(00.02)ОБ: это я уже забыла, чего-то я хотела... Вот он среди духовенства, уже среди духовенства, он слыл самым мирным. Вот, даже в митрополии. Вот. он ладил со всеми священниками, вот, служить. А ведь многие там между собой...
(00.28)М: С отцом Олегом вон попробуй с ним поладь.
(00.30)Да, отец-то Олег, вот он сколько лет служил с отцом Олегом в Лисьем носу. А он такой властный, такой, знаете,
(00.40)М: Отец Модест подчинялся спокойно все...
(00.41)ОБ: Да, и когда тогда Модест был настоятелем вот, уже там батюшки старенькие болели там, умирали, уезжал вот этот отец Дмитрий, стал монахом уехал вот, и Модест стал настоятелем, а Олег был это тоже, вторым, значит, раз Модест настоятель. Он все время ему спорил чего-то, ершился, чего-то там не так вот. значит, настоятель с вечера говорит, какую икону поставить вот это на завтра праздник, там, чтоб приготовить. А он приходит, зачем, это не это, надо вот это. Что-то вот в таком духе. Ну вот так. Он много не говорил, но это говорил. А он тогда и говорит, ты хочешь быть настоятелем? Поедем в митрополию, я отказываюсь, тебе уступаю настоятельство. И он согласился. Они так и сделали. Почему отец Олег стал настоятелем, а Модест стал вторым, вот. ну а потом Модеста забрали в город от него, от Олега, из Лисьего. Он же сколько в городе-то отслужил, Модест? Но вот он очень рано в 5 утра, знаете, вставать, в холодной электричке вот едет.
(02.00)М: Да, в Лавру он сколько лет ездил.
(02.01)ОБ: Вот он застудился, заболел. Вот он чистотел вон растет это... Царство Небесное отец Модест (неразб) он сам себя лечил чистотелом все много. Он две болезни свои чистотелом вылечил. Ну вот, и это, он вот служил тогда вот в соборе во Владимирском, потом в Александро-Невской лавре служил, вот...(посторонние возгласы)
(02.31)ОБ: Вот я не знаю, вперед-то во Владимирском, потом в Александро-Невской лавре или наоборот? В Александро-Невской лавре сначала он был, потом во Владимирском соборе. Еще Антонина Ивановна-то где-то Осипова, она во Владимирский все ходила. Которая отца Бориса все моего опекала в семинарии там. Потом он еще в Шувалове никак служил, потом еще где-то немножко. И потом ему вот давали батюшки... даже вот с этим Вячеславом-то, с покойным Вячеславом. А это самый неуживчивый священник был, забыла фамилию-то. Он и то с ним поладил. Вот, да. Какое-то время ему дали с ним служить, Вячеслава ему дали. Но не в Лисьем, не в Лисьем.
(03.25)М: Проповеди хорошие были у отца Модеста, такие хорошие.
(03.28)ОБ: Вот я не помню, я сегодня силилась ночью вспомнить
(03.30)М: Нет, и отец Олег тоже хорошо говорил, и отец Модест, они очень хорошо проповедь говорили.
(03.35)ОБ: Вот я никак не помню
(03.35)М: В Лисьем носу, бывало, пела, когда молодая ездила, в хоре пела я там
(03.39)ОБ: Я помню своего отца Бориса, как проповеди тоже он говорил.
(03.44)ДМ: А вы пели в хоре в Лисьем носу?
(03.45)М: Когда-то пела. Молодая ездила туда
(03.48)ОБ: Ездила в Лисий нос.
(03.49)М: Работала в Питере неделю, а в субботу вечером туда, у них ночую. Пою вечером, утром и в понедельник с утра на электричку в Питер и на работу.
(03.55)ОБ: У нее голос хороший.
(03.57)М: О, энергии было – некуда девать, везде все успею.
(04.02)ОБ: Да, а теперь вот ноги болят.
(04.05)ДМ: А какие это годы были?
(04.06)М: О, это было 73-ий, 74-ый, 75-ый...
(04.08)ОБ: Так она замуж-то поздно вышла. Вот она долго пока... До тридцати трех девушкой проходила, так...
(04.17)М: Ой, в 30 я Юльку родила, в девушках ходила.
(04.19)ОБ: Ну вот, так я и говорю, поэтому она и ездила, работала и ездила.
(04.28)М: У вас дома работала.
(04.30)ОБ: Да, сюда приезжала
(04.31)М: В отпуске пахала. Огороды, красила дома, прибирала. А вот тут вот надо лезть теперь на потолок, и не знаешь, как теперь залезть.
(04.41)ОБ: А теперь я говорю, Маш, ты хуже меня. Это вот сейчас я сломала ногу, а то...
(04.44)М: Теперь встала на табуретку, а меня, что-то кружится и лечу. Чего-то с сосудистой стало.
(04.50)ДМ: А проповеди какие были у него? Не помните, о чем он говорил?
(04.54)М: Ой, это, конечно, сложно сказать, но вообще когда касающееся праздников, он очень так толково, толково. Ну, конечно, вот заслушаешься, заслушаешься, проповеди очень хорошо. Конечно, так одним словом не скажешь...
(05.08)ОБ: Отец Борис тоже проповеди хорошо говорил. Он это всегда подготовится, выйдет...
(05.15)М: Плачет храм весь.
(05.19)ОБ: Это кто?
(05.20)М: Наш папа когда говорил, помню. Как про Божью Матерь начнет рассказывать, сам плачет и все верующие плачут.
(05.26)ОБ: Выйдет говорить: "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Дорогие братья и сестры, сегодняшнее Евангелие повествует то-то и то-то, там или сегодня такой святой тоже вот все, почитаем такого... ну, в общем, хорошо, много говорил.
(05.47)ДМ: А не осталось записей проповедей его? Никто не записывал?
(05.48)ОБ: Нет, нет. Не записывали, он не любил записывать. А там одно время...
(05.54)М: У отца Модеста наверное есть. Все-таки Академию он кончал же. В начале учился, писал там это, составлял. Наверное, у него есть дома.
(05.56)ОБ: Есть, да. Одно время запрещали. Обязательно, чтоб проповедь записывалась.
(06.07)ДМ: Нет, а записей таких во на видео не осталось?
(06.10)ОБ: На видео? У нас небыло нигде такой аппаратуры.
(06.16)ДМ: Не было такого, да?
(06.17)ОБ: Ну, тогда не было ничего.
(06.21)ДМ: Ну, хотя бы магнитофоны-то были же? Или тоже...
(06.24)М: Не знаю, может, у тети Вали где-то чего-то записано, я не знаю. они-то раньше всех эту технику всякую покупали...
(06.30)ОБ: Видео не было. Был магнитофон. Вот певчие наши, хор-то "Домночка", хор-то, вот у меня записано на пленке хор "Хвалите имя Господне", вон какое записано хорошее.
(06.43)ДМ: Было бы очень интересно раздобыть запись отца Модеста реальную, живую.
(06.47)М: Так вот не знаю, надо у Вали поспрашивать, у Вали, кажется, есть.
(06.50)ДМ: Ну, там только запись вот вашего рассказа на аудио у него, когда вы...
(06.58ОБ: У кого?
(06.58)М: А службы Валя в Лисьем носу никогда не записывал, вот интересно
(07.01)ОБ: А какой рассказ у меня?
(07.03)ДМ: А вы тоже что-то рассказываете вот по мотивам семейной жизни, но очень плохо слышно. Там шум идет очень сильный.
(07.10)ОБ: А где... тут вот они, когда были с Мариной что ли?
(07.14)ДМ: Да, да, да.
(07.15)М: Может быть, да.
(07.19)ОБ: С Мариной, видимо, были, записывал. Но это не видео, это вот на пленку.
(07.26)ДМ: Аудио. Пленка.
(07.27)ОБ: Да. Вот он тогда записывал в этом, в Вырице, вот когда мы были, Леша-то такую ектенью-то хорошую сказал
(07.37)М: Ну, Валик-то, что Модеста службу никогда не записал?
(07.41)ОБ: Вот я потом говорю, Валя, ты мне потом это на пленку перепиши. У меня есть, я даже ее один раз прослушивала. Леши этого Васильева, покойный, Царство Небесное ему.
(07.50)М: Жалко, конечно, что наверное... Если не записали, то жалко, конечно. Я думаю, ну кто-то записал . Нет, но у них же когда вот в последние-то годы отец Модест служил, там и отец Олег, там же уже много в храм-то приходило людей и с кинокамерами там были, когда крестные ходы шли, кто-то может и снимал. Может, у кого-то и есть.
(08.07)ОБ: Потом вот он вернулся. Да, и там они более менее...
(08.18)ОБ: А когда он вернулся-то в Лисий нос-то обратно-то служить-то? С какого года? Ну вот послужной список он мне даже давал, 50 лет, как он отслужил вот это. А тут же он же еще много служил.
(08.36)М: Ну, в последний десяток лет, вот наверное, может побольше.
(08.39)ДМ: Он часто приезжал сюда в вышний Волочок, отец Модест?
(08.41)ОБ: Нет, редко. Редко. Вот он приезжал на похороны Марьи Николаевны.
(08.45)М: На похороны нашего папы.
(08.47)ОБ: ...на похороны папы приезжал.
(08.50)М: А иногда с матушкой Людмилой летом они выбирались на пару деньков, на сутки сюда.
(08.52)ОБ: Да.
(08.54)ОБ: Ну, она провожала когда хоронила свою эту Прасковью Яковлевну, долго дома не продавался, они приезжали тут за вещами как раз перед тем, как Любочке родиться и как Жене родиться. Мы встретились... Брали оба контейнеры. Я брала контейнер, и он брал с Лидой контейнер, и на вокзале там встретились. Я вещи отсюда везти в это в (неразб) туда, вот, а он умерла Праскева Яковлевна, Лида брала кое-что материно везла в Лисий нос контейнер. Вот они брали. Вместе грузили.
(09.36)М: Да, здесь же тети Лиды могилочка, ее мамы, которая воспитала, приезжала на могилочку каждое лето по-моему, или там через год.
(09.43)ДМ: А с кем поддерживал отношения отец Модест, письменное там или как-то еще? Вот переписка какая-то была:
(09.52)М: С мамой. Поздравляли там, монахиня Марина там. Марья Николаевна же писала наверное и вам...
(09.58)ОБ: Ой, Марья Николаевна – такая писательница. Она по 20 с лишним писем писала к празднику к Рождеству и к Пасхе.
(10.05)М: Мы также ее поздравляли.
(10.06)ОБ: Архиереям трем посылала поздравления и это...
(10.12)ДМ: То есть должны быть письма Марии Николаевны у Валентины, да?
(10.17)М: Наверное, были. Наверное должны быть.
(10.19)ОБ: Ну, если они не уничтожали. У меня, я ничего не уничтожаю, у меня прямо тут кругом запутаешься. Вон где-то коробка стояла за печкой тоже.
(10.30)М: Мы когда из (неразб) уезжали, там уже пожег Женя наверное много лишних писем таких, в печке жгли, чтоб сюда много не везти.
(10.35)ОБ: Женя, да, Женя пожег, пожег. Мне календарь был... май месяц мы уезжали, он со стола с письменного этот календарь – я не привезла его, не знаю. Я так думаю, он сжег его. 15-го мая...И со стены был... Коля присылал открытки, на стене прикреплены с Дальнего востока, и он это...
(11.00)ДМ: А кто еще может знать что-то об отце Модесте, с кем стоит поговорить?
(11.07)М: Много же ведь всяких знакомых и верующих приезжали.
(11.12)ДМ: Нет, я имею в виду здесь.
(11.13)М: А вот в Волочке не знаю.
(11.15)ОБ: Ой, когда хоронили Марью Николаевну, отпевал вот уже Киричук был молодой, ну вот, сейчас настоятель отец Василий Бобков, когда отпевали, вот. И тогда было, помню, 4 священника: отец Павел, вот отец Василий, а вот кто еще..., отец Борис, а, ну и Модест.
(11.45)М: Кого отпевали?
(11.46)ОБ: Бабу-коку отпевали.
(11.50)ДМ: А почему так звали, баба-кока.
(11.51)ОБ: Ну мы ее Марью Николавну Изотову, так опекуншу нашу... когда у меня родились дети, она крестила, вот, крестная их.
(12.00)М: Моя крестная, вот, отец Модест – мой крестный был.
(12.03)ДМ: Кока – это крестная, да?
(12.04)ОБ: Ну да, так уж уже бабушка-кока ее. Павлушка – это мой средний: О, бабка-кока злая. Она чего-то его ремнем один раз отхлестала...
(12.14)М: Я помню, еще в одной комнатке мы ложились, еще дверь была отсюда туда мы ходили. Все ляжем там, лежим, а спать-то нам не улечься. Она так зайдет с ремешком так стоит: Спать. Мы опять... под одеяла все. Она так по кровати хресь ремешком. Мы все сразу – и тишина, молчок. Она уходит. Боялись. Но она нас не била, нет. По кровати так хлестнет... строго посмотрит такая.
(12.37)ДМ: Она вообще по жизни была строгая, да?
(12.40)М: Так она была
(12.40)ОБ: Да, она властная была, властная.
(12.45)М: Не обижала нас, ничего. Мудрые какие-то вещи говорила. В храм ходила.
(12.46)ОБ: Но я вот все равно, я ее ценила, что она все-таки понимала, взаимная любовь. Я стирала все, все убирала эти все. Она стирала только свои чулочки и носовые платочки, косыночки на голове треугольничком...
(13.04)М: Тут раньше печки были тут. Кто-то ей тут печки топил. Бабуля, бабушка Лена приходила там одежку стирала ей. Но она готовила себе. Там супчик, кашку готовила.
(13.12)ОБ: Ну а вот нам дорого было... Вот ты письмо-то читала, письмо-то читала, это я там писала? Ты письмо-то читала, без вас, сейчас вечером. Что я описываю. Я говорю, какое хорошее историческое письмо, все даты там и что случилось, я описываю. Это Модесту я писала?
(13.36)М: Да, да, да.
(13.38)ОБ: Вот письмо. И это...
(13.40)М: Ему в семинарию ты писала, да?
(13.42)ОБ: Да. вот, вот, вот куда я сейчас его засунула:
(13.45)М: Ты просишь, чтоб чаще тебе писал он.
(13.47)ОБ: Да. Вот я засунула куда-то.
(13.50)М: Чтоб мыльца тебе хозяйственного прислал, купил из Питера.
(13.52)ОБ: Да. Он и посылки там какие-то кто-то прислал, что это, вот гостинца. Да, Любовь Викторовне там гостинцы прислали.
(14.06)М: Он уже одним глазом-то последние вот эти яйца-то расписал, храмы написал, батюшкам всем подарил
(14.12)ОБ: Ой, да, вот он интересно задумал это...
(14.14)М: На один глаз лупу, и вот там все рисовал
(14.18)ОБ: Задумал яйца-то. Я даже вот пожар-то был, я яйца-то спрятала с фотографиями.
(14.20)М: Заготовки деревянные они с Валиком покупали, там как-то все это он расписывал. Разные сначала там цыпляточки, это цветы, а потом он последние храмы нарисовал. И всем раздарил. Тебе, батюшкам всем там в Лисьем носу подарил.
(14.33)ОБ: Он тебе подарил с веточкой яичко.
(14.37)М: Ну у меня там да, с цыпленочком, да, а тебе вот с храмом. А (неразб) храм нарисовал, да? В Шувалово там дарил, с кем вместе служил
(14.37)ОБ: А всем батюшкам, всем батюшкам сделал питерским по яичку деревянному и самое большое яичко деревянное он подарил Ридигеру, когда был митрополитом питерским. Он еще не был патриархом. Вот когда справлял этот праздник. Алексию вот такое большое яичко ему подарил. Не знаю, как он... И он на яичках везде храмы нарисовал те, настоятели которого храма есть, вот.
(15.04)М: Всем раздарил на память.
(15.18)ДМ: А заготовки делал сын?
(15.19)М: Нет, они готовые покупали. Покупали они готовые с Валиком вот эти деревянные яйца такие. Он там их закреплял, как там... рисовал. И лаками потом покрывал – все делал.
(15.27)ОБ: Красное, красное. Я спрашиваю, как долго, как ты это делаешь? Надо мне достать.
(15.33)М: Ой, а иногда они чего-то и вытачивали. Помню, как-то с Валиком вытачивали.
(15.36)ОБ: Вытачивал, да.
(15.38)М: Потом он готовые покупал. Да, но они молодцы, руками там все рукодельничали.
(15.44)ОБ: Отцу Борису в Псковскую епархию он нарисовал там Троицкий собор Псковский ему. И речку и какой-то старинный челн нарисовал с такой интересной головкой какой-то, челн. А мне он нарисовал наш Богоявленский собор.
(16.05)М: Где это яйцо? Показала бы.
(16.08)ОБ: Надо найти. Я же их положила в сумку, если пожар будет...
(16.11)М: Валик говорит, это там на стене-то еще, а у него повешены, это у него отец Модест там яички, тоже яйца-то рисовал там с храмами.
(16.18)ОБ: Не знаю, где у него свои яички. Где у него свои яички, не знаю. у меня два яичка, отцу Борису он нарисовал и мне.
(16.18)М: С храмами. Ну знаешь, вот когда идешь по стенке – висят у него. Отец Модест рисовал.
(16.33)ДМ: Говорят, что в окружении отца Модеста было много людей художественных?
(16.37)ОБ: А потом он делал сам митры. Он брал у кого-то у знакомых батюшек коробки деревянные, сам митры, сам это папье-маше мочил, делал это и потом...
(16.50)М: К ним приезжала часто Нина, Нине Евгеньевна Козуляева. Она же как искусствовед. Она по-моему и в храм Владимирский ходила, там ее зять служит. Вот часто она к отцу Модесту приезжала. Они там беседы всякие вели там. ну она как искусствовед много знает чего по искусству.
(17.05)ДМ: А где она живет?
(17.07)М: Вот где она живет, я не знаю.
(17.09)ДМ: Питерская?
(17.10)М: Да. Да она тут как-то... Она была на похоронах отца Модеста. Я ее видела...
(17.14)ДМ: Нина Евгеньевна Козуляева?
(17.15)М: Да, Нина Евгеньевна. Она, она, когда ты работала в библиотеке в семинарии, когда ты работала?
(17.18)ОБ: Она в семинарии в библиотеке одно время работала.
(17.22)М: Ну а потом наверное... Ее дочь тоже художница Леночка. Она – матушка. Ее батюшка, зять, во Владимирском служит. Я их с Наташей знаю. наверное, внуки есть у нее.
(17.35)ДМ: А кто еще был в окружении отца Модеста?
(17.37)М: Там еще соседи какие-то были, приходили знакомые. Знакомых-то у них много было. Мосальские там, да? приезжали какие-то (неразб).
(17.48)ДМ: Его любили в Лисьем носу, я так понимаю?
(17.50)М: В Лисьем носу-то любили. Там, бывало, у него день Ангела так из Сестрорецка там много звонят там: Батюшка
(17.54)ОБ: Он один год, ребята были, ребятня были маленькие у него, вот дети Сашенька и эта Валя, не знаю, Любочка была или нет, когда он построил, фу ты, говорю построил, сделал вот уже в этом доме, где сейчас он жил, ну вот, он из снега за воротами из снега построил вот такую снегурочку. Из снега сделал, вылепил шикарную снегурочку. Стояла за воротами, вот. сделал художественно. Сколько было снега, вот, один год сделал.
(18.35)ДМ: А почему матушка не работала в приходе у него?
(18.39)ОБ: Ну она вот, Параскева Яковлевна, эта монашка, она воспитывала...
(18.46)М: Ну, она во-первых с детьми сидела там. Любочка же больная у них до 12-ти лет-то дома была. У нее же как-то там с пищеводом. Они же все там протертое, тертое, с ложечки кормили ее. Потом заболела, видимо, какой-то простудой, и она скончалась у Модеста на руках в 73-ем году.
(19.03)ОБ: Ну, я говорю, почему кресты висят над ковриком над кроватями? Ребята не носят кресты в школу ходят. А Лида говорит: заставят по-собачьи лаять, будешь лаять по-собачьи. Я говорю, ну нет уж, извини, я по-собачьи лаять не буду.
(19.19)М: Ну, видишь, в школу-то не разрешали на шее тогда...
(19.22)ОБ: Они одно время пошли в школу, смеются, они кресты повесили...
(19.27)М: Мы, когда физкультура, мы на маечку прицепляли все равно крестик, когда там кувыркались, когда бывало в физультурных костюмах. (нарзб) учителя, чтоб не дай Бог выскочило, никто не видели в классе.
(19.28)ОБ: Да. ребята (неразб), в бане переодевались с грязной маечки на чистую в бане... да, вот. а у Лиды в спальне висели.
(19.39)М: Так более-менее ничего, спокойно относились. Мы не вступали никто ни в пионеры, ни в комсомол, пока школу закончили. Коля наш вообще молодец, старший мамин. ой, он по псковским олимпиадам ездил по математике, по физике места занимал. Весь Невель там, ой, ой батюшкин сын – второе место, первое место. Тогда никаких премий не давали. Он сразу приехал в Корабелку и поступил, Кораблестроительный в Питере закончил. Сейчас работает все. чего работает – через год на пенсию. Все работает, все равно.
(20.13)ДМ: А какая-то была община духовная детей отца Модеста?
(20.15)ОБ: Вот говорю, пока я болела, болела, болела, болела, поправилась, пришла, а мне девчонки, больничный тогда оплачивали, девчонки говорят, тебя Борис Моисеич говорит, где наша хорошая работница. Я говорю, да бросьте вы, уволить собираются, а вы хорошая работница. А пока я болела трех работниц уволил он. Вот, а собирался меня уволить.
(20.31)М: Прихожан-то у отца Модеста – весь Лисий нос приход-то его любили, знали его. В Сестрорецк раньше же много ездил он. Поздравляли его там и по каждому вопросу звонили всегда. У отца Модеста много же...
(20.45)ОБ: Да, у него знакомых много.
(20.47)М: Много же духовных чад-то.
(20.49)ОБ: Да, да, по городу по... по Питеру.
(20.53)ДМ: Ну а какие были самые...
(20.54)М: Сколько... дьяконы хорошие там были. Вот какой-то несколько лет назад у нас в Лисьем носу дьякон-то был. Потом на Васильевский остров с детьми переехал, большая семья у него. Такой, он чего-то...
(21.04)ОБ: Куда уехал?
(21.05)ДМ: Преображенский.
(21.05)М: Какой-то такой, очень какой-то он... А, он как раз вел там эти типа духовные эти... там вел эти... уроки.
(21.10)ОБ: А, знаю, знаю. Лекции читал, я сидела один раз слушала...
(21.13)М: Толковал, видимо, лекции, толковал. (неразб), я один раз тоже там слушала.
(21.18)ОБ: Михаил или Федор, как его?
(21.20)М: Никак отец Михаил, в очках, такой высокий.
(21.21)ДМ: Преображенский.
(21.22)М: А, Преображенский, да, да.
(21.23)ДМ: А по именам кого-то еще можете назвать вот, с кем нужно было встречаться вам? Кого помните?
(21.30)М: Не знаю. Всякие к нему ездили знакомые.
(21.31)ДМ: Сам отец Модест о ком-то говорил?
(21.35)М: Да вот этот поэт приезжал Евгений Санин верующий. нам подарил эти книжки, стихи духовные.
(21.37)ОБ: Ой, да, вот, вот. Пока вы были в храме, Маш пришла, я говорю... Маш, куда ты дела стихотворение в газете?
(21.45)М: Вот я не знаю, это он написал?
(21.46)ОБ: В газете, читали стихотворение – поздравление отцу Модесту.
(21.50)М: Вот я не знаю, кто это. Может быть это другие, а может...
(21.53)ОБ: А мы не знаем, кто. Где это стихотворение?
(21.54)М: Не подписано, не подписано ведь.
(21.56)ОБ: Куда дела? В газете, в газете...
(22.00)М: Санин там, Евгений Санин часто к нему приезжал там тоже это останавливался у отца Модеста. Я не знаю, не подписано, правда, не знаю, кто это.
(22.09)ОБ: Очень хорошее стихотворение-то. Ну-ка, почитай, Маша.
(22.30)ДМ: Про Санина я слышал, а сам отец Модест о ком-то рассказывал вот как бы из своих прихожан?
(22.39)М: Валик наверное больше знает, сколько к нему в дом приежали, приходили. Тетя Лида встречала всех, там кормила, провожала. По Владимирскому собору там какие-то...
(22.52)ДМ: Тетя Лида это в смысле жена?
(2254)М: Да, матушка Людмила, да. (неразб) Мосальские, Нина Евгеньевна – этих я видела.
(23.02)ДМ: Мосальская это...?
(23.04)М: Я не знаю, как они эти...
(23.05)ОБ: Мосальские, она была художница, да? а дочка на балерину училась. Ну вот эта Вали-то самая первая любовь, Ольга что ли ее
(23.16)М: Я не знаю. они приезжали часто к нему.
(23.18)ОБ: Но потом чего-то отговорилось. Тетя Лида: ну... там их раскритиковала
(23.22)М? Тогда бедно они нище жили, тетя Лида им посылки туда посылала, еду. Они там чего-то были без работы.
(23.24)ОБ: Да. она там в отчаяние впала, мамаша, что-то я там это... да, Лида посылала им еду.
(23.30)М: Что-то там было, беда какая-то. Отец Модест с матушкой Людмилой, да, продукты возили туда этой семье. Ну вот я не знаю, где-то они на Петроградской тоже по-моему тоже.
(23.41)ОБ: Ну она замуж вышла. А мама-то жива ее или умерла?
(23.47)М: Не знаю, Валя с ней говорил, наверное, жива.
(23.51)ОБ: Но она не.. не общается сейчас.
(23.52)М: Она тогда еще пожилой была, сейчас может уже старенькая совсем.
(23.56)ДМ: Ну хорошо. Спасибо большое. На сегодня думаю уже более чем... 10 часов. Завтра продолжим.
(24.01)ОБ: Вот когда они учились в семинарии, над ними была угроза исключить весь класс. Вот, а за что? Отстоял епископ Симеон Ладожский тогда был.
(24.34)ОБ: Вот. А за что их исключить-то хотели? Я чего-то забыла сейчас. А потом еще их хотели в армию забрать.
(24.49)ДМ: Тоже весь класс?
(24.51)ОБ: Не весь класс, а кто подлежит. Там же были старше Модеста. Подлежит, вот тоже отстоял этот... И вот тогда вот Ридигер-то тоже ему была угроза в армию взять тоже из семинарии. Вот они его быстро поженили. Он же был женатый, но жена убежала от него, так. Уж очень он молоденький был патриарх-то наш Алексий II.
(25.24)ДМ: Жена убежала от него, да?
(25.26)ОБ: Да. Он монашество принял. Он писал сюда. Вот эта моя опекунша, она к дочке в Таллин ездила, тогда еще была запретная зона. Она по пропуску, по вызову ездила к дочке в Таллин. Приезжала, говорила: ой, как в старину попала. Колокольный звон, идешь по парку в церковь, если носовой платочек потерян, где-нибудь на кустике висит, перчаточка потерянная где-нибудь на скамеечке положена, - что потеряно, все лежит тут поднятое. Ну вот, а потом когда уже сняли это, запретную зону, уже я ездила, уже снята была запретная зона, когда я перед замужеством с деньгами ездила купить там, вот (неразб) вот купила я, там платья два купила. Ну обувь купила, туфли хорошие там, две кофточки вязаные...
(26.27)ДМ: Это вы к чему говорите?
(26.29)ОБ: Вот когда я ездила перед свадьбой, я уже вот... то вот я пришла в Казанскую... Марья Николавна познакомилася с этим... Ридигера папой, отцом Михаилом. Он в Казанской церкви служил в Таллине, вот. и она познакомилась с ним и сказала, что семинарист вот Модест – мой воспитанник учится там вот где и Ридигер учился тогда. Ну вот и она стала переписываться, поздравлять уже батюшку отца Михаила Ридигера тоже. И с матушкой переписывалася. Вот, сюда приходили письма. А потом, значит, я приехала в Таллин тоже вот покупать, пришла в церковь, этот батюшка Ридигер служил, отец Михаил. Он после службы, я подхожу крест целовать, а он и говорит: а в нашем, мол, храме какая-то новая личность появилась. А я девчонка, это барышня, ну вот. А я говорю, батюшка, мой брат учится в семинарии Модест, вот познакомилась наша опекунша с вами. - А, да, да, да, да. ну от он даже так. Но я больше не видела. Я тогда один раз в храме была, вот я приехала. Вот я говорю тут...
(28.07)ДМ: А с патриархом Алексием II они были знакомы?
(28.09)ОБ: Нет, нет, нет. Я не знакома.
(28.13)ДМ: Нет, отец Модест?
(28.14)ОБ: Модест, Модест по семинарии, да.
(28.16)ДМ: А потом они поддерживали какие-то отношения, когда уже патриарх стал патриархом?
(28.21)ОБ: Да. Очень, очень. Очень, он всегда поздравлял, Модест его, и он там отзывался. Вот что я хочу сказать, что вот как раз до отца Дмитрия Модест, значит, отец Олег умер, надо быть опять Модест... настоятелем опять выходит Модесту надо быть. Ну вот. Ему там это... А он поехал в митрополию: Дайте мне настоятеля. Они там ему говорят, да ты что? Пришлют тебе молодого, он будет тобой командовать. Ты старый, на требах-то... требы-то молодому надо делать, а ты что будешь?.. Нет, нет – уперся. А я говорю, ну а чего ты? Ой, заботы много, заботы много. Там у отца Олега уже тогда это с Германией благотворитель это присылал это и марки там были немецкие, были у отца Олега. Отчет он туда посылал этому благожелательному немцу, который там это присылал эту какую-то помощь разного рода. Ну вот, и он, ой, нет, нет, нет. ну вот ему и стали присылать настоятелей.
(29.37)М: А, молодых таких с характером.
(29.40)ОБ: Чего говорить. Я особо не знаю, но, в общем, Модесту плохо было. Ну вот. А верующие-то его жалеют и возмущаются, а он говорит: я писать жалобы не буду на священников на этих вот. и кто-то из этих вот, не этого ли молодого Димитрия это, она казначея была, молодой там Дмитрий второй. Он доморощенный у отца... Не знаю. В общем, они написали патриарху Алексию II, что тут в Лисьем носу что-то отца Модеста обижают настоятели эти, кто там... Поменялися три настоятеля для него, вот, в какой-то короткий срок. А он и говорит, что такое, что такое, патриарх Алексий II говорит, что там такое случилось. А этот Владимир, вот, митрополит-то этот теперешний-то, он вот напал на Модеста и грозил, что если там чего-то что-то, то он его там... в общем, не знаю, с каким-то позором за штат повыгоняет. Ну вот. Ну вот они и написали там. Что такое, патриарх Алексий-то, вот он митрополиту Владимиру чего уж отписал, отзвонил, не знаю, ну и он как шелковый стал, Владимир митрополит. И уж Модеста уже все, хорошо успокоили его. Больше не терзали его больше. Вот. Прислал, прислал вот своего, он вместе учился с митрополитом Владимиром отца Дмитрия отец, вот вместе учился – он прислал отца Дмитрия. Отец Дмитрий хороший. Слава Богу он здоровый.
(31.49)ДМ: Последнего отца Дмитрия?
(31.50)ОБ: Да, да, да. А то тут ни пойми чего было, а сейчас...
(31.57)М: Зато порядок какой...
(31.59)ОБ: С уважением. А то служил, служил, служил, служил... А я говорю, у нас тоже такая история там была. этот хулиган-вор.
(32.08)М: Не рассказывай.
(32.10)ОБ: ...вот, сделался там. А я Модесту говорю, он приехал к нам в (неразб). я говорю, вот теперь это...
(32.20)М: Начальство поставило.
(32.21)ОБ: ...какое духовенство у нас. Хулиган и вор. Вот, а он, ну что поделаешь, ну что поделаешь. Поздоровался с ним, как священник со священником. Я говорю, ну ты хоть скажи, я тебе рассказала... Ну, вот не стал ничего подавать, что мы страдаем от этой болезни, мы страдали там все. не стал ввязываться в наши дела и ничего
(32.45)М: Ну что сделает-то он, ну? В Питере, а тут Псков.
(32.48)ОБ: А потом я говорю, вот видишь? Ты... как отец Борис говорил, вот теперь мучают тебя три священника по очереди под старость лет. А каково под старость-то лет?
(33.01)М: Но эти же поставили, хлопотали, поставили и выхлопотали...
(33.07)ОБ: Ну этот выгнанный, который нашего... выгнанный. Обокрал и выгнали его и из священника и... Вот Павел, Павел...
(33.16)М: Ну так вот, столько лет не могли храм-то наш обокрасть никак. Не могли никак. Все храмы почти во псковской были обокра... как бы обворованы, а наш все держался. Потому что у него хорошая сигнализация была сделана.
(33.25)ОБ: Павел говорил, я говорю, он биллся уже в другие епархии опять восстановиться: оклеветали, восстановиться. А Павел говорит, что в патриархии кнопочку нажмет, проверит: а, выгнанный, все его не восстановят.
(33.39)М: Ну сейчас-то понятно, сейчас конечно... ну так все наверное уже, все уже в компьютерах заумные, все уже про всех все знают.
(33.51-34-52) (молятся перед едой)
(34.52)ОБ: Это Отдание-то Пасхи-то будет в среду накануне Вознесения, последняя Пасхальная служба. Архиерей не будет приезжать, там не написано в расписании?
(35.10)ДМ: Нет, не написано. Обычно приезжает?
(35.14)ОБ: Нет, вот у меня фотографии цветные, мне Павел давал.
(35.20)М? А он чего-то летом, летом на Казанскую приезжал здесь, в соборе был в Богоявленском и в Казанском монастыре, митрополит, архиерей Тверской. У отца Василия всегда в Казанском...
(35.35)ОБ: А Казанском?
(35.36)М? Да. Мы еще удивлялись, в Казанский монастырь чего-то он там не служит, а служит здесь. Ну здесь хорошо поют...
(35.42)ОБ: Нет, он приезжает, когда канонизация вот этих многомучеников...
(35.45)М: Как-то был и в Казанском здесь..., ну это-то понятно.
(35.51)ОБ: Он каждый год приезжал, крестный ход тут...
(36.16)ОБ: Задали вы мне задачу. И про свою жизнь расскажи, и про отца Модеста, и про дедушек и прадедушек и все за... все хватит. И кто они такие, и что они такие, и как они жили, и что они пили. Вот мама говорила, что на пятачок бегала покупала бубликов, на копейку. При царе Николашке, значит, на пятачок на свою детскую ручку бублик одевался, на детскую ручку – копейка бублик. А на пятачок возьмешь, даст 6 бубликов хозяин. Вот, бедненькая и покупала лучше на пятачок сразу. Не по одному бублику, свежему, мягкому, теплому, а на пятачок 6 бубликов получалось. Вот так раньше в старину люди жили. А если 5 рублей даст крестный, то бабушка отбирала 5 рублей.
(37.48)ДМ: А монахини рассеялись по всему Волочку из монастыря этого, да, Казанского?
(37.52)ОБ: А вот кто купил на пару домик. Вот Параскева Яковлевна купила домик, там вот эта Лидия Яковлевна с ней вместе жила.
(38.53)ДМ: А к вам батюшка приходит? Причащает?
(38.58)ОБ: Не больно-то.
(38.59)ДМ: Не больно-то?
(39.01)ОБ: Вот меня отец Андрей (неразб) в больнице причастил и звонил как раз очень температурила, много(?) мне было, и он утром звонит, что матушка причастить. А я говорю, ой, не хочу говорить, я расхворалась там – не надо мне, только водичку. Я ему ответила, говорю, после. Ну после позвоню. И вот сегодня исчез, вот до сего дня, я не знаю, то ли он на меня обиделся. Но Маша позвала в Страстную неделю во вторник...
(39.47)ДМ: А завтра будете на празднике?
(39.49)ОБ: Что?
(39.50)ДМ: Завтра будете на службе на Литургии?
(39.52)ОБ: Я? Господи, да я ж дальше ворот не хожу уж. Что вы, миленький мой.
(40.05)ДМ: А вывезти на машине не реально?
(40.07)ОБ: М?
(40.08)ДМ: А на машине привезти не реально в церковь?
(40.09)ОБ: Мы все собираемся.
(40.11)ДМ: Так а давайте соберемся завтра. Я помогу. Поедемте. Я могу машину вызвать. Давайте съездим. Я думаю, что я помогу вам дойти туда. Все-таки вдвоем-то мы сумеем ее, так сказать там...
(40.29)ОБ: Надо пойти паковаться.
(40.31)М: В 7 утра-то она не соберется.
(40.33)ДМ: Ну так не в 7 утра. Я могу, допустим, могу вернуться со службы на машине и привезти туда в собор.
(40.39)М: Попозже?
(40.40)ДМ: Ну да.
(40.40)М: Не знаю, как она. Как чувствовать себя будет
(40.42)ДМ: То есть я отслужу, потом машину возьму, приеду сюда в машине, заберем и отвезем туда. Подумайте, я вам позвоню тогда по телефону. И если надумаете, то так и сделаем. Будет вам праздник.
(40.55)ОБ: Будет праздник, да я как-то не подготовилась, не собиралась. Мне хоть бы Маша бы в церкви была бы.
(41.02)М: ... с утра тут давление. Сейчас надо померить давление, выпить таблетку от давления тебе надо.
(41.09)ДМ: Ну давайте, так гибко. Если будет получиться. Просто когда двое людей, тогда не так страшно.
(41.44)М: Ну как это, ходячая энциклопедия.
(41.45)ОБ: Ой, потом ушла, я говорю: Валя, что она тут говорила. А он говорит, она с приветом.
(41.51)М: Много знает, надо кому-то наверное рассказывать, рассказывать много, чтоб ее слушали. Ну видимо такой характер может.
(41.58)ОБ: Она напечатала какие-то издала книжки, кто-то напечатал, она вот принесла эти книжки Модесту подарила. Про царя, про его, Николая II. И еще книжка толстенная. Я и думаю, воспитание детей какое-то, современное воспитание духовное детей, что-то не поняла, думаю, ничего такой талмуд, кто это будет читать. Ну как это так...
(42.26)ДМ: Это Козуляева?
(42.27)ОБ: Да, она напечатала вот, издала и...
(42.31)ДМ: И отцу Модесту принесла. А он что говорил по этому поводу.
(42.35)ОБ: Не знаю. ... а я думаю, Господи, какое это название, что это... Я говорю... мне это показалось странным.. Толстая-толстая книжка большая... сравнить где... А, вот как вот вы сейчас подарили Маше, крупней даже, формат крупнее, и даже чуть толще вот этой книги.
(43.05)ДМ: Так это чадо духовное отца Модеста Козуляева?
(43.08)М: Она вообще-то приезжала на Рождество там, на день Ангела поздравляла, на всякие беседы приезжала, чего-то советовалась. Нет, может, она и чадо была, не знаю даже точно. Раньше точно наверное была, а потом может быть, уже вот когда он старенький тут больной стал, так она наверное на своем приходе где-то там пела, помню, мне как-то говорила, в каком-то районе... не на Васильевском ли острове в новостройках у нее квартира...
(43.33)ДМ: На Васильевском?
(43.34)М: Как будто бы, да, не в Приморском ли там районе.
(43.38)ДМ: Соседи то есть мы с ней.
(43.40)М: Точно не скажу, не знаю. Как-то то ли недавно услышала краем уха, квартира у нее...
(43.54)ДМ: А сестры монастыря не интересовались этой историей вот, когда создавали общину? Современные? Не приходили, не спрашивали?
(44.04)ОБ: Нет. какие там сестры, там никого не осталось.
(44.06)М: Какая-то Света приходила из Успенской-то к тебе тогда вот, хотела там, чего-то писала, писала, потом эта Светочка...
(44.14)ОБ: Погибла.
(44.15)М: Погибла. Замерзла. Шла туда вот в Соловки. Зимой. Она без паспорта, без денег отправилась туда. Как она там? где-то немножко не доехала.
(44.18)ОБ: В Оптину пустынь. Но она больная была.
(44.26)ОБ: По дороге ее нашли, как безродную похоронили. Потом вот...
(44.30)М: Вот... отец ее тут с братом искали, искали, потом нашли.
(44.34)ДМ: То есть Светлана, которая из прихода Успенской церкви?
(44.36)М: Да, да вот Светочка.
(44.40)ОБ: Но она заболела в институте, со второго курса заболела... и она и на скрипке там училась играть вот, музыкальная. Ну и вот она стала в храм ходить. Где-то у вокзала там жили или за вокзалом или у вокзала. За вокзалом, наверное, где-то жили. Главное, она пешком идет, мимо меня пешком идет во Владимирский храм. Я говорю, а чего вы? – Я экономлю деньги. Обратно-то я поздно, сяду, поеду. А туда пешком ходила.
(45.12)М: Тут же газету... кто-то издавал, какой-то батюшка издавал газету духовную, да, не этот, не Владислав?
(45.20)ОБ: Чего?
(45.21)М: Тут же кто-то газету-то издавал, они собирали всякие статьи вот про монахинь, тут все и печатали в газете вышневолоцкой, как бы вот которая от храма.
(45.30)ОБ: Не знаю.
(45.41)М: Почему? ты покупала газету, где-то лежат...
(45.34)ОБ: Я покупала вот...
(45.35)М: Вот и Света собирала это тоже какие-то сведения про матушку Олимпиаду, там видимо вот это
(45.37)ДМ: А, вот эта журналистка Светлана?
(45.41)ОБ: Я матушку Олимпиаду не знаю, напечатали или нет. Я ей много наговорила, а напечатали - никто мне ничего не сказал.
(45.48)М: Наверное, напечатали. Кто-то еще про нее спрашивал...
(45.54)ДМ: А вот журналистка приходила как раз насчет матушки Олимпиады?
(45.59)М: По-моему, да вот.
(46.00)ОБ: По поводу.
(46.01)М: Да, по поводу, разговаривали, где жила, что делала...
(46.04)ОБ: Светочка говорила, я хочу прославить матушку Олимпиаду.
(46.07)М: Матушку Олимпиаду.
(46.09)ОБ: ...написать в газете. Вот я ей рассказывала, но она – больная головка...
(46.14)М: Но она писала чего-то, писала. Потом вот она и стала...
(46.17)ОБ: Куда-то у меня тетрадки, и ее записи, она оставляла свою запись. А я потом туда в тетрадку сама писала. Думаю, чего она тут понаписала? Какие-то обрывные... обрывки фраз. Я там много написала. Где эта тетрадка? Так она у меня где-то застряла.
(46.34)ДМ: А, то есть вы писали воспоминания свои?
(46.37)ОБ: Да. про матушку Олимпиаду. Потом приходила эта журналистка с Ниной Васильевной. Тут они 4 утра мне, я ей тоже надиктовывала, она тоже записывала. Не знаю даже чего...
(46.47)М: Они напечатали, наверное.
(46.51)ДМ: И тоже про матушку Олимпиаду?
(46.53)ОБ: Про все.
(46.54)ДМ: Про все?
(46.55)ОБ: Да.
Понятно
Не про себя и про Модеста, а про Волочок, про все, тут много еще про батюшек, какие батюшки тут были.
(47.07)М: Наверное, в духовной газете напечатали.
(47.12)ДМ: А тетрадочку вот эту с Олимпиадой вы не найдете, если...
(47.17)ДМ: Я и так скажу про матушку Олимпиаду. Вот мне узнать бы, гатчинские, в Гатчине монастырь женский, какой вот она... Она там с 17-и лет. Ее, значит, сестра старшая замужем, а она с 17-и лет в монастырь ушла. Она вся в золоте, богатый тоже какой-то купец ее отец был и был сын, но он болел, сын. И этот отец привозил домой отца Иоанна Кронштадтского. Вот, приглашал. Он был у них дома и маленькую эту девочку, Ольгу благословлял, Герасимову. Вот, да, ну вот. А потом, значит, вот она полюбили они... какого-то она полюбила там тоже мальчика. Но чего-то там нельзя было замуж выйти. А, нельзя замуж, значит, тогда в монастырь. Тогда раньше все так делали. Вот. Да. вот какого-то там, какого-то... чин, чин низший молоденького какого-то офицерика полюбила. Ну вот.
(48.36)ОБ: Вот пришла в монастырь поступать, она говорит, игуменья, ты знаешь как в монастыре? Уже воля не своя, подчиняться всему и уже это украшения все. Она говорит, я все сняла с себя золото и положила. Только, говорит, сережечки осталися у меня не снятые. Вот, говорит, все положила. Вот, и кольца там, и чего там у нее было золото. Да. Но, говорит, приняли ее в 17 лет в монастырь, ну и она училась видимо там шить и иконописи. Она – иконописец. И вот когда разгоняли монастырь, и арестовывали их всех, вот она говорит, мне очень жалко мешочек камушки драгоценные, вот жалко, вот. Они украшали иконочки там, венчики или там вот плащаницы может обшивали как-то. Ну вот. Ну и значит, она попала, я думала, в Казахстан, а Сима сказала, она была в Узбекистане. И она попала вот там была Мария из нашего монастыря монашка там тоже в Узбекистане, значит, где и Ольга Сергеевна попала. Хотя она была из Гатчинского монастыря. Ну вот, они там вместе где-то жили, общалися, вот.
(50.14)ОБ: И это, Ольга Сергеевна там шила, вот, это. Подзарабатывала деньги на шитье. Ну они на выселке там где-то были вот. и потом, она говорит, подзаработала деньги и стала краски покупать и стала иконочки рисовать уже и там расписывать. И кому-то чего реставрировать там верующим православным. Ольга Сергеевна мне говорила сама, что вот уезжала, она жила у этой тоже какого-то начальника коммунистического жена плакала даже, что она уезжала. Она видимо там в домработницах у них была еще. Плакала, жалко Ольгу Сергеевну. Она очень миролюбивая, добрая такая, заботливая. И это она даже осталася на 3 месяца, это Сима мне сказала, я помню, вот срок ей домой, а ей 101-ый километр, в Питер-то не пустят уже Ольгу Сергеевну, значит. Она тогда сговорилась с Марией, что приедет тоже в Волочок. Но ее срок-то выходит первый, а 3 месяца еще той сидеть Марии.
(51.44)ОБ: Они поменялися. Она отпустила Марию сюда в Волочок, чтоб та приехала. И потом Ольга Сергеевна уже приехала сюда в Волочок к Марии, к монашке к Марии, вот. Да, да. и вот потом она вот устроилась жить как-то тут вот уже... Она тут во многих местах жила, матушка Олимпиада. Она за линией там жила, но это Параскева Яковлевна по-моему ее туда уже устроила. Там жила-то, Модест оттуда на дровешках ее возил в церковь. У нее одно время давление тоже, головка очень болела. Она вот с церкви... лежит у нас вот так вот голову. Потом вот ее и распарализовало, под конец. Она не говорила ничего. Еще жила сколько-то лет, не говорила ничего, вот. Ну уже в храм не ходила. А когда открылася кладбищенская церковь, исключительно из монашек был еще хор. У церкви, вот. И тут они даже пели потом на левом клиросе. Правый там был платный уже, хор в соборе, когда собор открыли (неразб), а они на левом клиросе монашки. Но помаленьку умерли. Вот, так что еще были.
(53.11)ДМ: А отец Модест когда ее возил, в какие годы?
(53.13)ОБ: Что?
(53.14)ДМ: Отец Модест будущий на дровешках когда...
(53.18)ОБ: Ой, ну вот, наверное семинаристом когда был что ли. Не знаю. Оттуда, из-за линии.
(53.28)ДМ: Дровешки это сани такие?
(53.29)ОБ: Да, такие... вот. тут они где-то на сарае гниют, мои и здешние, мои брошены уже там.
(53.41)ДМ: А у вас была лошадь?
(53.43)ОБ: Нет, это ручные. Это не для лошади.
(53.45)М: Дрова возить.
(53.47)ДМ: А, так он ее просто сажал на
(53.49)М: Большие саночки.
(53.50)ОБ: Да, саночки такие. Большие они, дровешки.
(53.56)ДМ: И сам вез ее?
(53.57)ОБ: Да, вез. Вот они вот такие. Загнуто все, полозья, и вот, может лежать такой человек. Она маленькая была ростом. Как уж там он возил ее закутанную. Оказывается, вот она жила у нас, а когда я не помню, когда Ольга Сергеевна жила.
(54.20)ДМ: В этом доме?
(54.22)ОБ: Не в этом, в том в 67 еще. Да, вот письмо-то ты Маша читала, что елочку я поставила, сундук повернула по-другому. Я Модесту расписывала, он же в семинарии учился. Я писала, что кровати, видно, это место для елки освободила. Ну вот. Молодая, энергичная, тоже все молодые были энергичные. Потом уж все на нет сходит.
(54.51)ДМ: Как вы думаете, а кто-нибудь учил его молиться?
(54.54)ОБ? Кого?
(54.54)ДМ: Отца Модеста.
(54.56)ОБ: Как учил?
(54.58)ДМ: Вот я хотел бы узнать вот как бы, как они передавали свой опыт духовный. Вот бытовой опыт вот я понимаю. Духовный опыт как-то передавали? Научиться молиться...
(55.08)ОБ: В семинарии там молятся. Как же, молиться, он даже управлял хором в (неразб), головщиком был, ноты писал, партитурки им давал... Ну это служба, служба...
(55.19)ДМ: Нет. Это не молиться, это молитвословить. Служба. А молиться учили вот эти монахини вот его, скажем, или кто-то его учил. Молитва ж дело-то...
(55.30)ОБ: Ну мы вот молились утром, утренние молитвы, вечерние молитвы, молилися все время с Марьей Николавной. Даже по молитвеннику по такому полному, иерейский молитвенник, это папин вон, иерейский папин тоже. Папа дьяконом хоть был. Тоже вот папины я берегу эти все служебные книжечки и молитвы. А это... читали очень, читали утренние, вечерние молитвы и это...
(56.03)ДМ: Ну, а Иисусову молитву учил кто-нибудь
(56.05)ОБ: А Иисусову молитву вот как раз Ольга Сергеевна сказала: вот некоторые спорятся, вот надо благословение получить, не каждый имеет право Иисусову молитву читать. А недавно я где-то читала или слышала, вот я спорилась. Ну как же, я говорю, вот мне сказала монашка Ольга Сергеевна, что, как свободная минута, где чего идешь, и читай Иисусову молитву: "Господи Иисусе Христе помилуй мя грешную. Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя грешную". Ну вот я и это... если так. Было время я, свободное, повторяла там. Но я четки, вот никогда четки я не держала, что другие четки держат, чего-то из себя воображают, я никогда.
(56.55)ДМ: А отец Модест четки имел?
(56.58)ОБ: Нет, нет. не монахи, не монахи.
(57.07)ДМ: Он никогда к монашеству не стремился?
(57.13)ОБ: Нет, наверное. Все у него протоиерейство (неразб), нет, так вот служил он в Питере, а это...
(57.23)ДМ: А вот их знакомство произошло с супругой, потому что монахини были знакомы между собой, так я понимаю?
(57.32)ОБ: Так вот они сватали тут. А Лида говорит, ну вот, это плохо, когда монашки сватают, замуж выдают, ну вот... Она сама ее воспитывала. Танцевать, она говорит, она воспитана в школе, я пионеркой была, и октябренком была, и танцевать там, и все, и петь там. Ну я тоже выступала, но я декламировала...
(58.05)М: Как власти требуют, так и поступай, да?
(58.06)ОБ: Вот как раз декламировала Лермонтова, было в 41-ом году это, день смерти-то...
(58.13)ДМ: Так монахини договорились просто женить их между собой или как сватали?
(58.20)ОБ: Сватали как-то. У него была любовь, так этот Ванька Ситников утащил эту Веру, с ума сошла она там. Вот так, мама говорила, влюбилась. Что ты делаешь – вот так в него влюбилась. Что он приезжал сюда тоже, меня глядеть, я с ним поругалась. Это офицер. Вот он это, значит, говорит, ты из Вышнего Волочка? Онй, там я, говорит, в армии был у меня солдат Андреев Сергей Семенович. Вот и адрес у меня есть, я переписывался. Ну Модест пошел, нашел в Волочке. О, а Сергей Семеныч говорит, ну как же, я вашу маму знаю – Маня Мухина. Мы же на канаве на санках вместе катались. На Московской его дом, а она у (неразб) жили на квартире. Ну вот. и вот говорит в детстве катались вместе. Ну вот, ну Модест приходит такой веселый, ой, говорит, я нашел Сергей Семеныч, такие верующие, детей нет, Анастасья Ивановна там. У них был такой старинный граммофон, такой с рупором-то старинный, и пластинки старинные вот они ему там заводили, какие-то старинные. Вот интересно, цел у них у кого этот? У вас, может быть, у племянника целый. Вот у Нины спросить. Нина-то (неразб) отделывала там храм.
(59.51)ДМ: А когда познакомили между собой отца Модеста и его супругу?
(59.56)ОБ: Ну вот, надо жениться же вот, посвящаться батюшке, а у него невесту-то увел Ванька. Влюблен он был в Верочку в эту. Ну а потом там другая хотела Верочка, ту – не понравилась всему окружению, уговаривать начали... Он вообще приезжал в семинарию из семинарии мальчик такой в Волочке... ну что Волочок – не так уж большой город, всякие тут липли. В церковь записки пихали, там как в церкви бабки, ну вот. Ну их всех. Да, вот, путевых-то не было. путевых не было. Ну тут вот, надо, уже семинария к концу идет, надо жениться. Он же не... не...не вышел с семинарии, не женился, он в академию пошел. Значит, еще год академии учился. Потом посвятился. Мы уже на приход поехали, а он поехал на первый курс академии. А потом все-таки вот решил жениться. Они тут сосватали. Я уж на приходе оплакала. Я ж на свадьбе на этой не была. Женили его тут, скрутили его. Она была там в этом, где эта Лида-то была? она окончила Ульяновский этот агрономический...
(01.01.28)М: А, по деревьям, да? специалисты эти, которые по деревьям, да?
(01.01.32)ОБ: Ее отправили в Яблоневый сад. Яблоневый сад, где там это? В Орловской области? Ну вот. Она вызвала ее сюда. Все – зарегистрировали и отправила: поезжай с документами, что замужем – увольняйся. Вот как они тут работали бабки хорошо. Бедного братика моего...
(01.01.57)М: Не, ну он же дал согласие? Если бы не согласился, никто б его, как говориться, насильно тоже...
(01.02.01)ОБ: Ну вот, и я не была на свадьбе... обвенчались. Отправила его девушку, отправила – увольняйся...
(01.02.12)М: Сиротка она, и он тоже.
(01.02.14)ДМ: А кто их венчал?
(01.02.16)ОБ: А?
(01.02.16)ДМ: Кто венчал?
(01.02.18)ОБ: Вот отец Федор Емельянов все и говорил: Оленька, Моденька, Арсенька, там Боренька, когда я вас всех перевенчаю? Вот, батюшка Емельянов. И поехал...
46447:1800х70=1806
| 
Комментариев нет:
Отправить комментарий