я.. карточки у нас такой нету
(00:56:20) ДМ: … Рассказ Валентины… Когда они остались вдвоем, брат и сестра, было две монахини из закрытого монастыря. И эти две монахини взяли на воспитание детей. Одна монахиня была такая хозяйственная, вторая была регент. И хозяйственная взяла к себе этого регента жить, у нее был дом, была корова, была там
(00:56:45) ОБ: Ну это Параскева Яковлевна, Валя-то про нее говорит?
(00:56:49) ДМ: Наверное, про нее
(00:56:52) ОБ: про мать, про мать, про свою мать
(00:56:52) Маша: Тетю Лиду воспитывала, да?
(00:56:55) ДМ: Да, тетя Лида. Она потом была с отцом Модестом, потом она доживала с отцом Модестом.
(00:57:00) Маша: Нет, другая доживала, по-моему, не она
(00:57:02) ОБ: Параскева Яковлевна умерла в своем доме от рака, а осталась Лёленька там, и ее вот компаньонка с монастыря.
(00:57:10) Маша: с монастыря, тоже бывшая монахиня
(00:57:12) ОБ: Это вот… У вас есть книжка «Вышний Волочек», монастырь?
(00:57:15) Маша: Вот она, по-моему, вот это Леленька, она и есть
(00:57:18) ОБ: Она худенькая.
(00:57:19) Маша: Вот тут она, смотри, видно. Вот это Леленька, вот
(00:57:22) ОБ: Не знаю, не вижу ничего
(00:57:25) Маша: Даже на тетю Лиду похожа…
(00:57:26) ОБ: А это кто?
(00:57:27) Маша: А это девочка – не знаю, это дама…
(00:57:28) ДМ: Вот смотрите еще, здесь среди монахинь
(00:57:31) ОБ: Ох, надо, надо Волочек, книга «Волочек», монастырь Вышнего Волочка, монастыря, в красной обложке.
(00:57:39) ДМ: А вот скажите, игуменья монастыря, может ли она что-то знать?
(00:57:42) ОБ: Игуменья монастыря .. даже дедушка жертвовал… Он почетный благотворитель. Я когда купила книжку, нашего дедушки никакого упоминания там нету, есть почетный благотворитель, который колокольню делал там, все, а нашего дедушки никакого нет. А в то же время я нашла каким-то чудом сохранилось письмо, приглашение игуменьи нашего дедушку, вот, купца, моего Малышева Алексея Ивановича, приглашал игумен (?) … вот такой маленький конвертик, на открытие… это, как оно называется… в Петербурге в 12-ом году открытие нашего монастырского… ой ну как оно называется
(00:58:27) ДМ: Подворья?
(00:58:29) ОБ: Подворья, да. Вот открылось оно или нет?
(00:58:33) ДМ: А у вас сохранилось оно?
(00:58:35) ОБ: И вот это приглашение я нашла, каким-то чудом оно сохранилось, по-моему, ксерокопию я Модесту давала, такую
(00:58:45) ДМ: А у вас оно есть?
(00:58:46) ОБ: А у меня.. я хотела ксерокопию сделать игуменше монастырской.
(00:58:52) ДМ: Так а сейчас оно есть у вас?
(00:58:53) ОБ: Вот где-то оно у меня, по-моему, в вышневолоцкого монастыря книжки положено, чтоб не потерять, но я так не сделала, не снесла
(00:59:05) ДМ: Поможете найти это, да? Просто я хотел…
(00:59:07) ОБ: Вот, перестроили, я теперь не знаю, где эти книжки
(00:59:10) Маша: Где клала, там и лежат
(00:59:15) ДМ: Я хотел наведаться в монастырь, поговорить с игуменьей монастыря…
(00:59:17) ОБ: Да, вот это даже..
(00:59:19) ДМ: Но знает ли она.
(00:59:19) ОБ: А?
(00:59:21) Маша: Знает ли она, что?
(00:59:21) ДМ: Дело в том, что эти монахини были из этого монастыря, скорее всего
(00:59:24) ОБ: Да это игуменьи с Белоруссии, ничего она не знает, откуда это теперешняя игуменья. Я ей хотела кроме копии… ксерокопии вот этого письма еще сделать ксерокопию.. очень нехорошие, плохие снимки в книжке, которые вот про монастырь.. и игуменьи, и этого батюшки, там батюшки, какой-то батюшка-то там был, вот. А у нас очень хорошие у меня снимки и его, и игуменьи, очень, и я хотела ксерокопии со своих снимков сделать, только хорошие, и ей подарить вместе, но ничего…
(01:00:05) ДМ: давайте сделаем так: если вы найдете их, я их отсканирую, это будут даже не ксерокопии, а сканированный снимок, качественный, или…
(01:00:14) ОБ: Не знаю, я постараюсь найти, распространить
(01:00:18) ДМ: Так, такой вопрос
(01:00:21) ОБ: И потом я второй еще .. это тоже копию, это копию .. этот..
(01:00:25) Маша: Куда ты пришел, чужой кот, а? брысь, вон! (на кота – прим.)
(01:00:28) ОБ: У Модеста документы, он мне копии давал, у него были подлинники, он мне давал, что дедушка это… жертвовал что-то в монастырь. Благодарность там от игуменьи за пожертвование монастыря. А потом еще была бумажка, «Подателю сего» или «Податель сего»… мы поняли, что это кто-то жертвовал, это даже, может быть, прадед, вот дедушкин отец, Иван Федорович
(01:01:05) ДМ: В монастырь?
(01:01:08) ОБ: В Николо-Столпенский монастырь
(01:01:10) Маша: Надо тебе найти тогда
(01:01:11) ОБ: Маленькая такая бумажка, что как будто…
(01:01:12) Маша: Вы что, хотите сейчас в монастырь сходить?
(01:01:15) ОБ: Содержание такое, как будто что-то на престол жертвовалось, утварь какая-то, что-то я не помню, тоже.. У Модеста.. он мне копию сделал, и у меня есть маленький листочек, вот, копия, но это уже понятно, что не Казанскому монастырю, поняли мы так, что это вот уже Николо-Столпенскому
(01:01:42) ДМ: Я чувствую, что …
(01:01:44) ОБ: А Николо-Столпенский монастырь
(01:01:46) ДМ: потому что у Валентины порядка никакого нет, абсолютно в этих снимках. Вот если сейчас не навести порядок – все, это уже будет все. Поэтому давайте наведем его ради просто того, чтобы история сохранилась
(01:01:56) ОБ: Так у Модеста-то, у него все в спальне, там шкаф такой, все.. Модест все знал
(01:02:01) Маша: там фотографии, альбомы, фотографии, такие хорошие фотографии
(01:02:05) ОБ: Даже эти документы, наши вот монашеские, Волочка, я даже не знала, как он их увез к себе, вот. И он доставал эти дедушкины документы, и все в старых газетах пожелтелых, и обратно в этих пожелтелых газетах.. (конец записи – прим.)
=
40 010:1800*70=1556
Комментариев нет:
Отправить комментарий