В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-02

В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-02

(04.25)ОБ: … с восьмого. Я в двадцать восьмом году родилась, но ещё не здесь, я ещё родилася…
(04.25)Ж: Вот здесь рушится. Вот там уже та часть отъезжает. Там загородили, чтобы не видно было.
(04.34)ОБ: Так нет, ну и потом там два хозяина было, видимо.
(04.37)Ж: Здесь же мастерские какие-то были потом, да.
(04.38)ОБ: Ну это общество слепых купило-то. Ну а до этого-то мы жили сзади, так там уже хода нет, там уже всё.
(04.47)Ж: Всё там уже. А за газ присылают, и за это, за техобслуживание квитанции.
(04.54)ОБ: Вот так нет, так это вот уже продано было у дедушки-то, у бабушки. Тут евреи жили, а мы жили сзади уже, и вышка наша была.
(05.03)М: Покажите Ваши окна, где Вы жили? Окна-то Ваши где были? Покажите.
(05.07)ОБ: Вышка была наша и сзади ход. А там сейчас уже хода нету.
(05.10)М: Вышка – это что такое? Вышка.
(05.12)Ж: Там вход есть, но просто у нас зарос он. Мы его заколотили, чтобы бомжи туда не ходили.
(05.16)М: Вот эта вышка, да, Ваша была?
(05.17)Ж: Вот вышка. Да.
(05.18)М: А, вот эта штука.
(05.19)Ж: Да, вот она вышка. Там люди живут у нас. Они просто, они отдельный вход сделали, да.
(05.25)М: Ольга Борисовна…
(05.26)ОБ: Я то и поняла. Но это я и тогда ещё заходила. Но тогда входили. Но я там смотрела террасу. Были такие три окна резные все.
(05.36)Ж: Ну они там, заколочено всё.
(05.37)ОБ: Терраса. И там было одно окно. Я говорю – ой. И перед террасой был палисадник, сирень, розы были.
(05.45)Ж: Там сливы, вишня.
(05.46)ОБ: Ну это уже не наши посадки.
(05.50)ОБ: Ольга Борисовна, а где служили у вас, где были Богослужения, на вышке?
(05.55)ОБ: Да, да, молилися.
(05.56)М: Покажите, пожалуйста, рукой.
(05.57)ОБ: Закрыли собор и молилися на вышке.
(05.59)М: Покажите мне, пожалуйста, рукой в камеру.
(06.00)ОБ: Ну так а чего я уже, тут был балкон, тут же был балкон, балкона нет уже. Тут балкон был.
(06.09)М: Матушка, вы мне скажите в камеру – что вот, богослужения происходили вот здесь, и покажите рукой. Ладно?
(06.16)ОБ: Всё я сказала и показала. Это, главное то, что…
(06.19)М: Да мне нужно…
(06.20)ОБ: … а я хочу сказать, что самое главное, что здесь уже брат родился, вот в этом доме родился он.
(06.18)М: Мне нужно снять про богослужения. Где они происходили. Покажите, пожалуйста, мне. Вот я…
(06.32)ОБ: Ну, вот вышка же она – мезонин.
(06.34)Ж: Ну Вы покажите ему храм.
(06.36)ОБ: Дом с мезонином. Это ж дом не двухэтажный. Дом с мезонином.
(06.43)М: Вот это мезонин, так.
(06.45)ОБ: Да, он не этот, он не в крыше, а это отдельное – мезонин построен. Но там холодно было, потому что уже отобрали у дедушки в тридцатом году всё тут, и он не успел отштукатурить. У него была дранка куплена, и чтобы поштукатурить внутри. А так мы жили – брёвна, потолки и брёвна. Мыли к Пасхе брёвна, вот.
(07.12)М: Так там служили, в смысле – церковь была там?
(07.16)ОБ: Да жили мы просто, ну закрыли собор, мы молилися дома, ну и всё, чего.
(07.21)Ж: Домашнее моление было.
(07.22)М: Понятно, и…
(07.23)ОБ: Да нет, мы там жили, не какая не…
(07.25)Ж: (нрзб.) там разроешь, там заросли.
(07.28)М: И кто участвовал в богослужении тогда, кто в молитве участвовал.
(07.32)ОБ: Не знаю, я маленькая была. Всё.
(07.36)М: Ну, мама с папой были?
(07.40)ОБ: Папа работал, мама тоже ту с козами возилася, а не, наверное, коз же не было, поле коз корова была, потом корову продали и уже, наверное, ничего не было.
(07.52)М: Арестовывали, когда сюда приходили, в этот дом? Во время ареста здесь был, происходил арест?
(07.58)ОБ: Ну, конечно.
(07.59)Ж: Мне ребята говорили, что приходили тоже здесь.
(08.00)ОБ: Конечно.
(08.01)Ж: В сороковом году, да? Арестовали-то в сроковом году священников, да?
(08.07)ОБ: Чистка была по Волочку – началась война. Половину Калинина уже взяли немцы, и в Волочке тут была чистка. И в театре этих всех тоже. Волочок до войны был сплошь высланными напичкан. Сто первый километр. Кто с Москвы, кто с Питера. Тут сплошная интеллигенция. В больнице работали врачи. Я лечилася в тубдиспансере – врачи высланные всё.
(08.33)Ж: У меня там тоже…
(08.34)ОБ: Педагоги в сорок шестом…
(08.35)Ж: …прадед.
(08.36)ОБ: … я кончала фельдшерскую школу. В войну держалося всё на этих, которые тут пожилые высланные врачи.
(08.42)Ж: У меня прадед строил дом, мы жили, я в детстве жила на проспекте Советов, где Екатерининская, там, где Госбанк. У меня дом этот прадед строил. Он купец 2-ой гильдии. У нас было на старом кладбище, стоял крест мраморный.
(08.54)ОБ: А как фамилия.
(08.56)Ж: Пашков. У нас ещё вывеска была «Пашковъ» с твёрдым знаком.
(08.58)ОБ: А сейчас?
(08.59)Ж: А там Госбанк.
(09.00)ОБ: А сейчас там могилка цела?
(09.02)Ж: А могилы нету. Уже памятник давно.
(09.03)ОБ: Нарушили?
(09.04)Ж: Нарушено, да.
(09.05)М: Они тоже купцы 2-ой гильдии Малышевы.
(09.07)ОБ: А?
(09.07)М: И тоже там, где…
(09.08)Ж: А мы вот. Пашкова я по…, у меня прадед.
(09.09)М: Так вы соседи оказывается, там где банк – там их дом тоже был, стоял.
(09.13)Ж: Вот, у нас там дом двухэтажный был. У меня там дед его строил. Вот.
(09.16)М: И у них там дом двухэтажный.
(09.18)Ж: Не дед, а прадед, вернее.
(09.18)ОБ: Нет, у нас-то это же аптека «Оптика» - вот дедушкин дом.
(09.22)Ж: А, где у вас «Оптика»! А у меня там…
(09.24)ОБ: Я там родилася.
(09.25)Ж: А я родилась вот на проспекте, на Екатериновской в 43 доме, где Госбанк.
(09.29)ОБ: Но сейчас же много же домов снесёно, и построено новые. Вот, так что.
(09.25)Ж: И у нас даже вывеска была «Пашковъ» с твёрдым знаком, дом 43. И деда на могиле мы знали где, ну, прадеда моего. Деда-то я не помню. Дед мой в 29 году уехал в Питер, он картёжник был. Это моего отца.
(09.45)ОБ: Ну вот мы могилку-то соблюдаем.
(09.49)Ж: А монахиня вот Ваша, тут была?
(09.52)Ж: Наверху, да?
(09.53)М: Изотова Мария Николаевна.
(09.55)ОБ: Но мы ж не знали, что она монахиня.
(09.57)М: Понятно. Но она была здесь же, да?
(09.59)ОБ: Вдова, вдова, да.
(10.00)М: В этом же доме она жила.
(10.01)ОБ: Да нет же. Ну, она пришла, стёкла выбила бомба, в текстильный техникум во двор бросили бомбу, и выбило там кругом у всех стёкла. Она и пришла сюда.
(10.14)М: Сюда, да?
(10.15)ОБ: Попросила маму, что. И тётя Варя Корнаухова. У Троицких, вот где семёрка, восьмёрка поворачивает – это дом Троицких. Вот он сейчас стоит. (10.25)Ж: Угловой.
(10.26)ОБ: Угловой.
(10.14)М: А Вы не скажите, где она жила в этом доме вот когда она была здесь?
(10.30)ОБ: Кто?
(10.31)Ж: Ну вот эта женщина, которая пришла при, после бомбёжки.
(10.14)ОБ: Ну так, они тут вот и были у нас. Внизу была комната.
(10.39)М: Вот здесь, на первом этаже, да?
(10.41)ОБ: Кухня, кухня, а там у дедушки было это, рядом с кухней кладовка, и кладовка в комнату превращена.
(10.50)М: Ага.
(10.51)ОБ: Внизу. И вот там сидел этот НКВДэшник внизу, вот.
(10.55)М: Это было с той стороны, да, кухня?
(11.00)ОБ: Да. Тут коридор был.
(10.02)М: Тут коридор был, да?
(11.03)ОБ: Да. Тут уборная была ещё вторая наша, холодная. Это, две отдельные. У них отдельно в уборную, у них, у нас отдельно было.
(10.14)М: Ага.
(11.15)ОБ: Вот её сне…, я вижу, что снято тут всё.
(11.19)М: И на вышке жили папа с мамой, да? Вот там наверху на веранде.
(11.15)ОБ: Ну, мы там, не веранда – терраса, веранды у нас не было. Называлась терраса там
(11.27)М: Терраса, понял.
(11.29)ОБ:  вот холодная.
(11.30)М: А жили на вышке, вот там, в мезонине наверху?
(11.32)ОБ:  Да, там кровати все и были. И письменный стол папин был, и лежанка была, и, а внизу кухня была. Топилась плита, русская печка, и вот стояк шел через это, верх, лежанку топили отдельно, вот. А кода мало дров, морозы большие в Финскую, все внизу в одной комнате ютилися. Кухню даже редко топили, вот. А вышка была промерзши в Финскую. Даже ушли оттуда, не жили зиму.
(12.09)М: А те окна были не Ваши? Вот дальше.
(12.11)ОБ: Нет, нет, нет, нет.
(12.12)М: То есть Ваше было верх и правая сторона.
(12.15)ОБ: Вот верх и эта сторона. А тут сени, тут же вот терраса, она пристроенная на…, пристройка без настоящего фундамента, терраса. Она пристроена отдельно.
(12.27)М: Понятно.
(12.28)ОБ: Летняя. И она стала садиться, отходить. У нас это вот, мама сдавала, приезжал этот цирк Шапито, вот, ставили вот здесь, где сейчас детская площадка. Вот выходите из церкви – детская площадка. Вот тут ставили цирк Шапито летом. И сдавала мама террасу циркачам. Вот один год жили китайцы, другой год жили музыканты, просто оркестранты. В коридоре вот тут ставили им умывальничек, и ключ был от террасы им дан, пять человек.
(13.02)М: А когда пришёл вот этот НКВДэшный чин, он случайно зашёл наверх туда, обнаружил молельное место?
(13.09)ОБ: Их три было. Милиционер был и сидел который за столом. Он никуда не вышел, он пошел, наверное, пообедать только, и опять. А мы ж голодные до пяти вечера были. А, а он сидел вот внизу в комнате, там и пианино у нас стояло уже внизу.
(13.26)М: А как же он нашёл эту вышку-то, случайно, что ли зашёл?
(13.28)ОБ: Ну, почему это, двери-то были это,  другой был в зеленой одежде рыжий какой-то. Ершов, Ершов какой-то, А этот сидел в тёмном. Милиционер вообще в фиолетовой шинели был.
(13.46)М: И он сказал, что ту ваша молельня, да?
(13.49)ОБ: Да. Вот этот зелёный. Рыжий. Противный. А этот, за столом который, объявлял об аресте, этот никуда со стола не вышел и не пускал маму даже в туалет.
(14.01)М: И не пускал никого, и отца Никона не пускал и остальных?
(14.04)ОБ: Да. Они сидели под вешалкой все, сидели тут в комнате.
(14.09)М: Вот там вот, да, с той стороны?
(14.11)ОБ: Да, вот там комната. Пришли, а там с кухни…
(14.12)М: Ну, давайте подойдём к этому месту.
(14.14)ОБ: А туда не пройти, у нас же вход был там.
(14.18)М: Ну мы просто с этой стороны зашли.
(14.19)ОБ: Это знаете, это теперь, как я понимаю, вот оттуда ходы, пониже живут, вот оттуда ходы. Там разделено всё по-другому теперь.
(14.29)М: Мы просто зайдём с…
(14.30)ОБ: А вышку кто-то вот теперь вот взял отдельно. Видите, тут это тамбур этот. Это не было ничего тут, и тут был туалет.
(14.39)М: Мне только надо…
(14.40)ОБ: А тут вообще заросщи. Тут и не войдёшь.
(14.41)М: Просто окна показать.
(14.42)ОБ: Но я была… когда я была-то? Лет тридцать тому назад-то. Ещё Лида приходила с мальчиками. Так там ещё было, но уже террасы окна были забиты хорошие. А кто там было... И вход был.
(14.57)М: Просто окна покажите мне.
(14.59)ОБ: Так там заросщи.
(15.00)М: Ну, мы не будем в окна лезть, а просто подойдём к окнам.
(15.03)ОБ: Так там забито всё, я ж прошла.
(15.06)М: Ну, сейчас глянем. Хотя бы.
(15.08)ОБ: Ничего там нет.
(15.08)М: Хотя бы эту сторону.
(15.03)ОБ: Она, видишь, сказала, видите, сказала – там забили, что там холодное, бомжи лазили. Вот они забили
(15.16)М: Ну это, это понятно.
(15.19)ОБ: Ну вот. Вот тут же, тут  было широкая лестница, мама мыла тут, эта же лестница вот такая широкая была. И направо было вот туда терраса. Вот туда терраса, а тут крылечко, всё дощатое, выстлано досочками, скамеечка была. Тут палисадник был. Ну, ещё я приходила тут был палисадник. Сморода какая-то росла. А теперь видите тут какая-то постройка. А это там всё забили, вот. Вот тут и вход был.
(15.54)М: А вот окна-то Ваши были с той стороны дома, да?
(15.57)ОБ: Да, туда выходили, к Коргазинским. На тот двор. Кухня и одно окно.
(16.04)М: А там нельзя зайти посмотреть с той стороны туда?
(16.08)ОБ: И окна с этого, с вышки. Нет, ну.
(16.14)М: Так, а попросимся, просто во двор зайдём? Я думаю, во двор-то можно зайти.
(16.21)ОБ: Ну, если будите про… поедемте дальше, я не могу, а то мне сейчас плохо станет. Ну всё…
(16.21): (посторонние звуки)
(16.32)М: Заходите.
(16.21)ОБ: А чего-то говорят, никто не живёт, а я наоборот думала, тут живут. Ворота сделали вон железные. Тут наоборот, сделали вот (нрзб.). А где это? Действительно (нрзб.)? А поставили новые ворота. А дом совсем сел в землю. Вот.
(16.51)М: Так. Значит вот этот дом, вот этот дом прямо.
(16.54)ОБ: Вот эти два окна и вот эти сдвоенные окна – это не наши, не наши.
(17.02)М: А ваши где?
(17.03)ОБ: А вот.
(17.04)М: Ну покажите пальцем просто, я ж не вижу. Где там ваши окна?
(17.10)ОБ: Ну, надо…
(17.11)М: Подойдите просто поближе.
(17.13)ОБ: Вот вышка и там два окна – кухня, и одно окно – это комната, вот три окна.
(17.20)М: Вы просто подойдите пешком.
(17.22)ОБ: Я не вижу.
(17.23)М: Покажите мне пальцем.
(17.24)ОБ: А тут хорошо у них  – цветочки, собачка вон тоже. (Посторонние звуки).
Окна, окна – форточки двойные, зимние, летние, открывали, проветривали. (Нрзб.). (Посторонние звуки).
(18.06)ОБ: Вот наши окна были. Вот. Три окна. Кухня – два окна, и комната – одно окно. Вот эти окна и те. А это – нет.
(18.18)М: И там вот на вышке вы жили, да?
(18.20)ОБ: На вышке. Но тут всё по-другому совсем сейчас.
(18.25)М: А где происходил арест, в этой комнате?
(18.29)ОБ: Ну, вон то, последнее окно. Тут же кухня – два окна, а последнее окно.
(18.34)М: И вот там сидели НКВДэшники, да?
(18.36)ОБ: Да, да.
(18.37)М: А где сидели отец Никон и все остальные, там же в этой комнате?
(18.36)ОБ: Ну, вот эта комната-то квадратная, там и лежанка была, щит и лежанка. Ну, как войдешь вот в эту комнату с кухни и тут вешалка. Всех под вешалку посадили, кто пришёл маму навещать, когда она из больницы вернулась.
(18.55)?: Эта женщина с вами?
(18.57)М: Да, да, да, да, да, мы как раз и снимаем воспоминания её.
(19.01)?: Лучше б внутри бы сняли – чего у нас делается.
(19.03)ОБ: (Смеётся).
(19.05)?: Тут ещё ничего, а тут всё (нрзб.)
(19.06)ОБ: Я говорю, я говорю, что крышу, наверное, никогда не красили, потому что я вижу – крышу…
(19.12)?: Тут уже, я сорок пять лет живу, ни разу ремонта не делали.
(19.16)ОБ: Вот. А ведь это, у нас было куплено, у родителей.
(19.20)?: Всё валится, всё рушится, никому не нужно.
(19.21)ОБ: У родителей куплена была олифа, красить крышу чтобы, дом-то новый, сделана крыша. А война началась, мы это, в войну олифу продали. Но это жили евреи вот здесь, это продано.
(19.33)?: А Вы это знали, этот дом?
(19.34)ОБ: Что?
(19.35)?: Дом этот знали?
(18.36)М: Они там жили.
(19.37)?: Вы тут жили?
(19.38)ОБ: Дедушка строил мой этот дом (нрзб.)
(19.40)?: Да?
(19.41)ОБ: Он купил это, тут на болоте избушка стояла, гнилушка. Низина была. Он ещё поднимал, глину навозил, чтоб поднять это место.
(19.52)?: Всё рушится, всё валится, никому ничего не надо.
(19.56)ОБ: А вот эти дома старые. Вот что это, Рогизинские, тут дедушка с бабушкой жили. Два хозяина тут тоже было. И там Лебедева хозяйка, вот что сейчас эти «чёрные» там живут. Двухэтажный дом был.
(20.07)?: Ну, понятно, Вы уже всё это знаете, да?
(20.0)ОБ: Вот, да. Ну так моё всё прошло, мы оттуда уехали, отсюда, продали, общество слепых купило у евреев и у нас, за всё, после войны. Тогда частник не мог купить этот дом у хозяев. И (нрзб.) было дорого купить.
(20.28)?: Ой, интересно послушать.
(20.29)ОБ: Да, дорого купить, вот, потому что, тут же большая, фасад был, вот это, у (нрзб.) баня была, тут проходная комната была, а там кухня была и прихожая, всё это вот окна выходили. Ну, вот тут одно ещё окно приделали, этого не было вместе, одно, вместе вот не было так, было одно окно. Кухня у них была, вот. А дальше за стеной, вот, наша кухня была уже и там комната. У кухни два окна, и комната. А там у нас много очень – коридоры, сени, всё было, лестница на вышку была. Ну вот, это дедушка всё строил, этот дом. В двадцать шестом по двадцать восьмой год строил. Но я ещё в двадцать восьмом году не здесь родилась. А брат мой – он здесь родился. В этом доме.
(21.26)М: А где он жил?
(21.27)ОБ: А?
(21.27)М: Где жили, отец Модест тут родился, где в какой комнате?
(21.30)ОБ: Вот здесь он родился.
(21.32)М: Но жил на первом этаже?
(21.34)ОБ: Нет, нет, нет, нет.
(21.36)?: У нас здесь один этаж по идее.
(21.37)ОБ: Это мезонин (нрзб.)
(21.38)?: Это они уже потом сделали (нрзб.)
(21.41)ОБ: Что?
(21.42)?: Нет, я имею в виду, вот, лестницу туда на второй этаж делали вы?
(21.45)ОБ: Это, нет, нет, лестница была у нас оттуда вход. Вот мы жили сзади.
(21.51)?: Отовсюду был вход. А теперь отдельно всё.
(21.53)ОБ: А это отделили, это всё новострой какой-то. Тут уборную снесли вторую. Я видела ещё тридцать лет тому назад приходила, я видела. Но тогда ещё заходили оттуда, жили вроде бы. А сейчас там всё заросщи. С той стороны. Даже крыльца нету.
(22.07)?: С той стороны она, у неё трёхкомнатная квартира, зачем её здесь жить?
(22.12)ОБ: А, ну вот и…
(22.13)?: Ну и трёхкомнатная квартира есть, зачем ей здесь? Она просто числится, думает, дом на снос – она что-то получит, понимаете. Дом-то аварийный, он на снос.
(22.22)ОБ: Я знаю, что там было, это, вход был, я смотрела, но там запущено, какая-то сморода росла. А сейчас там вообще всё забито. Сказала эта, во дворе вот с той стороны женщина, сказала, что забили, что бомжи ходят, вот забили.
(22.38)?: Да, да, да.
(22.40)ОБ: И там бурьян. У нас вот это, мы когда жили, огород 5 соток было.
(22.44)?: У неё здесь мать, отец, они получили квартиру трёхкомнатную, она не стала здесь жить. Зачем ей здесь жить в это, в неусловиях. У нас же нет условий.
(22.51)ОБ: А купили, купили сначала и у нас и у евреев это общество слепых. Всё купили они.
(22.59)?: Ну это, у слепых и был этот.
(23.00)ОБ: Вот. Слепые купили. А как получилося, слепые отдали. У них тут мастерские были размещены (нрзб.)
(23.11)?: Я знаю, что здесь, говорят, были слепые.
(23.13)ОБ: Да, и им продано это. Вот, хозяева – мы, евреи продали это тут. Дедушка (нрзб.), были все вот эти подвалы, просушивался, были все двойные рамочки красненького цвета такие с завёртышками, задвижечками, открывались, проветривались, а теперь забито всё. И в общем, конечно, запущен дом. Он же, он же новый, он в двадцать…это, архитектор Вышнего Волочка…
(23.49)?: А Вы думаете, потолок на меня не упадёт? А то я иногда сплю и говорю –как он сделан-то, на совесть?
(23.57)ОБ: Так нет, а что, крыша течёт?
(23.59)?: Да.
(24.00)ОБ: Ну вот, архитектор, когда это, говорил, что это самый последний дом (нрзб.), вот, а это самый последний дом с мезонином, построенный после революции, вот, моим дедушкой в двадцать шестом году, вот, строился, в двадцать шестом по двадцать восьмой.
(24.24)?: В двадцать шестом году построен этот дом, да?
(24.27)ОБ: Ну, он строился до двадцать восьмого.
(24.24)?: Ну, вот, в двадцать восьмом он уже был.
(24.31)ОБ: Ну, вот его и рубили тут на огороде. Вот, на огороде. Я когда копала огород, мама говорила, что огород привезённый, чернозём, такой слой, чернозём, шесть соток вот огород был, вот в конце. А там я копала столбик поставить, что бы разделить вот этим соседям, сама тогда я сирота была, копала столбик, чтобы вот разделить на (нрзб.) сотки (нрзб.), и докопалася до глины до красной, на которой лежали  щепьё. И на этой глине вот этот дом и рубился тут. Потом уже был огород. Когда дом срубили и навезли ещё чернозёму шесть соток, вот. Яблоня одна была антоновка, так и всегда украдут яблоки. Мама какие-то зелёные успеет если в августе.
(25.24)?: А это Ваш сын?
(25.25)ОБ: Нет, нет, это из Санкт-Петербурга, из Санкт-Петербурга.
(25.28)М: Просто занимаюсь историей церковной, и поэтому снимаю её воспоминания.
(24.31)ОБ: Вот, заставил меня. В нашей квартире был, мне даже тяжело было идти, он меня заставил. Пойдёмте, собачку жалко.
(25.41)М: Матушка Ольга, а где жила, где жила монахиня Изотова здесь вот?
(25.45)ОБ: Да она не жила тут. Она только пришла, что их стёкла выбило в текстильном техникуме. Бомбовая воронка во дворе была, и стёкла там кругом выпали.
(25.56)М: Ну потом-то она ту жила? После этого?
(25.58)ОБ: Ну а потом она с нами осталась.
(26.00)М: Так вот где она тут? В этой же комнате?
(26.02)ОБ: Ну где, где мы – там и она. Мы на вышке – она на вышке, мы внизу – и она внизу. Тут же сделали детский сад. Уличком, Павел Иванович Богоявленский расстрига дьякон, был уличком, и он, бывало, идёт и стучит, что свет виден в войну, плохо заделано наше окно. Вот это, проходил вечером. И он потом, вот тут везде госпитали разместились в войну, а окна были заклеены газетами, все вот так на крест на крест. Это велено было в войну. Всё это завешивать такой, крест на крест. А ещё на ночь зашторивалося, чтобы нигде не просвечивался свет, чтоб, бомбил же немец. То уже и Волочок бомбил. Ну вот, и это.
(26.53)?: Наш дом не пострадал, да?
(26.56)ОБ: А Вы знаете, тут первая бомба было, дом пионеров, что сейчас вот это
(27.01)?: Знаю.
(27.02)ОБ: Старый-то дом пионеров. Сейчас там что – музыкальная шко..?
(27.07)?: Ну, дом творчества, да.
(27.09)ОБ: Музыкальная школа, угол Московской и проспекта?
(27.14)?: А, это там? Да, музыкальная школа.
(27.16)ОБ: Музыкальная сейчас.
(27.17)?: Это Московская, да.
(27.18)ОБ: Ну вот, там же было до войны это, наверху всегда кино было, кинозал детский. А внизу были эти…
(27.28)М: Ольга Борисовна. Пойдёмте дальше.
(27.18)ОБ: Детские кружки там по интересам, ребятишки, мы и с братом туда ходили, рисовальный кружок там и изокружок там, зоокружок.
(27.39)М: А когда Вы отсюда уехали, в каком году?
(27.41)ОБ: А?
(27.41)М: Когда Вы отсюда уехали? Когда это было? Когда уехали отсюда?
(27.46)ОБ: Ну, здесь продали мы после войны, дом это продали слепым, сейчас я Вам скажу, папа говорил – дайте мне тут умереть, он тут умер, папа мой.
(27.56)?: Слушайте, а можно Вас спросить – а сколько Вам лет?
(27.59)ОБ: Мне восемьдесят четыре. Но я ещё в памяти, в полном рассудке.
(28.04)?: Я вижу, что Вы ещё (нрзб.)
(28.05)М: А папа умер здесь в той же комнате внизу?
(28.08)ОБ: Да. Считайте на том же месте, где мама лежала последние…
(28.14)М: То есть там же, где взяли маму, там же умер
(28.16)ОБ: Вот в это, да, тут. Мы ютилися, у нас дров не было, кухня холодная, я спала на кухне, у меня ноги примерзали к окну к этому, вон как не топили. Но у нас потом жильцы жили, в это, мы сдавали вышку, вот. А этот, я хочу сказать, в войну-то госпитали, и на дом, Демьяна Бедного был этот, он и сейчас детский сад на этом месте, Демьяна Бедного. А Мария Николаевна свою внучку водила из Троицких дома, вот тётя Ксения, Тётя Лёля приводили ей внучат-то, и она водила в этот детский сад. Она знакома была с воспитательницей этого детского сада. И вдруг, это вот, уличком значит, а тут евреи-то сбежали, Вальцер, в Красноармейск, евреи, они незаконно с вышневолоцкой фабрикой, с эвакуированной, Вальцеры, и они сбежали тайком. Вот, растрата у неё была, она в игрушках, в отделе игрушки, вот где сейчас Таня торговала. Еврейка. Ну вот, со всей семьёй она сбежала туда, ну вот, этот пустовал. И это, Павел Иванович Богоявленский уличком, он сказал, что хорошее, вот пустует полдома. И сюда поселили с Демьяна Бедного детский сад. Вот. А кухню…
(29.36)?: В наш дом, да?
(29.37)ОБ: Да, в пустующую половину в эту. А мебель вывезли их племянник. У него жена была русская, и вот сейчас это пустое место. Я говорю – проклятое место. Он там застрелился, этот НКВДэшник.
(29.51)М: А когда вы уехали-то отсюда? В каком году уехали?
(29.55)ОБ: Ну, продали дом, вот в сорок девятом папа умер, в пятидесятом.
(29.59)М: В пятидесятом году
(30.00)ОБ: Да, да, да.
(30.01)М: И отсюда переехали куда?
(30.02)ОБ: А вот, на Московской мы купили там этот домишко небольшой.
(30.06)М: Хорошо. Ну, поехали туда. Всё пойдёмте.
(30.08)ОБ: И вот был тут детский сад. А на Демьяна Бедного в детском саду был госпиталь. А когда пришла заведующая-то, а моя эта бабуся-то уже, Мария Николаевна, она знакома с этой заведующей. А нашу кухню, они разобрали вот эти стены обратно вот, и кухню нашу насильно загнали на вышку. Мы плакали даже, что мы тут ютилися, а ну, повариху поселили в нашу комнату, вот. Иконы наши так и остались. Она там и спала, и икону не тронули никто, вот. А это, на кухне она готовила, и нам было тепло. На вышку стояк-то шёл. И даже если когда чего останется обед, она другой раз даст, вот, в общем, нормально прошло.
(31.00)М: Какой это год-то был?
(31.02)ОБ: Ну, вот это, в войну, наверное, первый-то год мы тут замерзли сорок первый, сорок второй. Ну, вот в сорок втором, наверное, это всё пошло вот это поселение детского сада, вот. Потому что тут сорок первый прошёл год, может даже и сорок третий. Не знаю даже, сорок второй…
(31.24)М: И отец Никон сюда же приходил, да, к вам? Приносил всякие вещи тут – покушайте?
(31.30)ОБ: Да, да. У нас было это, колпак над плитой большой такой оцинкованный, над плитой в кухне. Ну, вот он посоветовал снять этот колпак, и порекомендовал, который жестянщик – сделает вёдра из них. И вот сделали вёдра, и мы эти вёдра продали. Ну, мы всё продавали уже сироты.
(31.56)М: То есть он помогал всё это продавать?
(31.57)ОБ: А?
(31.58)М: Он помогал продавать всё это?
(32. 00)ОБ: Он советы давал. Ну как же. Ну, вот мы, оттуда мы знаем, старуха и двое детей глупых, откуда мы знаем тут в Волочке жестянщика, который взял бы этот колпак, разрезал, сделал бы такие цилиндрические, не такие вёдра, а прямые.
(32.19)М: А он поскольку эконом был у этих самых, у… как их зовут?
(32. 21)ОБ: У Сергиевских он экономом был.
(32.24)М: Ну да, (нрзб.)
(32.26)ОБ: Ну, всё я устала уже, всё.
(32.27)М: Пойдемте тогда туда, пошли.
(32.28)ОБ: Извините за беспокойство.
(32.29)М: Спаси Господи.
(32.30)?: Спасибо вам за это, за рассказ. Значит, дом наш когда это там начался?
(32.35)ОБ: Это построил мой дедушка, купил тут болото, возил тут глины и строил.
(27.40)?: А построил, с какого года он нас тут?
(32.43)ОБ: Строил с двадцать шестого по двадцать восьмой. Я хочу сказать, архитектор, вот, города Волчка того времени сказал, что это последняя постройка после революции.
(32.53)?: Тысяча девятьсот двадцать восьмого года наш дом, да? Вот такое?
(32.57)ОБ: Да.
(32.57)?: Построен.
(32.59)ОБ: Да, да. В двадцать девятом году в декабре месяце тут родился мой брат (воет собака).
(33.10)?: Во у нас дом-то сколько стоит, да?
(33.12)ОБ: Так вот, что я хочу сказать, что этот дом, у нас документ был на этот дом, они и сейчас целы (нрзб.)
(33.22)?: Это хороший значит.
(33.12)ОБ: Да, да (воет собака).
(33.35)?: Ну ладно, всё, спасибо.
(33.37)ОБ: А вот крыши (воет собака).
(33.40)?: А сейчас ничего не идёт, за свой счёт, а у меня денег нет…(посторонние звуки).
(34.17)М: Пойдёмте.
(34.18)ОБ: Таксист-то бедный мучился, собачка ему (нрзб.) Всё, пошли.
(34.24)М: Пойдёмте, пойдёмте.
(34.25)ОБ: Выключайте меня, отключайте.
(34.26)М: Нет, пока ещё не отключайте это ещё…
(34.28)ОБ: Нет, выключайте.
(34.29)М: Дальше надо ехать к этому самому.
(34.33)ОБ: Вы тут, лишнего наговорила, всё одно и тоже Вы спрашиваете, пять раз одно и тоже. Отключилось?
(34.43)М: Сейчас, сейчас, секундочку.
(34.46)ОБ: Разогрело, хорошо. Всё разогрело. Ну, пошли, а то таксист там. Сколько ж он с нас возьмёт?
(34.56)М: С Вас он нисколько не возьмёт.
(34.59)ОБ: Нет.
(35.00)М: А со мной – мы договоримся.
(35.01)ОБ: Ой… Как-то Маша-то брала вот на все поездки общую сумму она договорилась, ей сказали, общая сумма и выгодно, уложились-то как раз. А, не Маша, это Коля с Любой, они.
(35.16)М: Ольга Борисовна – это уникальные съемки, я больше не смогу снять потом, поэтому давайте снимем сейчас всё.
(35.18)ОБ: Ну ладно, ладно. Ладно.
(36.17)ОБ: Хочу спросить – куда он уехал?
(36.20)М: А?
(36.20)ОБ: Таксист куда уехал?
(36.23)М: Вот он стоит.
(36.24)ОБ: А-а.
(36.25)М: Так, значит, я после Вас снимаю вот так вот, а Вы рукой показываете, и я потом камеру переведу.
(36.31)ОБ: Не буду я показывать, Вы и так всё видите.
(36.34)М: Ну, покажите, пожалуйста, мне же окна-то Ваши не видно.
(36.37)ОБ: Ну чего, резные окна, верхние. Верхние, жил это, квартира дедушки-бабушки была, и папа там жил. Один сын он у них был – папа.
(36.49)М: Это какие окна? Покажите, пожалуйста, рукой.
(36.51)ОБ: Я уже не знаю. Я там родилась. Весь верх, тритий этаж, а второй этаж занимал аптекарь. Внизу аптека была, и до того, как он купил этот дом – тоже была аптека, и там же аптекарь жил. А потом вот сменились почему-то хозяева. Он купил этот дом. Мы тоже, также аптекарь был, и так же аптека. Вот у моего дедушки была аптека Витомского. Витомский аптекарь был. На коробочках было – двуглавый орёл, где пилюльки там, разные порошки были, пилюли раньше. И вот коробочки эти, у меня даже одна коробочка сохранёна. Из лучинки коробочки были. А картонные – двуглавый орёл…
(37.40)М: Так. Этот дом строил дедушка?
(37.42)ОБ: Да нет же. Я ж Вам только сейчас сказала, что он купил. А до этого другие хозяева были, и другие аптекари были, жили.
(37.51)М: Ясно. Дедушка, значит, как звали дедушку, который купил это дом?
(37.55)ОБ: Алексей Иванович Малышев. Купец первой гильдии.
(37.59)М: В каком году купил?
(38.00)ОБ: Я не знаю. У нас документы есть. Вот прадедов-то дом вот там был. Прадедов дом вон, вон там.
(38.08)М: Где?
(38.09)ОБ: Вон, где эта выемка. Вот за этим каменным, за этим каменным вот выемка, и это был прадедов дом. Вот там, деревянный двухэтажный.  Я тогу показать, вот, дальше. Он сгорел, я ж Вам говорила, прадедов.
(38.25)М: Так.
(38.26)ОБ: Вот. И тогда вот хотели купить вот этот угловой, вот, угловой, где пироженое пекли, вот этот, и надстроить. У дедушки был договор – надстроить второй этаж вот этому угловому, но это не состоялось. И рабочие, и договор был, это не состоялось. Это вот состоялась покупка этого дома. А какой год я не помню. В документах там есть. У Модеста. У Модеста в документах есть.
(38.54)М: И жили на третьем этаже вы, а ниже – сдавали, да?
(38.57)ОБ: Да, аптекарь жил на втором, и аптека. Он так и до этого, до него так же, у тех хозяев.
(39.04)М: А дедушка чем занимался?
(39.08)ОБ: Льноторговец.
(39.10)М: И Вы говорили, что были склады какие-то у него?
(39.13)ОБ: Были там склады
(39.14)М: А где они были?
(39.15)ОБ: На Демьяна Бедного и около пятой школы там (нрзб.), её разломали, уже нету.
(39.20)М: А во дворе этого дома что-то было ваше?
(39.23)ОБ: Во дворе был прекрасный яблоневый сад, это, клубника росла, пионы росли, вот, мама говорила. Ну и там вот, вот сейчас ворота сделали металлические,
(39.39)М: Так.
(39.40)ОБ: А до…, ещё Женя с…, Наталья заходила, поинтересовалася. Вот приехали они, и пошли туда смотреть. Там вот, вот так вот каменные эти, хлева, там же корова была, лошади были. Это всё каменные постройки, вот с этой стороны, вот, постройки каменные.
(40.02)М: Ага.
(40.03)ОБ: Но сейчас ворота эти поставили.
(40.06)М: И там были коровы, лошади, хлев, всё это внутри дома, да?
(40.13)ОБ: Ну как у всех, как все. Это ж все купеческие дома. Вот эти купеческие и вот эти купеческие, и двое рядов купеческих. А здесь была пустая торговая площадь. Вот. Торговая площадь, ярмарки устраивалися, всё до самого проспекта до Казанского. И собор летний был, который взорвали. А там зимний был. Часовня была.
(40.34)М: А летний стоял где? Покажите, пожалуйста.
(40.39)ОБ: А вот там крест поклонный. Надо туда сходить.
(40.43)М: А, хорошо, сходим. И они были прихожанами зимнего собора Богоявленского, Ваши?
(40.49)ОБ: Ну, они были летнего и зимнего. Как же, летом – летнего, а зимой – зимнего.
(40.53)М: Ага, понятно.
(40.54)ОБ: Пока не взорвали.
(40.55)М: То есть они были постоянными…
(40.56)ОБ: Архитектора Растрелли был летний собор, архитектор Расстели, вот сейчас по телевизору всё вспоминали две постройки вот на той неделе про…, всё Растрелли, Растрелли. Тоже церкви строил, где-то там его тоже архитектора. И вот эта было взорванный собор тоже архитектора Растрелли.
(41.18)М: И до какого года он владел этим домом, дедушка?
(41.22)ОБ: Вот, когда отобрали уже совсем. Сначала подселять всем начали, поселять.
(41.27)М: После революции.
(41.29)ОБ: Ну конечно.
(41.30)М: Ага.
(41.31)ОБ: Подселять начали, отобрали тело, сначала, как у Марии Николаевны похоронное бюро мужа отобрали, они как вольнонаёмные уже после революции, так и тут, он так же работал уже как, уже как наёмный, не как уже хозяин.
(41.48)М: А окончательно когда выселили его отсюда?
(41.51)ОБ: Ну, вот он построил, он не хотел уже здесь. Все, что Мария Николаевна говорила, что тут мама говорила в Волочке, что в Питере, душа болела. Ломали там чего – чинил хозяин, разбивали лестничных площадках витражи – опять чинили хозяева. Подселяли людей, вот, ну всё делали. Ну, потом подселяли-подселяли, а потом – убирайся вон. Отобрали. Когда там отобрали? Вот когда построил дом, он уехал.
(42.20)М: То есть, он сначала сам построил и уехал, или его отобрали и выгнали просто отсюда?
(42.26)ОБ: Ну, он стал строить, что это надо освобождать. Я уж не знаю как такие разговоры велись.
(42.32)М: Понятно. Это был двадцать девятый, двадцать шестой год, да?
(42.36)ОБ: Ну, вот он начал строить дом в двадцать шестом по двадцать восьмой, построил, значит в двадцать восьмом я ещё тут родилася, а в двадцать девятом уже Модест там  родился. Уже высох дом, надо же строить, надо высушить. Вот в двадцать девятом он видимо сох лето, год целый, в двадцать восьмой по двадцать девятый, вот. Потому что я в двадцать восьмом тут ещё была.
(42.58)М: То есть родились Вы наверху, вот на третьем этаже это дома, да?
(43.01)ОБ: Да, да, да, да. Так и, в церкви я тут познакомилась с одной женщиной, она говорит – я, я говорю – вот это я родилась тут, она говорит – я жила у тётки, ой, как далеко в туалет надо ходить, ужас. Я говорю – как это, господа жили, какой туалет на улице, далеко ходить, я удивилась. Значит там у них и туалеты засорены уже.
(43.23)М: Понятно.
(43.01)ОБ: Вот в прошлый год это или позапрошлый, я не знаю теперь…
(43.28)М: Он назывался двадцать пятым домом или раньше был другой номер?
(43.31)ОБ: Нет, тринадцатый он был.
(43.33)М: По Вончака улице?
(43.35)ОБ: Вончакова, тринадцать.
(43.37)М: Вончакова, тринадцать, да?
(43.38)ОБ: Да, Вончакова, тринадцать раньше было, до революции.
(43.41)М: Ага. Значит, Малышев…
(43.45)ОБ: Алексей Иванович.
(43.46)М: Алексей Иванович.
(43.47)ОБ: Да.
(43.48)М: Купец первой гильдии, льноторг…
(43.49)ОБ: Первой.
(43.50)М: Первой гильдии.
(43.52)ОБ: Льноторговец.
(43.53)М: Льноторговец.
(43.54)ОБ: Это я бумаги нашла – отчет за, Вышневолоцкой городской думы шестнадцатого года.
(44.01)М: Понятно.
(44.02)ОБ: Где-то у меня записи там фельдшерские, там я, между, белая бумага тонкая, записи вела в войну.
(44.08)М: А сначала дом стоял там, где сейчас находится вот этот вот провал между домами, да, вот там?
(44.14)ОБ: И этот дом стоял. А там деревянный двухэтажный прадедов стоял, который сгорел.
(44.21)М: Подойдёмте к месту.
(44.22)ОБ: Да.
(44.24)М: Где это место было этого дома прадедова?
(44.26)ОБ: (нрзб.)
(44.48)ОБ: Здесь до революции (нрзб.). А это городской банк.
(44.57)М: Ага.
(44.58)ОБ: (нрзб.)
(Посторонние звуки).
(47.18)ОБ: Это же, это же новострой уже, так это новострой.
(47.22)М: То есть вот на этом месте когда-то…
(47.24)ОБ: (Нрзб.) Тут было, двухэтажный деревянный дом прадедов.
(47.29)М: Ага. А когда его построили?
(47.31)ОБ: Ну, я ж не знаю, когда там, сколько он стоял может…
(47.35)М: Ну, это девятнадцатый век?
(47.39)ОБ: Да, да, да, да.
(47.41)М: Девятнадцатого века, да? Ага.
(47.44)ОБ: А хотели они курить дом вот этот и пристроить второй этаж. Документы у Модеста. Но не состоялся этот договор. Тогда дедушка там купил аптеку эту. А этот, нашли на пепелище-то, я говорю, Иоанна Богослова икону, не сгорела, и крест восьмиконечный медный.
(48.10)М: Вот здесь?
(48.11)ОБ: Да, на пепелище, остальное всё сгорело. А этот, икону Модес-то взял (нрзб.), ангел, ангел на плече, большая. А крест восьмиконечный, там даже в пяти местах проплавлено, даже две дырочки на сквозь. Это я взял крест, а икону Модест (нрзб.)
(48.37)М: А крест остался у Вас?
(48.38)ОБ: А?
(48.39)М: Крест остался у Вас?
(48.40)ОБ: Остался.
(48.41)М: Надо будет его отснять. И вот, дом большой был, он весь участок занимал?
(48.45)ОБ: Я не знаю, у нас фото никаких нет, какие тут? Ну, двух этажный, наверное не маленький. Тут по Волочку-то много старинных домов двухэтажных осталось. Очень. По три, по четыре окна по фасаду, двухэтажные. Вот если дальше посмотреть, то они, в центре уже всё поразрушено, изменено, а вот за базар, ой, я где-то шла, ой, любовалася, всё ещё дома стоят, ла в таком хорошем состоянии. А тут около рынка, тут уже почти пустырь.
(49.19)М: А вот там была рыночная площадь базарная, да?
(49.21)ОБ: Ну это всё вот было каменные эти здания по проспекту, это всё купцы жили, тут, это было городской банк, вот открытка у меня, вот это здание – городского банка до революции. Вот это было.
(49.36)М: Ага.
(49.37)ОБ: Открытка у меня есть дореволюционная. Ну вот, а это всё были площади. Ещё открытка есть – ярмарка, то есть не ярмарка, эта, как она, – парад  пожарников. Пожарники показывают, тут же было, вот. Ну а тут вот, тут как раз вот уже при советской власти ленинский садик был, голова Ленина стояла, напротив Горисполком, а тут всегда летом вот, цирк шапито-то вот тут устраивали, вот где сейчас детская площадка. А мама сдавала, вот, террасу этим тоже, циркачам.
(50.15)М: Понятно.
(50.16)ОБ: Кто-нибудь да жил там летом у нас. А мы ходили за то  в цирк. А потом – кончится представление цирковое, и пони выводят на сцену, и ребятки катались на пони. Я с братиком каталася на пони.
(50.33)М: А отец жил здесь же, в этом доме? Отец.
(50.37)ОБ: Где?
(50.38)М: Борис. Отец отца Модеста и Ваш папа. То есть, когда Вы родились здесь, значит он жил тут же, с отцом со своим – с дедом?
(50.47)ОБ: Да, тут вот мама-то, я-то тут родилась. Потому что папа привёл, они ж против были мамы, что сироту приютскую привёл. Он, двадцать семь лет ему было, а маме двадцать. И он вот, с Уритской улицы…
(51.03)М: И он привёл её сюда, в этот дом, они жили…
(51.05)ОБ: Да, он против воли родителей. Но у меня документы есть. Венчались они, вот…
(51.12)М: В соборе?
(51.14)ОБ: Они пошли повенчалися. Бабушка с дедушкой не хотели, хотели, чтобы она ушла. Вот, бабушка в основном, ну вот, а венчались они в Николо-Столпинском монастыре.
(51.31)М: Монастыре.
(51.32)ОБ: В белом омуте, документ есть повенчанный.
(51.35)М: И оба работали в театре?
(51.36)ОБ: Да, а регистрировалися уже в советском загсе, тоже есть документ.
(51.42)М: И оба они работали в этом театре? Недалеко.
(51.45)ОБ: Да, в театре, вот угловой здесь театр.
(51.47)М: Давайте пройдём к этому театру.
(51.48)ОБ: Мама была библиотекарем, вот. В театре дали ей, вот. Тогда надо было, в комсомол надо было вступать, тогда дадут работу. Она плакала- плакала, молилась-молилася, и хотела удавиться, что работы нет, это, попрекает, работа сорвалась, и она, это, жена первая братнина, она жила, у них нянчила этого, сына ихнего, крёстная была этому Борису. Он уже на том свете. Он лётчиком всю жизнь. Здесь как раз вот недавно говорили, что после этого, при советской власти, вот, когда стали увлечения это, лётчи… лётным делом, везде стали строить парашютные вышки. Вот, я забыла сказать, тут парашютная вышка стояла и парашют висел вот (нрзб.)
(52.44)М: Где, прямо здесь?
(51.45)ОБ: Ну, вот, с той стороны, туда к дороге поставлена была такая небольшая парашютная вышка, и, и парашютик висел. И, вот, кто желал, туда забирался по лесенке и как-то спускался с этим парашютиком. Ну, не высоко, вот. И было авиашкола какая-то, и вот он этот крестник-то первый племянник…
(53.10)М: И мама, она работала в театре библиотекарем, потому что не было работы никакой, да?
(53.14)ОБ: Да её туда только взяли, дали, когда она в комсомол вступила, вот. Она побежала уже со слезами, Господи, прости, или давиться или… Вот, попрекают, что она заболела, и пока болела и место заняли в детском саду няней, вот. Она из приюта восемнадцати лет вышла, и работать надо. Она сначала…
(53.38)М: А папа почему работал в театре?
(53.40)ОБ: Ну, папа-то жил – молодой человек, институт бросил, голод в Питере, к папе на хлеба приехал избалованный, ну. Он тут жил, а тут театр был, ну.
(53.52)М: И кем он работал там?
(53.55)ОБ: Он и в любительском, и мама там, вот, выступала тоже, потом она будучи библиотекаршей уже, они там участвовали.
(54.05)М: Артистами были.
(54.06)ОБ: Да, да, да, да. Вот, маму, как талантливую, посылали в Москву учиться, но всё безбожие, мама отказалась. Она говорит – я не могу. Она очень религиозная была.
(54.15)М: Ну, подойдём к театру сейчас тогда. Ага. Пойдемте, к театру подойдём, подъедем.
(54.20)М: Это вторая школа, вот?
(54.23)ОБ: Ну, вторая, она давно – вторая, и я училась – вторая, и сейчас она – вторая. А до революции она была мужское, это, реальное училище мужское. Большое, большое.
(54.41)М: И в этом училище учился Ваш папа?
(54.44)ОБ: Да, и меня сюда привёл во второй класс  с восьми лет. Тогда с восьми в первый шли, а он меня дома выучил, и отдал меня сюда с восьми лет во второй класс.
(54.56)М: А в какие годы учился папа здесь
(55.00)ОБ: Ну, вот если папа тысяча восемьсот девяносто седьмого года рождения, то, наверное, с восьми лет, там три, с пятого года, наверное, с тысяча девятьсот пятого, восемь лет ему.
(55.16)М: Восемь лет, да, и с…
(55.18)ОБ: У меня ж учебники, он по своим учебникам меня учил. У меня целы учебники.
(55.23)М: А сколько он учился лет здесь?
(55.25)ОБ: А?
(55.26)М: Сколько лет учился здесь?
(55.27)ОБ: Ну, они, наверное, училися полностью когда он в институт поехал поступил (нрзб.)
(55.32)М: То есть восемь лет.
(55.35)ОБ: Там, наверное, целых восемь, десять, я не знаю, когда там, сколько учили, это, чтоб в институт поступали.
(55.42)М: А отец Модест учился здесь же?
(55.44)ОБ: Тоже учился, но потом он в пятой школе учился.
(55.48)М: А в какие годы отец Модест учился здесь?
(55.50)ОБ: Ну, вот, это ещё до войны, учиться восьми лет его в первый класс отдали уже. Я-то восьми лет во второй класс пошла сюда. Я тут два года ходила – второй класс и третий. А четвёртый класс, нас лишний класс набрали, перевели наш класс в этот, в пятую начальную школу, где сейчас детская поликлиника.
(56.20)М: Так.
(56.21)ОБ: На этой, сейчас там детская поликлиника, раньше была пятая начальная школа. Там сто процентов пионерия, а я туда попала в четвёртом классе, им статистику спортила, я ж не была пионеркой.
(56.34)М: И вот, отец Никон Воробьев учился здесь же, да?
(56.36)ОБ: Да, наверное, раз папин друг был.
(56.39)М: То есть они дружили ещё в годы его учения здесь, с отцом Никоном?
(56.43)ОБ: Ну, я не могу, этого не было рассказано, не рассказано. Ну, вот, фотографию-то Вы видели у меня же, снимали её, как он сидит, это, с краешку батюшка молодой отец Никон.
(56.57)М: Да.
(56.59)ОБ: Заснято у Вас такой (нрзб.)
(57.00)М: По-моему, да.
(57.02)ОБ: Ну вот, можно ещё раз посмотреть. Он в такой какой-то форме, в фуражечке такой, тоненький, как в студенчестве. А что он кончал, я вот не знаю.
(57.15)М: Понятно. Значит, отец Модест учился…
(57.17) ОБ: А папа, да, а папа, вот, кончил это, тут товарищи-то по Волочку-то, вот, это гортоп был, этот, Понамарёв Николай Николаевич, он там на старом кладбище, за папиной могилой и он похоронен, коммунист. Вот он всю войну, в гортоп я ходила, выписывала дрова, это всё распределял, дрова, это, надо же, вот.
(57.43)М: Ещё раз, какие годы учёбы отца Модеста в этой школе?
(57.47) ОБ: Ну, вот, с восьми лет же пошёл в первый класс, так это, двадцать девятый год рождения, тридцатый, тридцать восьмой, наверное, тридцать восьмой.
(58.03)М: В тридцать восьмом?
(57.04) ОБ: Да, в восемь-то лет. Двадцать девятого года он рождения, считайте тридцатого.
(58.09)М: И до какого года учился?
(58.13) ОБ: Ну, мы потом в войну-то учились, я-то училася с пятого класса в пятой школе, в гимназии в этой в женской (нрзб.), вот, и он туда потом перешёл. Я не помню про брата. Ну, а потом тут вот это, Хановский Евгений Андреевич тоже, одногодки всё папины это, так он, это, был в текстильном техникуме преподаватель, вот, потом с Урицкой 44, я-то 23, а там вот это, ну там всю жизнь люди жили, их дом не снесли. (Нрзб.) девочка умерла и Галя умерла, все они умерли, а внуки на могилы не приезжают. Вот, я не знаю, Римму надо (нрзб.) спрашивать – почему же Сашка и Серёжка не приезжают ни к бабушке, ни к дедушке.
(59.22) ОБ: Давайте, где наша машина?
(59.24)М: Да, да, да, да, да. Сейчас всё позовём.
(59.22) ОБ: (Нрзб.)
(59.33) М: Садитесь.
(59.34) ОБ: Выключайте Ваш это, выключайте.
(59.37) М: Садитесь.
(59.38) ОБ: А?
(59.39) М: Садитесь.
(59.40) ОБ: А Вы это отключили, нет?
(59.42) М: Сейчас.
(59.43) ОБ: Выключайте.