среда, 27 июня 2012 г.

В01 - МАЙ 2012 --- ВВ-04

В01 - МАЙ 2012 --- ВВ-04

(00.00:00) ДМ: Почему он попал в семинарию? Мы нашли то место, где отец …
(00.00:05) ОБ: Ну открылась семинария как раз, в 46-ом году осенью открылась, и он узнал.. в Питере..
(00.00:10) ДМ: Он узнал, а почему
(00.00:13) ОБ: И сразу поехал туда
(00.00:15) ДМ: А почему..
(00.00:16) ОБ: А вот в заключении… вот еще тут деталь такая… он в заключении видел сон, какая-то икона Божией Матери с младенцем - видит во сне. Проснулся, не знает, какая это икона, не знает. А когда он приехал… у тети Вали 4 месяца… тетя Валя его под Ярославлем, там Юдово, зовут Юдово, почему-то (?) надо написать всегда Юдово, Юдовой, в Ярославль, Юдово, потом адрес – коттедж, улицы не было, коттедж. Вот, значит, он стал на ноги-то когда уже посильнее, перед отъездом в армию-то когда, не знаю, когда уж он выбрался-то. У тети Вали икон нету, там где-то иконочки принесла она ему, образа (?). Потом она.. он уехал, она (?) иконы отнесла куда-то…. Вот, где храм? Она говорит: «Село Песочное», 2 км отсюда. Он пошел в храм, село Песочное, от них, от дома 2 км, я туда ходила, в село. «Прихожу, - говорит, - этот образ Толгской Божией Матери, который во сне ему в тюрьме, в заключении снилась. Так вот какие чудеса! Марья Николаевна – стекла выбило в войну снарядом – попросилась к нам, Толгской Божьей Матери молилась, Толгская Божия Матерь ее привела к нам, маму с папой в заключение - Толгская Божия Матерь приснилась папе, она его вывела в Ярославль, к Толге. Толга – приток Волги. И вот в этом месте село Песочное, и .. и он встал на ноги. Толгская Божия Матерь. И он пришел, приходит Валентина. «Я в церкви-то увидел икону, которую я видел во сне, вот, Толгской Божией Матери», вот. Значит, нам надо святителя Николая почитать, и Толгская Божия Матерь образ, и Казанский образ в Волочке уже  вот должны почитать.
(00.02:49) ДМ: Как же он-то решил, что он в той церкви
(00.02:52) ОБ: Значит, он это… когда демобилизация-то была, он.. там вербовали куда-то. Демобилизованный, если некуда ехать, домой, вот семьи.. кино такое, что приехал, а там ворота, семьи нет, один скворечник, если (?) 2 человека. Вот это, судьба человека, пришел (?)… Вот это, так он завербовался при демобилизации в Питер. Там вот жива осталась тетя Клавдия, сестра двоюродная, вот. Все-таки ему Питер-то родной, он там учился юношей два года, ну вот. И он это значит, говорит, пишет нам, что «я демобилизовался и в Петербург». Ну Ленинград. Ну вот он в Ленинград приехал, и это… работать в водный транспорт бухгалтером в водном транспорте. Он такой уже… где-то пропуск папин есть, он такой уже.. Налитое лицо, уже не Освенцим, вот. Но еще бритый, без бороды еще, вот. Он там в общежитии жил, в водном транспорте, приходил к тете Клавдии, к своей двоюродной сестре, приходил навещал. А та: «Борис, женись, Борис, женись. Чего ты там, овдовел, так надо жениться, все». А он больной уже был очень, он и не восстановился как следует. А тут семинария открылась как раз, семинария, вот он видно узнал, я в 46-ом году была там на практике. К отцу Серафиму Вырицкому попала с этой  тетей Клавдией со своей, вот. А… А он, значит, в семинарию туда, там общежитие, там он и жил. Вот, в семинарии, да, учился  и жил уже там, вот. Это их первый выпуск был через два года, их взяли вот таких некоторых, которые хорошо знают уже православие, их взяли на 3 курс. 3, 4 - как бы испеченые.. и он дьяконом там… первым дьяконом был.. выпуск первый, он там в семинарии был дьяконом.
(00.05:56) ДМ: в каком году выпустили?
(00.05:57) ОБ: Ну вот через два года, 46-ой, 47, 48. У нас вот.. вот я бы могла найти, я не знаю, я вот искала сейчас. И первый выпуск папин я хотела это… отдать Модесту, но он у нас, у нас
(00.06:16) ДМ: Рукоположили в дьяконы
(00.06:18) ОБ: в дьяконы рукоположили
(00.06:20) ДМ: Он был не женатый, т.е. был монахом тогда получается? или целибатник?
(00.06:24) ОБ: Почему, просто, да! Да, вдовцом
(00.06:27) ДМ: целибатником
(00.06:29) ОБ: ну да, он вдовец был, мама-то умерла
(00.06:32) ДМ: ну просто без жены – целебатник, но не монах?
(00.06:36) ОБ: нет, нет
(00.06:39) ДМ: а дьяконом к какому храму его рукоположили?
(00.06:44) ОБ: да тут в семинарии он и был первый рукоположен дьякон
(00.06:44) ДМ: нет, рукополагают к какому-то храму
(00.06:48) ОБ: ну к семинарскому
(00.06:48) ДМ: к семинарскому храму?
(00.06:49) ОБ: я не знаю, какой храм.. во имя знамения? Там образ знамения Божией Матери был направо, а как храм – даже не могу сказать
(00.06:59) ДМ: т.е. храм в духовной семинарии, он там и служил?
(00.07:00) ОБ: дадада, первый выпуск
(00.07:02) ДМ: и сколько он там прослужил?
(00.07:03) ОБ: ну он там немножко, вот заболел, уже Модест там приехал потом, вот
(00.07:09) ДМ: т.е. когда он служил там дьяконом, к нему приезжает сын
(00.07:13) ОБ: дада, вот даже да, он уже как дьяконом, он кончил, Модест уже … в 17 лет его вернули, Модеста, а потом в 18 он поступил. В каком году он поступил, Модест? Если 46-ой…
(00.07:29) ДМ: двадцать..
(00.07:30) ОБ: 47-ой, 48-ой кончил…
(00.07:30) Маша: в 51-ом они закончили?
(00.07:32) ОБ: А?
(00.07:33) Маша: Папа и отец Модест в 51-м (?) закончили? 4 года?
(00.07:35) ДМ: Вот смотрите, вот документ у меня есть
(00.07:38) ОБ: Ну в 51-ом они закончили
(00.07:40) ДМ: вот я читаю, 3 августа 47-го года, документ: «Гражданин города Волочка Калининской области юноша Малышев Модест Борисович, 18-ти лет, член хорошей религиозной семьи, воспитан в духе православной веры»
(00.07:55) ОБ: папа уже там был дьяконом
(00.07:58) ДМ: т.е. в 47-ом году уже был дьяконом его отец, Борис? Это рекомендация в семинарию, вот документ для отца Модеста
(00.08:10) ОБ: А че в 47-ом? Он поступил …
(00.08:13) ДМ: написано, в 18 лет, 47-ой год, 3-его августа
(00.08:17) Маша: в 18 его взяли (?), ты же говорила, в 17 он поехал, его вернули, а в 18 он поступил
(00.08:28) ОБ: в 48-ом, наверное. 48-ой, 49-ый, 48-ой, 49-ый, …
(00.08:35) Маша: нет, правильно, 4 года ж в семинарии учатся, в 51-ом закончил, все правильно
(00.08:38) ОБ: 51-ый…
(00.08:41) ДМ: Ну хорошо. Просто отец ему писал, он его вызывал туда? Т.е. почему отец Модест туда попал вообще? Потому что его его отец попросил?
(00.08:50) ОБ: папа звал, звал его. Модест сначала боялся, вот. Он как-то весь тут просто скованный был, болел с 15 лет..
(00.09:03) Маша: Нерешительный такой был, конечно
(00.09:05) ОБ: нерешительный, вот. Но почему-то его вернули же, Модеста, обратно.
(00.09:10) Маша: Это в 17 лет
(00.09:12) ОБ: да, в 17 лет, в 17
(00.09:15) Маша: а он сказал, что через год приедет. В 18 поехал и поступил
(00.09:20) ОБ: неужели сразу? Так события… я даже не знаю.. Ну вот в общем, он это..
(00.09:24) ДМ: т.е. когда отец был там дьяконом
(00.09:26) ОБ: да, в семинарии, да, и Модест вот ..
(00.09:29) ДМ: они вместе там были – отец и сын?
(00.09:30) ОБ: были вместе, да
(00.09:32) ДМ: так, т.е. отец и сын были вместе
(00.09:34) ОБ: папа… скоро заболел, папа уже не мог
(00.09:37) ДМ: т.е. отец заболел
(00.09:37) ОБ: да, он уже…
(00.09:39) ДМ: сын остался там
(00.09:40) ОБ: да
(00.09:40) ДМ: отец умер в Петербурге
(00.09:42) ОБ: нет, здесь же он
(00.09:43) Маша: здесь, в Волочке
(00.09:45) ОБ: год лежал здесь у нас
(00.09:46) ДМ: т.е. он уезжает из Питера сюда к вам?
(00.09:49) ОБ: они ему дали уже инвалидность, документы, но он как-то эти документы инвалидности…  Они сказали, в  провинцию надо, в провинцию. У него туберкулез почек сделался, вот что. Он бедненький. А написали в свидетельстве о смерти «туберкулез легких». Никаких не легких, почки у него
(00.10:12) ДМ: так, и его отправили в Вышний Волочек
(00.10:13) ОБ: в провинцию, да, домой
(00.10:15) ДМ: почему?
(00.10:17) ОБ: ну вот так, он уже там документы оформлял инвалидность, и че-то они там все документы почему-то остались там, он приехал, отец Федор его взял, и вот он прислуживал, тогда Модест приезжал из семинарии, летом, вот я говорю
(00.10:34) ДМ: он служил в Богоявленском соборе?
(00.10:35) ОБ: да, вот отец Федор его взял, я вот с ночи-то иду, спать хочу, но я шла. Этот дьяконом выходит … папа….Модест Апостола читает семинаристом (?), а я-то, что ж я-то нигде ничего. Это моя опекунша записочки там читает поминальные, выносит батюшка, они все монашки там читали три, вот Ольга Сергеевна, Лидия Васильевна и моя эта, опекунша, поминальные. Подают много они из алтаря, читали на солее. Сейчас там просвиры, там столы стоят, просвиры, как раз Толгская Божия Матерь наверху висит икона. Была у нас тут такая церковни.. верующая очень старушка, Апполинария Семеновна (?), она вот эту Толгскую икону.. не было в соборе, она приносила каждый раз на… на день 21-го, она 21 августа что ли… так же Божия Матерь Казанская 21-го июля, а она в августе 21го. И она приносила в собор, извещала, что после ее смерти отдали бы в собор, и вот она висит как раз в левом приделе, и здесь вот столы – просвирки дают, эта, алтарница, и она высоко повесили. Я прихожу, говорю: «А чего икону не пов…», а она: «А, так ее не достать уже теперь, чего-то высоко ее повесили». Тут всегда ее клали, даже (?) не знаю, кладут…
(00.12:16) ДМ: отец Модест присутствовал при смерти отца?
(00.12:18) ОБ: да, благословил он меня иконочкой святителя Николая и своему сыну отдал это, вот. А и его он благословил Киево-Печерской.. такая тоненькая, ой, маленький вот такой образочек, очень яркий.. Киево-Печерская… вот, Божия Матерь и с предстоящими Антонием и Феодосием обыкновенная, часто встречается эта икона, она такая яркая, красивая на дощечке. И Модест ее брал в семинарию, она на тумбочке у них в общежитии стояла (?), уже когда он скончался. Вот и уперли все, приходят семинаристы, и у многих иконочки украдены. А там были такие благодетельницы, старушечки. Семинаристы ходили к ним там кушать-пить, чего-то там постирать платочки-носочки, ну вот. Модест тоже пришел к Марье Михайловне к этой, а у нее родственница у нас как раз (?)… ну вот. Он смотрит, а там на левой стороне надпись была, смотрит и говорит: «Марья Михайловна.. откуда эта…».. Марья Мироновна! Марья Мироновна, старушка. «А это откуда у вас иконочка?», а она говорит: «да вот ваш семинарист там такой-то – такой-то мне подарил, вот, на молитвенную память. Он всем старушкам на молитвенную память раздаривал иконы». Украл у всех и раздаривал, подвяжет платочек, это, как он придуривался-то, этот семинарист-то, вот, забыла
(00.14:12) ДМ: ну Бог с ним
(00.14:14) ОБ: да, вот, он умер, он… не удостоил его Господь сан принять. Он умер от гнойной этой, от нарыва, гангрены, вот этот семинарист. А, подвяжет: «суета-сует, утомление духа» - Модест говорил, он там все (?)
(00.14:40) Маша: бабушек изображал (?)
(00.14:40) ОБ: дада, платочек подвяжет он так. И вот он это спер эти иконочки и раздаривал на молитвенную память другим старушкам, в доверие входил (?). И вот он говорит: «Марья Мироновна, это же меня папа благословлял перед смертью этой иконочкой». Ну и он взял, у Модеста должна быть… (?)
(00.15:00) ДМ: т.е. в Питере были старушки, которые помогали учиться?
(00.15:02) ОБ: дадада, а вот моего отца Бориса там Антонина Ивановна Осипова, она значит, пристала к нему вот тоже носочки да носовые платочки стирать. Она осталась… сын пошел добровольцем и пропал без вести, питерская она, ну вот. И вот она «Вот ты похож на моего сына» и все, в семинарию всегда ходила (?)…
(00.15:28) Маша: в Заячьем переулке она жила
(00.15:29) ОБ: да, Заячий переулок, я была один раз
(00.15:32) Маша: а она молилась во Владимирском соборе
(00.15:33) ОБ: дадада
(00.15:35) Маша: старенькая
(00.15:36) ОБ: дада, она такая немножечко резковатая такая
(00.15:39) Маша: ну нервно-больная, старенькая
(00.15:40) ОБ: дадада, но она к нам приезжала в гости
(00.15:44) Маша: в Плисы (?)
(00.15:44) ОБ: в Плисы, она два раза
(00.15:47) ДМ: а как получилось, что вы стали женой священника?
(00.15:48) ОБ: а?
(00.15:49) ДМ: как получилось, что вы стали женой священника, матушкой? Ну вы, замуж вышли за священника?
(00.15:53) ОБ: ну так вот отец Леонид Орнадский тоже высланный, этот питерский. Знаменитая фамилия Орнадских, все церковные книги духовные… не церковные, а служебные может быть, служебные какие-то, ну много старинных вот у моей опекунши-то было, Марьи Николаевны
(00.16:14) ДМ: философ Орнадский – это его родственник?
(00.16:16) ОБ: а?
(00.16:17) ДМ: священномученик философ Орнадский – это его родственник?
(00.16:22) Маша: может быть
(00.16:25) ОБ: отец Леонид Орнадский был здесь высланным, у нас в Волочке служил в Федобе, после тюрьмы десятилетней в заключении, вот. Приехала матушка к нему уже, сюда, в Федо… Как он попал в Волочек, в Федове служил? Я не знаю
(00.16:43) Маша: в Федово храм.. наш папа мальчиком ходил, там 5 км со своей деревни каждое воскресенье на службу
(00.16:47) ОБ: да, бабушка верующая у них очень была, бабушка Дарьюшка, его матери мать
(00.16:53) Маша: над ним все смеялись в деревне, над нашим папой, что дурачок показывали
(00.16:56) ОБ: дада
(00.16:56) Маша: в церковь ходит в советское время (смех)
(00.16:59) ОБ: да, и вот он это, когда семинарии-то открылись, а он там ему на клиросе читал, помогал, пел, в алтаре, там, кадило раздувал, чего.. Уже батюшка его это… Орнадский отец Леонид…
(00.17:13) ДМ: это ваш муж будущий, да?
(00.17:15) ОБ: да, в Федове, в Федове он служил. И он его благословил в семинарию, вот Казанская Божия Матерь, вот маленькая иконочка, вот благословил этим образочком, не серебряная риза, а такая, металлическая, но вот, благословил в семинарию, они попали в один класс, Модест и Борис. Я встречаю на вокзале двое, к нам идут, чай пить, все. Едет в деревню, проводим на попутную, на дорогу, на шоссе выйдем, он там заберется в грузовичок.
(00.17:54) Маша: Марья Николаевна воспитывала одна ведь (?), одна Марья Николаевна воспитывала
(00.17:58) ОБ: да, и…
(00.17:58) Маша: это вы еще на Московской жили, когда приезжали из семинарии, на Московской жили? Не здесь еще, да, там? Здесь, когда вот еще (?)
(00.18:07) ОБ: да, там все
(00.18:07) ДМ: а игумен Никон Воробьев будущий, он как бы встречался с отцом?
(00.18:13) ОБ: с моим папой?
(00.18:14) ДМ: да?
(00.18:14) ОБ: так друзья они были, он же готовил.. игумен Никон папу готовил в институт
(00.18:22) ДМ: так это в институт, а потом, когда уже тот стал служить, они встречались?
(00.18:28) ОБ: а когда служить, он… когда стали церкви открывать, он же поехал в эту… злой город-то
(00.18:37) ДМ: в Самару? Куйбышев?
(00.18:40) ОБ: нет-нет-нет, ой Господи, ну Оптина пустынь где
(00.18:45) ДМ: Козельск?
(00.18:46) ОБ: Козельск, злой город. Он же, когда захватчики были, он же… Козельск ни за что не сдался, вот говорили захватчики, злой город Козельск, ни за что не сдали жители Козельска
(00.18:58) ДМ: т.е. Никон Воробьев уехал туда?
(00.19:01) ОБ: он служить… вот он это уже, когда стали церкви открывать, вот не знаю, в каком году, папа был в семинарии еще там, в Питере, они возобновили переписку с этим батюшкой, он нам вот помогал вот, помогал, вместо папы нашего был, батюшка Никон. Я говорю, он советами… Марья Николаевна так.. меня посылала за советом к нему, он сам приходил, хлебца принесет
(00.19:26) Маша: Мария Николаевна переписывалась с Иоанном батюшкой Кронштадтским, да? У нее письма были, у Марии Николаевны, по-моему?
(00.19:32) ОБ: че ты взяла?
(00.19:33) Маша: ты ж говорила, по-моему?
(00.19:34) ОБ: с чего ты взяла?
(00.19:37) Маша: не переписывалась?
(00.19:38) ОБ: Господи, помилуй
(00.19:39) Маша: ну ладно
(00.19:41) ДМ: А он жил до этого здесь в Волочке, отец Никон Воробьев, да?
(00.19:45) ОБ: Он жил у Сергиевских экономом, у врача, у хирурга знаменитого, вот всех на фронт, а он старенький всю войну держалась хирургия на нем, но он потом склерозный стал такой, глупенький уже Сергиевский…
(00.19:58) ДМ: И он был у них экономом?
(00.19:59) ОБ: Вот, он был у них в семье экономом, но опять-таки, все это любовь молодая, они влюбились вот у Сергиевского жена, а у жены была сестра, Лена Ефимовна, та Александра, по-моему, жена Сергиевского, Александра Ефимовна, а эта Елена Ефимовна, вот у нее две фамилии-то, Ладвест и еще какая-то, на могилке-то ее фамилия другая, на букву Б. Я прочла, когда ее похоронили, вот. Он был бедный, а они были, видимо, побогаче. Не разрешили пожениться, как вот мне рассказывали. Кто рассказывал? Сама не знаю
(00.20:57) ДМ: А т.е. будущему игумену Никону не разрешили жениться на ней?
(00.21:02) ОБ: ну ей замуж выйти, да
(00.21:03) ДМ: ей замуж выйти за него
(00.21:05) ОБ: он бедный, и он в монахи пошел
(00.21:09) ДМ: а когда он ушел в монахи, он уже был монахом, когда тут служил, вот когда был в войну здесь, или еще не был?
(00.21:15) ОБ: он уже после заключения, конечно, из монастыря. Он и говорил. Тут какой-то архиерей появился в Твери, Калинине, хороший (?) умер, прислали из Алма-Аты, а он тогда приехал с этого.. ну вот, где он уже стал батюшкой-то.. ой Господи… ну сейчас только…
(00.21:41) ДМ: Козельск?
(00.21:42) ОБ: Козельск, из Козельска сюда приехал, и он у Сергиевских останавливался, видимо, ему… он навещал нас, и он говорит: «Бедные, бедные вы, бедные, это волк в овечьей шкуре». Оказывается, он был в монастыре, батюшка Воробьев, и всех переарестовали, всех сослали, а этот был монахом, но был не.. не иеромонахом, а иеродьяконом, только дьяконом, монахом-дьяконом, а этого ничего не арестовали (?), ничего. Вот, и..
(00.22:27) Маша: (?)
(00.22:27) ОБ: да, и он вообще распутный, ну а те там…
(00.22:34) ДМ: и отец
(00.22:35) ОБ: и он сюда приехал в Тверь, и был этим… архиереем, и диабетиком там, кражи были, тут че тут… и Волочек был замешан..
(00.22:46) ДМ: и отец Никон поддерживал отношения с матушкой вот Марией
(00.22:52) ОБ: ну с нами, с нами поддерживал, я же сказала. А он папе.. просил…
(00.22:56) ДМ: с матушкой Мариной?
(00.22:56) ОБ: …когда был в семинарии, он просил у папы достать Игнатия Брянчанинова, тогда он… сейчас канонизированный Игнатий Брянчанинов, вот Воробьев, игумен Никон, Николай Николаич, он очень почитал это… Игнатия Брянчанинова. И вот папа просил, папа купил - в Питере где-то там в букинистических после войн продавалась – купил, и Модест привозил из семинарии, Модест привозил сюда батюшке эти… Игнатия Брянчанинова книжки, я помню
(00.23:41) ДМ: а они общались: отец Модест и игумен Никон?
(00.23:44) ОБ: ну так как же, он же нас знал, он приходил, я говорю: мы сироты были, он же приходил, я девчонка и братик младший
(00.23:54) ДМ: я просто хотел спросить более точно, повлиял ли как-то на вот путь священника контакт между игуменом Никоном и отцом Модестом в духовном смысле и были ли какие-то дальнейшие письма или какие-то… общение между ними? Вот эта ниточка, она касалась только детства вашего, или она касалась и дальше священства и вот служения?
(00.24:17) ОБ: моя опекунша все время переписывалась с ним, а братика не знаю. Братик так.. благословение. Так уже в семинарии он учился, папа там сюда приехал уже больной
(00.24:36) ДМ: вообще отец Модест с кем поддерживал духовное… Вот есть.. бывает так, что у священника есть свой старец
(00.24:42) ОБ: дадада
(00.24:42) ДМ: и он к кому-то приезжает постоянно за советом, вот на кого он опирался духовно? Вот это мне интересно больше всего
(00.24:48) ОБ: дадада
(00.24:51) Маша: только Валя, наверное, может знать
(00.24:53) ДМ: разговорить Валентину – это… это просто…
(00.24:59) Маша: Валя (?)
(00.25:03) ДМ: у меня такое ощущение, что Валентина в этом не очень…
(00.25:06) ОБ: заинтересована
(00.25:07) ДМ: как-то да, просто она на эту сторону жизни не так.. внимательно обращала… не так сильно обращала внимание, а вы более сильно
(00.25:16) ОБ: вот меня все время возмущало, простите меня, грешную, меня все время это возмущало, что… как вы говорите. Вот Лиду монашка Грибкина… она же, как ее монашеское имя-то, Апполинария? На могилке-то она хорошая такая, в клобуке, монахиня Апполинария. Могилка-то, вот надо бы ее заснять, могилку-то, там пока еще не разбили.. я уже давно не была, два года, в прошлый год не была
(00.25:53) ДМ: т.е. монахиня Аполинария – это Лидия Грибкина
(00.25:56) ОБ: да.
(00.25:56) ДМ: а по отчеству?
(00.25:57) ОБ: не Лидия, это Параскева Яковлевна
(00.26:00) Маша: Параскева Яковлевна, воспитывала матушку Людмилу
(00.26:03) ОБ: Людмилу-то. Она Лидия Николаевна Высковцева, а венчаться сказала «Я Людмила», Модест венчался как Людмила, а мы все ее Лида, Лида.
(00.26:14) Маша: вот я ее знала как Лида, а крещеная она Людмила
(00.26:18) ОБ: ну вот она перекрестила ее второй раз, не поймешь что, Грибкина эта переименовала,  документы сделали
(00.26:26) Маша: сиротка была
(00.26:27) ОБ: сиротка, она же…
(00.26:30) ДМ: т.е. монахиня Апполинария крестила матушку отца Модеста Людмилой
(00.26:37) Маша: наверное, да, наверное
(00.26:39) ДМ: так я понял?
(00.26:39) ОБ: а я не знаю, она Лидией крестила или Людмилой крестила, я не знаю
(00.26:43) Маша: крещеная она Людмилой, отец Модест…
(00.26:45) ОБ: я не знаю
(00.26:46) Маша: крещеная Людмилой, мы-то ее все тетя Лида, тетя Лида, уже..
(00.26:49) ОБ: по па… по документам
(00.26:50) Маша: уже умерла, узнали, что она как бы… Людмила, как бы крещеная Людмила
(00.26:55) ДМ: так, значит, монахиня Апполинария – это Параскева Яковлевна Грибкина
(00.26:57) Маша: Грибкина, воспитана
(00.26:58) ОБ: да
(00.26:59) ДМ: воспитывала матушку
(00.27:00) Маша: (?)
(00.27:00) ДМ: так
(00.27:01) ОБ: но ее уже посоветовали большую взять, девочка-то маленькая, 8-месячная, она растила-растила, я помню, родители мои горевали, говорят, подумай, это мама-то говорит с папой, что подумай, что Паша Грибкина растила-растила девочку, и машиной задавило насмерть. Она ее похоронила. И хотела вторую взять, но вторую-то маленькую 8-месячную опять брать или какую-то маленькую. Ей посоветовали большую, ее… вот она взяла эту Лиду, матушку.
(00.27:33) ДМ: а вот эта Апполинария и леленька, они в каких отношениях были?
(00.27:36) ОБ: они компаньонки, Лидия Яковлевна, они тоже в монастыре, вот-вот-вот, нате, смотрите
(00.27:44) ДМ: Леленька – это Лидия Яковлевна?
(00.27:45) ОБ: да, Леленька называла Лида, потому что она как бы крестила Лиду, вот, Леленька называла Лиду Леленька (?)
(00.27:51) ДМ: так она тоже монахиней была, Леленька-то?
(00.27:53) ОБ: ну дада, на те, на те, вот, смотрите, ищите, вот
(00.27:56) ДМ: Лидия Яковлевна…
(00.27:58) Маша: тут фотография эта, вот
(00.27:59) ОБ: почему-то они Яковлевны обе, не знаю, почему. Вот тут даже фотки есть
(00.28:03) ДМ: но не сестры, да?
(00.28:04) ОБ: нет-нет-нет, фамилии разные, по-моему, это надо… Валя знает, я даже не знаю, какие-то фамилии, тут-то вот есть где-то, я слепая-то… сейчас… Тут и тетя Маня есть
(00.28:21) Маша: (читает – прим.) (?) Казанского монастыря монахиня Макария, опять какая-то фотография
(00.28:25) ДМ: а Леленька монахиней как называлась, монашеское имя какое у нее?
(00.28:30) ОБ: ну Леленьки  - Лидия Яковлевна, вот это и есть Леленька, Лида называла
(00.28:34) Маша: (читает – прим.) монахиня Пелагея, фотография, че-то…
(00.28:36) ОБ: а еще была самая маленькая, младшая, она в Боровичах умерла, Валя хоронить ездила, эта, тетя Маня, самая младшая, вот родственница она была Лидии Яковлевне, тетя Маня говорит, боялась ее. Вот они сидят
(00.28:56) Маша: вот наверное
(00.28:57) ОБ: во-во-во, тетя Маня, я даже вижу, тогда же во-во-во
(00.29:00) Маша: тетя Маня? А, вот эта?
(00.29:01) ОБ: во-во, самая младшенькая
(00.29:04) Маша: тетя Маня, которую Валя хоронила ездила?
(00.29:05) ОБ: дадада, в Боровичах она была алтарница, ризничая была, и чинила там ризы, раньше ж все старье, старинное дореволюционное батюшки все носили.
(00.29:16) Маша: Осокина, Мария Осокина
(00.29:18) ОБ: Вот она и есть Осокина.
(00.29:20) Маша: послушницы Лидия и Мария Осокины (?)
(00.29:21) ОБ: ну вот тетя Маня, в Боровичах, ага. Вот это она молоденькая была, вот. А вторая кто?
(00.29:30) Маша: вот здесь вот эта фотография, кстати, она вот тут вот (показывает на фотографии  ДМ – прим.)
(00.29:32) ДМ: дадада
(00.29:34) Маша: вот эти
(00.29:34) ОБ: которая?
(00.29:34) Маша: (читает – прим.) встречи сестер обители с родными
(00.29:36) ОБ: а, с родными
(00.29:37) Маша: это, наверное, вот это…
(00.29:39) ДМ: так вот тетя Маня, Леленька, монахиня Апполинария – эта троица откуда?
(00.29:45) ОБ: (смех – прим.) все с нашего Казанского …
(00.29:47) Маша: с Казанского монастыря
(00.29:48) ДМ: с Казанского монастыря?
(00.29:49) ОБ: да, наши, это Казанские. Вот это младшенькая
(00.29:53) Маша: это Валя хоронить ездила в Боровичи
(00.29:53) ОБ: в Боровичах. Она самая младшенькая была в монастыре. Она даже, говорит, боялась, Леленька-то строгая была, Лидия Яковлевна, она их воспитывала, чтоб воротнички там
(00.30:04) Маша: они похожи, вот эта и эта
(00.30:05) ОБ: не знаю. А фамилия Осокина, вот
(00.30:10) ДМ: вот это вот..
(00.30:11) Маша: похожи
(00.30:11) ОБ: она выучила.. монастырь-то разогнали
(00.30:15) ДМ: вот это Осокина?
(00.30:16) ОБ: вот, вот эта, худенькая
(00.30:18) ДМ: ага, худенькая, а вот сверху кто такие?
(00.30:20) ОБ: ну это не знаю..
(00.30:22) Маша: послушница Лидия и Мария Осокины
(00.30:26) ДМ: ага. Так монахиня Параскева..
(00.30:30) ОБ: ну она.. она в Кошарве (?), она карелка
(00.30:32) ДМ: понятно
(00.30:33) ОБ: она говорит, что «вот, нас неграмотных отправляли на скотный двор»
(00.30:39) Маша: вот это, значит, крестная тети Лиды, Леленьки
(00.30:41) ОБ: да, Лидия Яковлевна. А эта Осокина эта вот, тетя Маня, она выучилась.. монастырь разогнали, она выучилась на телефонистку, она работала телефонисткой много лет, вот, и война началась, молния вот такая же, гром, как сегодня, она телефонисткой
(00.31:04) Маша: похожи вот это лицо и вот…
(00.31:06) ОБ: Москва требует присоединить, она говорит, нельзя, гроза сейчас будет, он заругался, она соединила, и молния ей, она на полу без сознания, она говорит, наверное, ему тоже дала молния (смех – прим.). Она говорит, нельзя соединять
(00.31:24) ДМ: а монашеское имя как? Вот смотрите, у Марии Осокиной послушница Лидия монашеское имя
(00.31:28) ОБ: нет, послушница Мария Осокина, самая младшенькая
(00.31:35) ДМ: а, послушница Мария, понял. А Лидия тоже послушница была?
(00.31:40) ОБ: нет, она, наверное, была монашка, Лидия Яковлевна, я не знаю
(00.31:47) Маша: ну вот она здесь в монашестве
(00.31:47) ОБ: второго имени я не знаю ее
(00.31:50) ДМ: а фамилия Лидии Яковлевны какая?
(00.31:54) ОБ: а какая фамилия? Это у Вали документы должны быть, они ж ее хоронили. Первая могилка, там, первая вот она умерла. Параскева Яковлевна умерла, они ее забрали туда, вот, и бросили здесь
(00.32:06) ДМ: она умерла в Лисьем Носу, да?
(00.32:30) ОБ: да, вот первая могила..
(00.32:09) Маша: на кладбище Леленька вместе с отцом Модестом, в семейной могиле похоронены
(00.32:12) ОБ: вот вперед ее похоронили Лидию Яковлевну, она уж склерозная такая была, у нее было 3 000 на книжке
(00.32:20) Маша: Любочка, больная доченька
(00.32:22) ОБ: И она в Лисьем Носу тут конфуз такой.. Модесту наводила, что…
(00.32:25) Маша: Сашенька, тетя Лидочка
(00.32:27) ОБ: … почему теперь 300 рублей. Хрущев убавил ноль-то.
(00.32:29) ДМ: ясно
(00.32:30) ОБ: вместо 3000 – 300 получалось, ну вот, на книжке, почему вот, а она не понимала
(00.32:36) ДМ: а в монастыре, монастыре-то о ней знают?
(00.32:38) ОБ: а?
(00.32:40) ДМ: в монастыре-то о ней знают сестры?
(00.32:40) Маша: а вот это ж..
(00.32:40) ОБ: так а чего теперешние, вот книжка, вот издали. Кто тут давал сведения? Вот нашего дедушки тут нету, Алексея Ивановича Малышева, он был купец первой гильдии, и был пожертвователем монастыря, давал деньги монастырю
(00.32:59) ДМ: он был ктитором монастыря, да?
(00.32:36) ОБ: ну я не знаю, мой дедушка..
(00.33:04) Маша: давал..
(00.33:05) ОБ: …купчина толстопузая, мой дедулька (смех – прим.)
(00.33:06) ДМ: хорошо. Давайте мы с вами сделаем так. Сейчас уже время полчетвертого
(00.33:10) ОБ: да, обедать пора
(00.33:11) ДМ: пока соберемся, на всенощную идти
(00.33:16) ОБ: голова у меня распухла, ведь сейчас воду светят
(00.33:19) Маша: блаженная Любушка похоронена здесь
(00.33:20) ОБ: а, Любушка блаженная, да, вот она, я еще приходила, мы ей булочку давали
(00.33:26) Маша: из Питера приезжали эти самые .. здесь..
(00.33:28) ДМ: вы застали Любушку, да?
(00.33:29) ОБ: да, застала, я раза два видела
(00.33:31) Маша: вот,  (показывает книгу – прим.)
(00.33:31) ДМ: ага
(00.33:32) ОБ: (?) не доживу
(00.33:33) ДМ: и вы к ней приходили?
(00.33:35) ОБ: нет, ну я не приходила, она там молилась, я видела, как она причащалась, как к причастию подходила. Мы ей булочку давали, вот она стоит, булочку жует, жует, жует
(00.33:47) ДМ: вам ничего не говорила?
(00.33:47) ОБ: нет
(00.33:49) ДМ: не предсказывала?
(00.33:50) ОБ: нет, за богослужением. Мы к ней в келью не ходили. Я с кем-то была..
(00.33:59) Маша: а вот это игуменья Феодора, вот она стоит с крестом
(00.34:01) ОБ: а потом приехал Валя-то с этой девушкой, с Маринкой, она у батюшки 20 лет жила
(00.34:09) Маша: Саблина
(00.34:09) ДМ: ага
(00.34:09) ОБ: вот, … (?) приезжали
(00.34:12) Маша: сватали-сватали Валика за Мариночку, че-то так и не сосватались они
(00.34:17) ОБ: взять вот, подумать только
(00.34:18) Маша: четыре года так общ… ну они раз в полгода где-то встретятся че-то, и никак
(00.34:22) ОБ: ну это Валя я не знаю, зажатый
(00.34:23) Маша: «далеко, - говорит, - ехать»
(00.34:25) ОБ: Валя такой зажатый
(00.34:28) Маша: «ей, - говорит, - пироги ко мне начали (??)». Она: «Сейчас тебе, пироги! Посуду почистила, кухню тебе вычистила, еще пирогов надо!» Ну в общем, не сговорились
(00.34:36) ДМ: т.е. Марина – у нее жила Любушка Сусанина?
(00.34:37) ОБ: дада, папа у нее .. Она говорит, вот она, эта Любушка.  У нее же братик убился, разбился, головкой упал и головой как это.. об тротуар
(00.34:35) Маша: ой, уж потом узнали
(00.34:36) ОБ: об тротуар и живой
(00.34:52) ДМ: ага
(00.34:54) ОБ: и вот она говорит: «Пришла Любушка в храм, а я, - говорит, - смотрю. Свечку купила и поставила на упокой». Вот, не за здравие, а братик-то разбился. Вот она, Люба, Маринка-то говорила, что вроде как она… ну вот они следили, что она делает, вроде как вот он и скончался, брат.
(00.35:21) ДМ: Это у кого брат скончался?
(00.35:22) ОБ: Марины
(00.35:23) ДМ: а, у Марины брат
(00.35:24) ОБ: да, где она ж жила, у батюшки сын же, сыночек батюшки
(00.35:29) ДМ: а Марина была дочка батюшки?
(00.35:31) ОБ: дадада
(00.35:33) Маша: она и сейчас, она и сейчас там где-то в храме
(00.35:33) ОБ: а другая сестра замуж вышла, батюшка, отец Николай, она теперь староста будет, Маринка уже
(00.35:40) Маша: Марина там да, там храм вроде мыла-прибирала (?)
(00.35:42) ОБ: че-то какие-то роковые: Валя никак не может жениться, и она там вроде какие-то женихи у нее были, умирали, че-то какие-то, не знаю я
(00.35:53) ДМ: понятно
(00.35:53) Маша: у каждого своя судьба
(00.35:55) ОБ: еще мне отец Андрей здесь с Осечина: «Матушка Тамара вам привет шлет». Я говорю: «Я никакой матушки Тамары не знаю»
(00.36:06) Маша: матушка Тамара..
(00.36:07) ОБ: вот, кто это такой? А это вот это…
(00.36:10) Маша: мама Марины
(00.36:11) ОБ: да, мама Марины
(00.36:12) Маша: она уже скончалась вот
(00.36:13) ОБ: она теперь умершая, Царство Небесное. Она хотела, чтоб Валентин взял ее дочку замуж.
(00.36:21) ДМ: хорошо. Ну пока прервемся, а потом продолжим.
(00.36:25) ОБ: ой, Господи
(00.36:26) ДМ: спаси, Господи, так.
(00.36:28) ОБ: а теперь вот он один.
(новое видео, после паузы – прим.)
(00.36:29) ОБ: Выбирал-выбирал, не знаю, чего ему выбирать.
(00.36:33) Маша: лучше одному, чем с кем попало, как говорится
(00.36:37) ОБ: а? а это кто тут сидит? (смотрит фотоальбом – прим.)
(00.36:40) Маша: надо вот накормить щами, как зовут, Димитрий, да?
(00.36:43) ДМ: вы знаете, я думаю, что щи мы уже не успеем, а вот…
(00.36:47) Маша: успеем
(00.36:47) ОБ: Толгская Божия Матерь тут
(ДМ и Маша разговаривают, ОБ рассматривает фотоальбом до 00:37:06)
(00.37:05) ОБ: в общем, я вам хочу сказать одно, что это кошмар, что сейчас телевизор, эти все
(00.37:14) ДМ: конечно, это ужас
(00.37:15) ОБ: а мы, от СМИ ограждали нас родители, от всего дурного, и слова-то эти дурные все в школе наслушаешься, и всего от соседей навидишься-наслушаешься, а вообще-то Волочек был напичкан высланными москвичами, и особенно питерцами. В каждом доме какая-то комнатка снималась, кто-то высланный был, вот, вот. И монастырь разогнали. Кто купил домики на двоих, две монашки домик купили, там вот так же и Параскева Яковлевна, она купила, ведь это у нее и сейчас там у нее отделан вот этот дом, и она сруб купила во дворе, сруб под крышей был, и сейчас он отделан, это уж она дочке, воспит… она вот воспитанницу выдала замуж за Модеста и уехала в Питер, вот. Чего навела-то тут?
(00.38:13) Маша: щей свежих
(00.38:14) ОБ: ой, вкусно пахнет
(00.38:15) Маша: а как же
(00.38:16) ОБ: уу, как в столовой
(00.38:17) ДМ: (смех)
(00.38:19) ОБ: тут сварганила, устроила.
(00.38:27) Маша: как получилось
(00.38:28) ОБ: Опять эта тарелка не налита
(00.38:29) Маша: не надо, я не хочу, сейчас чай выпью бокал, не могу, пить хотела
(00.38:32) ОБ: у меня прям голова трясет
(00.38:33) Маша: ну давай, успокойся. От давления пила таблетку сегодня?
(00.38:38) ОБ: ой, мне хочется найти эту фотографию
(00.38:43) ДМ: найдем, я думаю, документы, обязательно найдем
(00.38:44) ОБ: да, и паспорта дедушки-бабушки
(00.38:47) Маша: найдешь, найдешь, вечер большой (?), пойдемте
(00.38:53) ДМ: пойдемте покушаем
(00.38:54) ОБ: ой солнце вышло, так я найду сейчас. А то темень такая была, итак плохо видно, да еще… Маш!
(00.39:01) Маша: это Рая принесла квитанцию, на следующий месяц платить. Не успели еще это заплатить, уже снова(смех – прим.)
(00.39:13) ОБ: у меня соцработница хорошая, у меня дай, Бог, здоровья всем, и соседи хорошие. А квартал вы видели какой в ужасном состоянии, это кошмар какой-то
(00.39:22) ДМ: ну люди хорошие – это самое главное
(00.39:24) ОБ: соседи хорошие, и дети мои хорошие, Боженька…. (?)
(00.39:29) ДМ: слава Богу
(00.39:29) ОБ: Господи, помоги. Ну че тут, выключить (выключает свет – прим.)
(00.39:36) Маша: … деревья туда упали, а не на твой дом, видишь… (?)
(00.39:39) ОБ: вот так вот буря тут несколько лет тому назад вот так пронеслось, вот так мимо дома, под гору и ворота не свалила, а два дерева туда торчат, и сейчас лежат, ну что это такое. А теперь пожар был тоже… Сарай наш …(?), буря-то какая. На другой день-то сказали, (?) 150 деревьев повалило. Ну я такой бури не видела, понеслось в деревню
(00.40:09) Маша: тут сарай соседний… дым идет .. какой-то дымок, дымок… с двух сторон… я кричу, пожарники: «Тушите, - говорю, вот искра попала»
(00.40:20) ОБ: а я иконочку… а я иконочку «Неопалимая купина».. это вот моя опекунша.. осталась деревянная, я каждый раз, где горят, тут вот (?) сарай горит, я все хожу с иконочкой, все хожу вот
(00.40:36) Маша: а те два дома вот напротив нас сгорел, тут сгорел
(00.40:36) ДМ: (?)
(00.40:37) ОБ: конечно, вот. Я даже уже тут.. (?) Собирать, а что собирать, я фотографии только взяла
(дверь закрыли, до 00:42:14)
(00.42:14) Маша: (читает – прим.) видно, и в то же время так жаль тебя, тебя, которую
(00.42:20) ОБ: потом он поехал
(00.42:22) Маша: имея такое прекрасное окружение
(00.42:30) ОБ: он говорил, совсем другие люди, интеллигентные все
(00.42:34) Маша: богобоязненных людей. Так. (?) Перейдешь в сторону… Перейдешь в сторону от Бога, что ли.. как-то так
(00.42:49) ОБ: дадада, папа боялся, чтобы не ушли в сторону от Бога. Папа, мама они одинакового мнения, одинаковых взглядов были.
(00.43:03) Маша: (?) служить Ему, велико… великочестивому Создателю. Он дал тебе жизнь, Он сохранит тебя, Он послал тебе все условия, чтобы (?) был бы проводником Его божественной славы. Был бы борцом за любовь, за веру.
(00.43:44) ОБ: а это письмо? (?) Он и говорил, что «ваша мама за Господа пострадала и за церковь мученица», … от Бога отходить… боялся, что мы отойдем от Бога.
(00.44:15) Маша: совместной учебы (?) руководства.. (?) Сатаны, наверное…
(00.44:33) ОБ: ууу как папа
(00.44:34) Маша: на его козни… (?) и под… (?)
(00.44:59) ОБ: дальше, дальше читай
(00.45:03) Маша: да не пойму
(00.45:07) ОБ: ты хорошо читала раньше (?)
(00.45:18) Маша: … служение Богу. Ну в общем да, наставление
(00.45:19) ОБ: ну да, понятно
(00.45:22) ДМ: давайте его отсканируем
(00.45:25) ОБ: вот это…
(00.45:27) ДМ: ну я не ожидал, что отец так сына жестко наставляет
(00.45:33) Маша: ну видимо да, боялся, что не по тому пути пойдет. Он видимо молоденький, колебался еще
(00.45:46) ДМ: поразительно, насколько твердо отец сыну говорит в то время
(00.45:53) ОБ: батюшка Никон тоже твердо всегда говорил
(00.46:03) ДМ: а это военный треугольник, да, вот такой?
(00.46:07) ОБ: да, вот. проверено военной цензурой …О! проверено военной цензурой (показывает письмо – прим.)
(00.46:14) ДМ: проверено военной цензурой?
(00.46:15) ОБ: да
(00.46:19) Маша: (читает – прим.) появилась сила воли и желание все… надеюсь, что теперь я опять войду в обычную колею моей жизни и у меня опять будут силы и бодрость духовная
(00.46:41) ОБ: это он уже, наверное, освободился
(00.46:41) Маша: (читает – прим.) дай Бог, дорогие мои, на все ваши письма я постараюсь ответить в ближайшие дни. Сообщите, где это – город Козельск … и каков он и почему
(00.47:05) ОБ: аа, это в Козельск уже батюшка Воробьев поехал и вот он просит сообщить, где этот город Козельск, о, папа и не знал. А мы, наверное, писали папе, что батюшка поехал на приход от Сергиевских (?)
(00.47:21) Маша: дорогой Никон…
(00.47:21) ОБ: дада, Никон
(00.47:25) Маша: там что-то мелко, дальше не пойму
(00.47:28) ОБ: ну ладно, понятно. Это он видимо уже был в этом
(00.47:35) ДМ: он хотел поехать к отцу Никону, да?
(00.47:37) ОБ: отец Никон в Козельск поехал, папа был еще как военный был, или уже как демобилизованный поехал. Откуда.. откуда.. папа, отправитель-то какой?
(00.47:46) Маша: военная цензура… проверено военной цензурой
(00.47:55) ДМ: какого числа письмо?
(00.47:56) Маша: это надо найти
(00.47:57) ОБ:  он всегда дату писал, папа
(00.48:00) Маша: так, здесь 13-го августа 44-го года, или 4-го..
(00.48:05) ДМ: какого?
(00.48:06) Маша: 44-го, 12 августа 44-го
(00.48:10) ДМ: а вот то письмо какого числа, там где он наставляет сына?
(00.48:15) Маша: там 47-го, 22 июня 47го года
(00.48:20) ОБ: ну вот, а он осенью поехал, Модест, (?) в семинарию, 47-ой, 48-ой, 49-ый, 50-ый
(00.48:28) Маша: Урицкого, дом 67, вот, квартира 2. Ольге Борисовне Малышевой, треугольничек
(00.48:36) ОБ: это вот которое 67?
(00.48:39) Маша: складывались так
(00.48:41) ОБ: откуда значит?
(00.48:43) ДМ: а чего отец боялся? Какой был альтернативный путь для отца Модеста?
(00.48:52) ОБ: не знаю, он вот рисовать, рисовать, художником. Скрипку-то он не больно, а я на пианино, у меня не получалось пианино, учителя плохие
(00.49:05) ДМ: а он играл на скрипке?
(00.49:05) ОБ: ну он еще мало учился, война это.. хороший Клопов-то был, Владимир Ильич Клопов, пропал в войну без вести
(00.49:13) ДМ: и отец Модест хотел быть художником, да?
(00.49:16) ОБ: ну вот и художником, и музыкантом, папа вот и проводил такую линию, что он способный на рисование, и в театре там
(00.49:24) Маша: нужны были средства на то, чтоб … (?)
(00.49:27) ОБ: вот и все, они театралы: скрипач этот в оркестре, и этот художник-оформитель, это.. Коняев, Коняев, такой здоровый, его арестовали тоже, тоже, первым, тоже, и очистили
(00.49:40) Маша: чайку попьете?
(00.49:07) ДМ:  и отец
(00.49:41) ОБ: Волочек чистили, там говорили, даже расстреляли каких-то. Ходил такой вот.. курчавая голова, черный какой-то, не знаю, прибалт что ли, какой-то, эстонец или кто, без шапки не ходил (?), зимой шапка не нужна, такие волосы были, я помню, тоже его вот арестовали в 41-ом
(00.50:07) ДМ: а были какие-то реальные планы поступления в Академию художеств или куда-то еще?
(00.50:12) ОБ: а?
(00.50:13) ДМ: у отца Модеста были какие-то реальные планы поступления в Академию художеств или куда-то еще?
(00.50:19) ОБ: да не знаю я этого, не знаю
(00.50:22) Маша: от нищеты куда он мог там поехать, отправиться
(00.50:25) ОБ: голый, босый, голодный, голый, босый, голодный, вот он достал папину шинельку, это… где два года папа учился.. эти, погоны срезал, пуговки эти срезал с лопатой, что там? Молоток и лопата на пуговках? Это Валя там одну погонину взяла дедушке (?), вот, а вторая куда-то потерялась, не знаю. Вот он два года в этой шинельке в семинарии учился, а потом вот с Ольгой Сергеевной Герасимовой они.. писала она в Федобе четыре (?) иконочки, попросил архимандрит Никон Белокобыльский, там вот последний был батюшка, который из кузницы достал святителя Николая, перенес в Федово, а уж кто из Федово.. когда закрыли Федово, кто в собор перенес святителя Николая, я не знаю, не знаю, не удалось мне узнать, кто это. А говорили, что бабушки бегом  бежали из этого, из Белого омута, тут ближе, до Федово, так легко, говорит, очень несли образ, а он такой дубовый, там было это основание… Вот этот говорил, покойный отец Александр, я ему рассказывала, он говорит, снято это дубовое основание, там он с подложкой еще был. Он был перевернут, как стол там, в этом .. в колхозе, вот был вот так вот, этот святитель Николай (показывает – прим.) этот стол, левая сторона. Как-то архимандрит Никон, этот Белокобыльский узнал, и выхлопотал Федово. А потом сюда вот в собор кто перенес…
(00.52:09) ДМ: а почему спрашивали про Козельск, адрес Козельска?
(00.52:11) ОБ: про Козельск
(00.52:12) ДМ: хотел поехать туда в Козельск?
(00.52:14) ОБ: Воробьев поехал в Козельск, вот он писал, он писал нам, вот не помню, бабе Коке или папе писал батюшка Никон-то наш этот Воробьев, Николай Николаич, он писал, что Оптина пустынь до революции была рай земной, в Оптиной пустыни, а сейчас там мерзость запустения. Вот когда он Козельск посетил, Оптину пустынь, там мерзость запустения, и могилка этого старца последнего Амвросия была как бы забыта, но потом ее нашли, вот сейчас когда отдали, теперь опять там хорошо все, чисто в Оптиной пустыни. Вот это его письмо было
(00.53:05) ДМ: это после войны?
(00.53:06) ОБ: да, когда вот он это, стали открывать церкви, стали батюшек, которые еще живы, остались старые, им опять стали разрешать служить, которые были под запретом. Вот, высланные всякие сидели там, которые пожелали на перекоп идти. Так же Воробьев и поехал, батюшка, вот он в Козельск попал, и стал вот… только не помню, папе или Марье Николаевне нам сюда писал. Она переписывалась все время с ним. А вот письма-то как раз… его три воспитанника, Воробьева, батюшки Никона, почитательницы были три, за ним ездили, они поехали в этот, как это.. город-то сейчас Гагарин, а тогда… Гжатск, вот потом он … и под Смоленском где-то его, бедного, гоняли, обижали потом , Никона-то, Воробьева. И потом он в Гжатске остановился, вот, и три почитательницы, у каждой было по сыну, вот старшего я забыла имя, вот, когда он уже посвящаться должен, невесту искать, вот батюшка тут (?) невесту, вот, меня забраковали, но я и не хотела, не знаю никого-чего там, где-то чего, ну вот. А потом был Николай, а потом был младший Алик, вот Алик,  у третьей мамы Алик. Наверное, Александр. Вот, вот одна из них мне Александра этого, Алика, мама Ольга Михайловна была, вот она даже писала сюда письма, моей опекунше, вот. Потому что переписывались, вот, батюшка сюда все время писал, вот. И она настаивала, чтоб я замуж выходила за Бориса, я ж не хотела выходить, вот, а вот это тоже благословение тоже
(00.55:19) Маша: женихов-то не было, не за кого было выходить (смех – прим.)
(00.55:20) ОБ: да, война-то всех порасстреляла, но все равно
(00.55:25) Маша: за кого выходить, за неверующего? Ты бы не пошла
(00.55:26) ОБ: за неверующего нет, да, за неверующего нет
(00.55:33) ДМ: а кто настаивал на том, чтобы замуж?
(00.55:35) ОБ: тоже она переписывалась, баба Кока, вот…
(00.55:37) Маша: опекунша
(00.55:37) ОБ: … «ей надо замуж, Ольге надо замуж»
(00.55:42) Маша: так и сказала, эту замуж, того женить, всех … (?)
(00.55:45) ОБ: а я тут управляйся
(00.55:46) Маша: и самой помирать собираться (?)
(00.55:50) ОБ: … (?) что управляют мной, моими чувствами, да, вот. Ну и это, он значит, какое-то было письмо и ответное от Воробьева батюшки, значит, что как-то забыла, как он выразился в письме, что ей нужен … не щеголь, а как-то, не хлыст, не щеголь… что-то там (смех – прим.)
(00.56:18) Маша: кто-то типа такого, да?
(00.56:19) ОБ: какое-то третье слово, не помню, что вот этот нищий мальчишка деревенский неотесанный забраковывается Борис
(00.56:29) Маша: … (?) хороший батюшка, не разглядела в нем в корень. Один костюм был, так думаешь, уже все.
(00.56:35) ОБ: ну так у него и тот бумажный рвался
(00.56:37) Маша: а ему ничего не надо. Он говорил: «Что человеку надо? Два метра, - говорит. – все». Дерутся там за дома, за то, за се. «Что, - говорит, - вам надо? молитесь»
(00.56:48) ДМ: Это кто говорил?
(00.56:49) Маша: папа, наш папа
(00.56:50) ДМ: папа так говорил?
(00.56:51) Маша: да, наш папа, что человеку надо? «Сложат ручки, - говорит, - вот так (показывает – прим.), и два метра и все», - говорит. А то все надо, все надо
(00.57:02) ОБ: сам не (?) хотел выйти за штат. Я говорю: «Ты больной совершенно, диабетик, не можешь служить»
(00.57:06) Маша: он любил служить, это его любимое дело было
(00.57:07) ОБ: а он говорит, я хочу умереть, а служить.. в храме в алтаре умереть
(00.57:12) Маша: 42 года отслужил, 35 только … (?). Столько он там ремонтов делал, столько всего, любимая церковь. Из окна тут, под окном стоит, конечно, легко ли
(00.57:27) ОБ: такие приходы, кто никуда не ехал никто туда, а он поехал
(00.57:33) Маша: а он осваивал
(00.57:35) ОБ: и он там старался, все, и после нас кто-то там служил, служил какое-то время, потом закрывались все. Я говорю, какой ты несчастливый: ты наводишь порядок, после тебя кто-то служит, а потом закрывают. Все приходы закрылись.
(00.57:53) Маша: ну это же не только
(00.57:53) ДМ: почему так?
(00.57:54) ОБ: сколько у тебя трудов было
(00.57:54) Маша: советская власть закрывала
(00.57:56) ОБ: вот, вот, я даже говорила, я говорю, в (?) первый приход закрылся, Котлы (?) – закрылся, там иконостас сделал, мы и шелка покупали с Марьей Николаевной китайские, и бахромы Марья Николаевна с Павлом Александровичем, был это..
(00.58:12) Маша: времена-то были страшные
(00.58:14) ОБ: до революции-то у них было похоронное бюро, и было два этих, приказчика, один хороший, он тогда в старости работал там, он достал бахромы, много она привезла такой рулон бахромы в Котлы, мы там все… я накупила китайского шелка.
(новый фрагмент)
(00.58:32) ОБ: (?) заключенным старостам церковным посылочки, средства. Вот здесь была старостой до 37-го года … сколько она время старостой вот в соборе была, я  не знаю, и в каком она начинала старостой... В общем, ее в 37-ом арестовали (??) вот, ее арестовали на 7 лет, она просидела здесь в нашей области 7 лет до 43-го года, да, и вот она переписывалась, и собирала ей посылочки, и посылала ей, и когда уже она у нас жила, переписывалась с ней, и потом она: «Сестрица Мария, куда мне деваться?», арестовали все вещи, тут она на квартире жила, она генеральская дочка бывшая, муж умер рано от блокады, она это… дом генеральский родительский отобрали, там детский сад был, я даже знаю этот дом. Вот, это показывала, на квартире она жила, ее арестовали, там все хозяйка потом мне отдала, она приехала тут со слезами (?), ну вот. А  в заключении у нее было хорошее одеяло свое, на пуговках перламутровых, все. Пододеяльничек, такая рукодельная была, в заключении там вышивала там какими-то шелковыми нитками, кто-то ей покупал, не знаю. В общем, она жила. Куда деваться? А моей опекунше Ксенечке, младшей дочке, говорит: «Прими старушку Любушку из заключения». А Риммочке было 6 лет, наверное, дочке, а муж в армии был, дядя Леша,  вот, и тетя Ксения согласилась с матерью принять из заключения, вот, и она приехала из заключения в (?), она ей вынянчила Римму, она интеллигентная такая, хорошая старушка
(01.00:46) Маша: старого воспитания, порядочный человек
(01.00:49) ОБ: вот. Интеллигентный, да, порядочный, домохозяйкой была. И когда пришел муж из армии, его назначили в Таллин, и они ее не выкинули, она с ними как бабушка поехала в Таллин, там родился у них сын Федор, и она, старушечка, нянькала, они работали, и она нянькала и этого мальчика. Я была у них один раз в Таллине, когда мы дом продали уже после папиной смерти, я поехала туда покупать кое-какие вещи на свадьбу, здесь в Волочке ничего не купить было, вот я там отрезы покупала, потом приехала, сатин, ситец – это отдавала монашкам, вот здесь на углу дом вот разобрали недавно, в подвале они там жили совсем, спускаться вниз, были окна на земле… Стегали одеяла мне, вот два одеяла состегали на свадьбу. Это все вот такая помощь, все.. И монашки стегали одеяла, и тетя Ксения вот приняла вот эту старосту. Так вот. Потом второй старосте вот этой когда арестовали тетю Веру Коржавину, в Вырице-то она ведь там молились, у них как монастырек маленький был, они паспорта не брали советские, ну вот. (?) Жили, там молиться хорошо, молились, не боялись, потом, когда немцы ушли, то…

= = =
40 686:1800*70=1582





Комментариев нет:

Отправить комментарий