В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-15

Транскрипт ИЮЛЬ 2012  ВВ-15_MPEG1_VCD_PAL
(00.00:00) Ж: Хулигаша, хулигаша. Ну давай, покажи лапку, чего не даешь посмотреть! Убежал. Какой вредный! Ну смотри, какой. Не хочешь – как хочешь.
(00.00:26) ДМ: Давно живет у вас?
(00.00:28) Ж: Прошлогодний он, этой, Раиной (?) кошки… черный подкинули, она ее пожалела, а это ее котенок, прошлой весной родился, я себе оставила. Моя кошка тут… Юля из Питера привезла какую-то подобранную. «Розочка, розочка, бабушка!», - я говорю: «Да куда ж мне (..?) кошку». Дедушка-то вперед, а Екатерина-то Петровна вот, в четвертом году…
(00.00:55) ДМ: Значит, вот, в 1894 году, почерк более крупный, резкий: «Погребено тело Александра III», а потом следующий почерк более мелкий, «1895 года, июня 10-го дня в 5 часов вечера скончался мой папаша, жил 50 лет
(00.01:18) Ж: На старом кладбище тут это… Сколько лет?
(00.01:20) ДМ: 50 лет
(00.01:21) Ж: Ой-ой-ой
(00.01:21) ДМ: Это пишет уже Алексей Федорович, да?
(00.01:24) Ж: Алексей Иванович
(00.01:26) ДМ: Алексей Иванович?
(00.01:27) Ж: Да-да, наверное
(00.01:29) ДМ: А до этого писал Иван Федорович?
(00.01:30) Ж: Да, это дневник-то у него…
(00.01:32) ДМ: Понял, хорошо, записал.
(00.01:38) Ж: У нас где-то одно письмо вот это… не отобрано, они же пачку писем-то из Риги все – «Разберемся», и так и пропали, не вернули
(00.01:45) ДМ: А осталось что-нибудь?
(00.01:47) Ж: А одно письмо осталось, вот Модест копию сделал, вот у меня дедушкиным… хороший мелкий такой почерк, аккуратненький
(00.01:56) ДМ: Ой, найдите, пожалуйста, - автограф
(00.01:59) Ж: Вот.. вот сравнить с этим-то, а где ж оно есть-то… так оно к вам должно ж попасть
(00.02:10) ДМ: Нет, не давали, письмо дедушки не давали. Припомните, если можно
(00.02:20) Ж: …А это у нас по алгебре, по геометрии… Вот, «Отличники, еще хотите задачку дополнительную? Вот такой-то номер, вот задачка дополнительная» - не всем, не всему классу, а вот отличникам, трем, вот мы решим - я и два мальчика, решим
(00.02:44) ДМ: А отец Модест учился плохо?
(00.02:48) Ж: Ну вот он (..?) видимо, обижали, тоже, мальчишки, забивали его. Только он не говорил
(00.03:01) ДМ: А его обижали, потому что родители были репрессированы, да?
(00.03:06) Ж: Ну не знаю вот, маленькие были еще вообще, при папе и маме, в классе там (..?)
(00.03:14) ДМ: А папа его драться не учил?
(00.03:19) Ж: Драться не учил
(00.03:21) ДМ: Ну папа ж сам ходил с дубинкой, т.е. видимо…?
(00.03:23) Ж: Ну так с дубинкой ходил, потому что был вынужден… Вот бандитизм какой-то был. Еще мама говорила: бегают мальчишки с длинной палкой, на конце палки это.. бритвенное лезвие вставлено, прилажено, и вот вечером, ночью, вот это… кто идет из школы – поджилки подрезают. Вот я помню, вот такой фокус был мокус, вот я боялась. Но мы, правда, в первую смену учились, четыре класса в первую..
(00.03:57) ДМ: А зачем подрезали поджилки?
(00.03:59) Ж: Ну вот этим лезвием для бритвы, безопасным
(00.04:03) ДМ: А зачем?
(00.04:04) Ж: Ну зачем? Ну вот бегут сзади и поджилку..
(00.04:10) ДМ: Так а для чего это делать-то?
(00.04:11) Ж: Ну спросите их, хулиганство! Для чего сейчас кошельки отнимают, вырывают
(00.04:20) ДМ: Ну кошельки хотя бы ради денег. А это зачем делать?
(00.04:22) Ж: Не знаю, зачем. Были такие случаи, но потом не слышно, не напарывались. А потом мы… у него старая была такая солдатская зимняя шапка, это… искусственная. Там, знаете, солдатские, в войну, искусственные. Ушаночка зимняя. И вот мы как-то купили, выменяли новую, понимаете, новую. И вот мы идем с ним вечером, куда мы шли с Модестом… то ли в кино, в Дом пионеров… Вот здесь проходим против театра, еще не дошли, на этой стороне идем, выбегает мальчишка, срывает эту новую шапку с Модеста и убегает. Пришлось домой вернуться и опять в старой ходить. Вот в войну как было. Не завязано было снизу на подбородке. А так - новая шапочка.
(00.05:31) ДМ: Догонять не стали?
(00.05:33) Ж: Куда догонять? Он скрылся за дом, туда, в подъезд
(00.05:40) ДМ: А куда вы шли?
(00.05:40) Ж: Ну мы шли, наверное.. не знаю. В церковь… не знаю, куда мы шли. Мы обратно вернулись, без шапки.. Вечером, я помню, вечером – электричество… я не знаю, уже война кончилась… не помню.. а как же электричество? Даже не знаю. В войну-то электричество не больно-то горело.
У нас очень тут воровали много. Маленьких воров очень много
(00.06:32) ДМ: А вот смотрите, в 1889 году, апреля девяносто… 16-го в семь часов утра скончался Петр Феоктистович Нечаев. Петр Феоктистович – это, значит…?
(00.06:43) Ж: Ооо, значит это вот отец этих.. прабабушкин. Татьяна Петровна Нечаева, а этот Петр-то, вот даже отчество Феоктистович
(00.06:55) ДМ: Вот видите, оказывается, у вас много, а вы говорите, ничего нету
(00.07:00) Ж: Я говорю это.. там… родились, умирали, родились, умирали.. А тут вот оказывается, это древо родословное-то Феоктистов… Феоктиста.. Нечаева… бабушка и дедушка, значит, это моему дедушке прабабушка мама, Катерина Петровна, а значит, моему дедушке он дедушка... Петр, а прадедушка тоже Феоктист. Татьяна Петровна, да. У нее отец был Петр, а Петр Феоктистович, значит, бабушки Екатерины Петровны дедушка Феоктист был, а папе прадедушка Феоктист. Во докопались до папиного прадедушки!
(00.08:04) ДМ: Вот видите, как можно докопаться
(00.08:06) Ж: Да, а так вот прочтешь, прочтешь без внимания. Ну че там – когда родился, когда умер, родословная. Я говорю: я дальше не знаю, я знаю, Екатерина Петровна, значит, Петр у нее, Иван Федорович – значит, Федор, и все. Поминаю Екатерину и Ивана, прадедушку, а вот…Петра и Федора я что-то…
(00.08:47) ДМ: Он жил 94 года
(00.08:49) Ж: А?
(00.08:49) ДМ: Он жил 94 года
(00.08:51) Ж: Это Петр Феоктистович?
(00.08:53) ДМ: Да
(00.08:54) Ж: Вот, ну и бабушка Екатерина Петровна – она же после дедушки умерла, вот уже… а теперь… тысяча девятьсот… пережила тоже своего супруга
(00.09:11) ДМ: Если отнять 89-ый и 94 будет получаться сколько у нас лет… В 1795 году он родился
(00.09:21) Ж: Кто?
(00.09:23) ДМ: Как кто? Петр Феоктистович
(00.09:25) Ж: Ааа, в 1795? Ох, Петр Феоктистович… Да, значит, его рождение запишите там.. Ой, Господи, (..?) артистом, тоже докапывались далеко-глубоко, архивы там они все им открыли, им открыли высоко, глубоко-глубоко, купеческое, да дворянское, да княжеское все
(00.09:57) ДМ: Так скрывали?
(00.09:58) Ж: При советской власти конечно
(00.10:00) ДМ: Ну вы-то не скрывали?
(00.10:02) Ж: Так мы-то купцы, не дворяне, не князья
(00.10:05) ДМ: Т.е. вы считаете, что купцы - это не тот класс, который репрессируют?
(00.10:12) Ж: Вот, каждого по-своему они репрессировали
(00.10:15) ДМ: А вы говорили, что купчиха по наследству?
(00.10:18) Ж: Чего? Где я говорила?
(00.10:20) ДМ: Ну при советской власти говорили об этом где-нибудь или боялись, помалкивали?
(00.10:24) Ж: Ну мы не то что не боялись или боялись … так дедушка уехал, мы маленькие, дошкольники были, а что, кому говорить? Про дедушку не спрашивал никто. Папа? Папа работал здесь, мама – мама с дедушкой уже исчез из жизни, умер, вот только письма. И те, папу арестовывали – письма забрали. «Разберемся» - и не отдали писем. Вот когда это.. читал Модест с моим Колей, что из Твери прислали, что «А где к делу письма?» - «Писем нету». Куда они делись, эти письма? Отдайте нам письма.
Латвия-то была уже советская, потом-то немец-то ее отобрал, потом опять отвоевали, отдали, советская… потом война. Немец опять забрал, потом опять наши же, и как они там, может быть, они там все и наследство себе прикарманили, все. Там же он купил два дома, писал папе, что приезжай, тут два дома куплено у меня, а сам на квартире жил. В одном доме даже пианино, «будете жить, Олечка будет на пианино играть», вот. А теперь в военном городке тут с краю фотография была, и вот один номер и два номера и военный – идет-шагает там вот этот... и вот написано один, два – это мои домики нарисованы. Откуплены у меня
(00.12:15) ДМ: В Риге?
(00.12:16) Ж: Да. А я потом теперь вот жил (..?) железнодорожница-дочка у нее, сестра там в Риге, а потом дочка, вот с Колей училась, приезжала, я говорю вот: «Где вы живете, там у моего дедушки два дома», я вот у нее спрашивала, это.. в военном городке. Она говорит: «Ой, нет, там в военном городке деревянных домов нет уже, все снесено, каменные построены». «Там, - говорит, - военный городок есть, - говорит, - но там все каменное». Советская власть все дома эти снесла и каменные построила. По-моему, это уже при советской власти.
(..?) говорит, рыба не ловится, не ловится… Вот, погода, что ли, плохая, вот нашел, говорит, нашел другое место… так много сегодня наловил, такие толстые. Жалко курам отдавать, уже начистила много
(00.13:16) ДМ: Часто приходит?
(00.13:18) Ж: Нет, редко. То ратан наловил, Маша не любила, а я котлеты делала, хорошие, вкусные. Ратан – он такой какой-то скользкий, как лягушки: рот большой, голова большая, туловище небольшое, ратан
(В РАЗГОВОР ВКЛЮЧИЛСЯ ЕЩЕ ОДИН СОБЕСЕДНИК)
А он составляет родословную, прадедов дневник разбирает
(00.13:50) ДМ: В этой родословной есть совершенно замечательные люди, вот, (отец..?) пострадали во время репрессии и о них написали в вашей газете, что.. (?). Вот, причем после этого отец служил дьяконом очень долго (?) в соборе, заканчивал… семинарии Ленинградской
(00.14:13) Ж: Первый выпуск их был
(00.14:15) ДМ: Она матушка – жена священника, значит…(?)
(00.14:19) Ж: Выпуск уже следующий пошел
(00.14:22) ДМ: Следующего выпуска. А у нас служил ее брат, Малышев отец Модест, протоиерей
(00.14:28) Ж: Брат все там служил
(00.14:29) ДМ: Под Питером. Очень известный в нашей епархии человек, и я собираю про него материал, значит, увидел, целое поле историческое… влюбился в него с первого
(00.14:40) Ж: Увлекся
(00.14:42) ДМ: Увлекся, потому что оказывается, этот дом был такое сосредоточие жизни: тут тайная монахиня жила-умерла вот в это же доме, монахиня Марина, Мария Николаевна Изотова
(00.14:56) Ж: Ну, это Толгская Божия Матерь так это. Она молилась все Толгской Божией Матери, акафисты читала.. Она выслана в 30-ом году, сюда приехала вдова с детьми из Питера. Дом отобрали каменный четырехэтажный совсем…
Нет-нет, не сейчас. вот, спасибо. Ну вот, она тут где поворот, семерка-восьмерка автобусы, знаете, дом деревянный Троицких. Вот она там это туда приютилась, потому что одна из дочерей Троицкого, этого.. Василия.. значит, они Васильевичи все, большая семья: там дочки замужем за врачами, две старых девы. Потом там три мужчины было, вот, (Пантелей..?) Васильевич, Михаил Васильевич и еще один умер. Ну вот, в общем это.. одна была дочь Полина Васильевна за профессором Райским, врачом, который в Питере лечил вот эту семью. Ну раньше семейные врачи-то были. Гинеколог был немец, детский врач был француз у них, дома лечил семь детей
(00.16:05) ДМ: Это ее отец, папа
(00.16:10) Ж: Да кто-то это… есть фото вот это на кладбище у нас. Это попал в газету.. вот не знаю, кто там эти сведения-то давал. Читали, но тут немножко все неправильно
(00.16:23) М: Кто писал статью? Денис Кулев (..?) ?
(00.16:24) Ж: Не знаю
(00.16:28) М: Хорошо бы с ним увидеться
(00.16:28) Ж: Не знаю, ну вот он неправильно много написано
(00.16:05) ДМ: Видите. какой архив. Все ваши люди..
(00.16:33) Ж: Это наш архив
(00.16:34) ДМ: Монахиня тайная, первые священники этого города..
(00.16:36) Ж: Вот она и это.. Да вот … Нас в сироты окормлял батюшка Воробьев Николай Николаевич. Он папин друг, отец Никон
(00.16:48) М: Игумен Никон?
(00.16:48) Ж: Игумен Никон, да, это вот он нас в войну окормлял. Я вот ему говорю, что здесь вот Изотова Марья Николаевна выслана из Питера, она у Троицких поселилась, она вдовой в Вырице приняла тайное монашество, шесть вдовушек приняли тайное монашество. Но не схиигумен вот этот… схи… как его
(00.17:11) ДМ: Иеросхимонах Серафим Вырицкий?
(00.17:13) Ж: Иеросимонах Вырицкий, которого часовня, нет. А там был другой архимандрит, тоже Серафим, и вот тот сделал тайную эту.. стрёг там у себя, и вот шесть вдовушек он.. приняли тайное монашество, вот. И там была и матушка эта Таисия
(00.17:34) М: Приезжал отец, значит.. Осипов Алексей Ильич, он сюда приехал?
(00.17:39) ДМ: Но он приезжал не в этот дом
(00.17:41) М: Не в этот дом?
(00.17:41) ДМ: Он приезжал в дом друга семьи отца М..
(00.17:46) М: Игумен Никона?
(00.17:46) ДМ: Игумен Никона, так вот игумен Никон был другом их семьи и их пестовал
(00.17:51) М: По-моему, им будет даже интересно вот встретиться и поговорить
(00.17:55) ДМ: Конечно
(00.17:55) Ж: Вот вам нужно
(00.17:57) ДМ: Пока жива, надо привезти его сюда, пускай расскажет вам про игумена Никона. Оказывается, Никон-то их пас, они сиротами были, когда арестовали родителей…
(00.18:05) М: (Расскажите…можете?)
(00.18:07) ДМ: Так вот я записываю их рассказы
(00.18:08) Ж: Вот он тоже позаписывал много
(00.18:09) ДМ: Видите, протокол допроса из ФСБ
(00.18:10) Ж: Вот это папино
(00.18:12) ДМ: И там он показывает, что 10 Литургий служили на их дому
(00.18:14) Ж: Ну это Платонов, его арестовали
(00.18:16) ДМ: Платонов, отец Семен Платонов, служил у них Литургию
(00.18:18) Ж: А Платонов – это сын художника Платонова, который на Карповке монастырь
(00.18:25) ДМ: Иоанновский
(00.18:26) Ж: Иоанновский расписывал, художник. У него было два сына и дочь: вот Николай, священник, потом вот Семен Федорович, он чисто рыжий, Николай - я не знаю, а вот… огненный такой был, а матушка, Александра Федоровна – она духовная писательница, она писала все в «Русском паломнике», вот о мучениках первых времен христианства, перефразированными такими легкими рассказами. Вот уже она сама там это… составляла и печаталась в «Русском паломнике», вот он еженедельный был этот, и вот мама очень любила это.. там отдельные книжечки, Евстафий Плакида, у меня ее тоже там книжечка, а потом оказалась она сестра Семен Федоровича, он высланный сюда, оказалось, 101-ый километр.
Тут до войны Вышний Волочек весь напичкан был высланными из Москвы, из Питера, вся интеллигенция была. В войну набрали на фронт врачей и тут Волочек существовал высланными врачами. Вот, окормлялся в войну. Поляки и все
(00.19:39) ДМ: Отец вышел из ссылки больной
(00.19:40) Ж: Ну мама умерла
(00.19:40) ДМ: И умер через год после окончания семинарии здесь в Волочке дьяконом в соборе
(00.19:44) Ж: Да тут он это.. отец.
(00.19:45) ДМ: Их благословил отец Серафим Вырицкий на принятие священства, и ее благословил тоже, они ездили туда к Серафиму…
(00.19:50) Ж: И я ездила лично к Серафиму Вырицкому, вот который в часовенке с матушкой со своей погребен. Он тогда принимал очередь, вот такая жара была. Мы высидели с тетей в 46-ом году, наверное, июнь месяц был, потому что я практику проходила май-июнь, два месяца, вот, я приехала туда на Пасху, и вот потом тетя сказала… я не знаю, кто сказал, что… я никогда не знала про Вырицкого батюшку-то… Ну вот она говорит: «Поедем туда», мы поехали. Она сначала была, вышла оттуда вся смущенная, красная. Я говорю: «Пойдемте вместе», она говорит: «Нет, по отдельно пойдем». А потом я когда вошла уже к батюшке, он лежал на левом боку, над ним вот большой во весь рост на холсте красочный был Серафим Саровский нарисован, вот над его постелью.
Он лежал, вот я тут на коленочки благословение приняла от него. Вот стал он расспрашивать, я стала рассказывать: мне 18 лет, вот с кем? - я сирота, что родителей арестовали, папа вернулся вот здесь в Питере завербовался после армии сюда. Ну в общем он стал про себя рассказывать, он рассказывал, что «я был купец, был меховщик, ездил по Сибири, меха скупал», он там про себя мне рассказывал, вот, потом вот монашество как принял, потом его вот когда книжечку-то купила я, так все вот что он мне говорил
(00.21:25) ДМ: И потом есть интересная переписка… Оказывается, у нее письма игумена Никона где-то лежат и некому разобрать архив, вот лежит архив богатейший, надо разбирать его
(00.21:40) Ж: Так что кругом окормлялись… сироты мы остались, но Господь нас окормлял кругом только духовными хорошими…
(00.21:44) ДМ: И когда брали папу с мамой, игумен Никон присутствовал при этом
(00.21:48) Ж: А?
(00.21:50) ДМ: Я рассказываю, что когда…?
(00.21:51) Ж: Да. Он пришел. Она из больницы.. дизентерией… окопы копали. Они там все пили сырую воду. В 41-ом вода началась, их на окопы, всех женщин, мужчин в армию, вот они там от дизентерии… многие болели в больнице.. вот и она месяц лежала в больнице и так ее только выписали недолеченную, лекарств не было, .. питание, и вот ее через два дня арестовали дома, вот вместе с Платоном, их шесть человек арестовали. Вот «Зачем собирались молились дома? Нельзя…».
(00.22:25) ДМ: Литургию служили
(00.22:26) Ж: «Запрещенно»
(00.22:27) ДМ: Урицкого, 67 был дом
(00.22:30) Ж: Урицкого 67
(00.22:31) ДМ: Т.е. их купец…
(00.22:32) Ж: У них вот отобрали каменный дом, где аптека-оптика, я там родилась, наверху, на третьем этаже, а уже братик родился в деревянном в 29-ом году, а я в 28-ом
(00.22:42) ДМ: Т.е. был дом, аптека-оптика…?
(00.22:45) Ж: Дедушка построил, у него еще средства не отобраны были, и он купил…вот тут был… холопка маленькая такая, болотистое место.. Вот справа и слева эти дома и сейчас стоят дореволюционные, а его 26-28-ой год дом строил…
(00.22:59) ДМ: Урицкого 67?
(00.23:00) Ж: Урицкого 67
(00.23:02) ДМ: Вот в этом доме…
(00.23:03) Ж: Ну хороший дом был
(00.23:04) ДМ: … есть до сих пор место, где служили Литургию наверху.
(00.23:06) Ж: Нууу мезонин…
(00.23:07) ДМ: Я его только внешне снял, внутрь меня не пустили
(00.23:09) Ж: Да что там это по лестнице
(00.23:12) М: Экскурсия?
(00.23:13) ДМ: Да. Он стоит еще сейчас
(00.23:15) Ж: Вот у Платонова (?) там молились, вот «зачем собирались»
(00.23:18) ДМ: В протоколе допроса указано, что 10 Литургий отслужили там
(00.23:20) Ж: Ну почему-то 10, я думала
(00.23:25) ДМ: И они в крестном ходу участвовали... Вы (?) вспоминали
(00.23:26) Ж: Вот батюшка сказал, сделаем крестный ход, только я не помню, на какой праздник. Мама хоругви сделала, такие иконочки шелковые…
(00.23:34) ДМ: По коридору
(00.23:35) Ж: Там это прошли по лестнице вниз, в кухню, потом наверх поднялись
(00.23:40) ДМ: Это записывать надо, у меня уже кассета кончилась, я записываю обычно ее воспоминания, чтобы они сохранились
(00.23:45) Ж: Вот Модестик, мой братик, отец Модест…
(00.23:48) ДМ: Я хочу найти у вас в Волочке кого-то…
(00.23:50) Ж: Он из-за Модеста приехал
(00.23:51) ДМ: … из историков на пару, потому что тяжело из Питера ехать, заниматься разбирательством
(00.23:55) М: Вот отец этот… (Денис?) …
(00.23:57) ДМ: Мы с ним созвонились уже
(00.23:58) Ж: Вот и тут…
(00.23:58) М: Может, поможет
(00.23:59) ДМ: Я к нему сейчас поеду… там же, в Москве
(00.24:01) Ж: Вот у Дениса соста…
(00.24:01) М: Он в Москве?
(00.24:04) ДМ: Да. В Долгопрудном живет
(00.24:02) Ж: Вот сказали, что составлена «Голгофа»… Вот в газете «Голгофа», «Вышневолоцкая Голгофа», а мне вчера это племянница читает, он ушел… Читает, а я говорю: «Ой, как тут все неправильно, тут и папино отчество – Андреевич какой-то»
(00.24:18) ДМ: Да, перепутал отчество
(00.24:20) Ж: Тут Борис Николаевич Малышев, а там Борис Андреевич, тут… откуда они такое взяли?
(00.24:25) М: Они же в архивах тоже роются
(00.24:26) Ж: Ну так откуда? А Таня эта, Бабаева, сказала, что эта статья.. Ивлев писал, но он раньше... Я еще не слепая была, я читала раньше
(00.24:35) М: Кто сказал? Татьяна?
(00.24:36) Ж: Таня Бабаева, я ее давно знаю, ну вот, когда она еще торговала у отца Сергия была... там это ларечек с иконами в рядах. Вот я как сюда приехала в 95-ом году, я там пошла, смотрю, торгует иконочками. Она совсем не понимала ничего. Говорит, там, «Александр», «Татьяна», а я: «Так к иконам святым не говорят». Я говорю, «надо святой мученик или святой великомученик, или там вот
(00.23:34) ДМ: Там есть такое интересное место в протоколе допроса, я сейчас покажу
(00.25:06) Ж: Она такая… хорошо, мы с ней поладили, она поняла
(00.25:06) ДМ: Интересное место. Допрашивающий спрашивает о том, почему вы детей воспитываете насильно в религиозной вере
(00.25:15) Ж: Да нет, они на добровольных началах
(00.25:18) ДМ: Сейчас я почитаю, что он отвечает ему
(00.25:19) Ж: Что папа отвечает?
(00.25:22) ДМ: Да, ага. «Как-то раз дочь поставила передо мной вопрос…»
(00.25:26) Ж: Да? Я ставила?
(00.25:27) ДМ: Подождите, читаю: «…вступать или не вступать ей в ряды пионеров, на что я ей ответил: пионеры не могут быть верующими, а верующие не могут быть пионерами, решай сама». Допрос окончен, 41-го года. И такие ответы прямые, я просто удивляюсь, т.е. не скрывая абсолютно исповедания..
(00.25:49) Ж: Мама не скрывала ничего
(00.25:50) ДМ: Не скрывает и так сказать вступали…
(00.25:52) Ж: Ну вот я так когда-то не про пионерию, а… это в третьем классе учительница... Старая учительница, она тактичная была, педагог Мария Васильевна, Царствие ей Небесное, она говорит: «Вот в октябрята надо вступать. Поднимите руки», - ну вот. Может, она даже немножко и слышала, что я там из религиозной семьи, ну вот. Все поднимают руки, а я не поднимаю, еще там татарин-мальчик не поднимал, оказывается. Октябрятами. Ну вот она меня спрашивает, что: «А почему ты, что, не будешь в октябрята вступать?», я встала и сказала: «Марья Васильевна, я крестик ношу и Боженьке молюсь», - вот я ей ответила в третьем классе, девятилетняя.
Тогда с 8 лет брали в первый класс, но меня папа подготовил, в первый класс я не ходила, и я с 8 лет во второй класс пошла. И вот во второй.. школе это… было это реальное училище мужское, вот, городское, а пятая школа – это была гимназия женская. Мама там училась, а папа вот учился в реальном, теперь вторая.
(00.27:04) ДМ: И там же Никон преподавал
(00.27:05) Ж: И вот там он учился, он старше папы
(00.27:05) ДМ: Его натаскивал по математике
(00.27:08) Ж: Папин друг. А?
(00.27:09) ДМ: Игумен Никон его натаскивал по математике. отца…
(00.27:10) Ж: Да, по математике, чтобы в институт поступил
(00.27:15) М: Вот Алексей Ильич очень интересовался этими годами, которые он провел в Волочке
(00.27:17) ДМ: Вот я и говорю…
(00.27:18) М: Очень интересовался
(00.27:18) Ж: А кто это Алексей Ильич?
(00.27:21) ДМ: Есть такой замечательный профессор, Осипов, он в Московской духовной академии довольно известный…
(00.27:25) Ж: В московской?
(00.27:27) ДМ: … богослов, педагог
(00.27:27) Ж: Я в московской-то…
(00.27:28) ДМ: Он был духовное чадо отца Никона
(00.27:30) Ж: Да?
(00.27:31) ДМ: И он очень почитает своего духовного отца
(00.27:35) Ж: Да, батюшка очень…
(00.27:35) ДМ: И просил его познакомить с людьми, которые его помнили, так что надо его привести, пока вот…
(00.27:37) Ж: Вот мы в войну… вот он это… остались арестованные… А?
(00.27:40) ДМ: Вот приговор матери ее (?). Это ее мама (..?), приговор трибунала военного
(00.27:48) Ж: Так.. а это чего? Мамы-то допрос-то не прислали же
(00.27:52) ДМ: Приговор-то на всех писали
(00.27:54) Ж: А, на всех писали… А вот приговор… я помню тут 6 человек, три мужчины, три женщины
(00.27:58) ДМ: Это трибунал НКВД Северо-Западного фронта
(00.28:00) Ж: Да. Арестовали вот батюшку Платона (?) 16-го и мы не знали, а маму только 16-го из больницы выписали, за ней пришли 18-го октября, ее с постели больную взяли. И вот пришли навещать, мамин брат пришел с дочкой, и НКВД-шники посадили, никуда не выходить. Пришел батюшка Воробьев отец Никон, тоже посадили, никуда не уходить, пока маму не вернут. И потом пришел еще это.. сосед, Никановский Евгений Андреевич, отец Василий Кирийчук знает (?), он хотел этот дом-то купить, Никановский, ну вот. Тоже с Леночкой с дочкой, а Леночка-то приходила с тетей, вот Троицкая – это ее тетя, она тут жила, ее тут арестовали, а отобрать ничего… нечего было от нее отобрать, так отобрали большую пуховую подушку, конфисковали пуховую подушку, как раз была Никановских Леночка к тете с этой подушкой пришла ночевать. Вот и подушка
(00.29:09) ДМ: В общем, осталось двое сирот на попечении тайной монахини, она вот тут жила и тут же умерла, эта монахиня Марина, урожденная Изотова
(00.29:17) Ж: Это вот…
(00.29:18) М: Она у нас похоронена на кладбище?
(00.29:19) Ж: Да-да-да
(00.29:20) ДМ: Вот
(00.29:21) М: Имя ее напомните? (?)
(00.29:22) Ж: Вот вы знаете, почитают здесь многие сейчас эту… Герасимову матушку Олимпиаду Сергеевну
(00.29:28) М: Дядя? (?)
(00.29:29) Ж: А?
(00.29:30) М: Дядя? (?)
(00.29:31) Ж: Ну вот это подруга моей опекунши Марьи Николаевны. Ни дочка, ни дети не знали, что она тайная монахиня
(00.29:37) ДМ: Марья Николаевна – это монахиня Марина
(00.29:40) Ж: Вот. Она вдова, муж там в заключении
(00.29:43) ДМ: Покажите батюшке ее сосуд для святой воды
(00.29:44) Ж: А?
(00.29:44) ДМ: Покажите батюшке сосуд для святой воды
(00.29:47) Ж: Аа, она очень почитала.. Она.. воспитывала ее бабушка с двух лет, вот, и она у бабушки.. а бабушка почитала очень Серафима Саровского. И она ездила.. бабушка три раза в Саров, потом уже она мужа возила, вот уже бабушка ездила, потом мужа возила, и вот 16-го года у нее была святая вода последний раз, вот бочонок они этот каждый раз привозили из Сарова святой воды
(00:30:15) ДМ: Видите, тут и тут две отметки
(00.30:16) Ж: А?
(00.30:17) ДМ: Две отметки на бочонке. Святая вода. Так вот она рассказывает, что…
(00.30:22) Ж: Так вот я рассказываю, как со святой водой получилось. Вот она это, видимо, с 16-го года пила очень это.. сначала пили, а потом уже в 17-ом революция, она уже спрятала эту водичку как великую драгоценность. И она ее всю вот до 95-летнего.. до смерти
(00.30:44) ДМ: 60 лет, человек пил эту воду шестьдесят лет по ложке по чайной
(00.30:47) Ж: Да, там ложечку.. нальет водички. Так вот за иконой стояла, я раз убиралась: ну печки тут, копоть, газа не было тогда. Вот я убиралась, из-за иконы достала, и вот она там плавает, половина воды, и плавает яйцо величиной с гусиное, прозрачное в этой воде, прям яйцо плавает. Я говорю: «Марья Николаевна, что это такое? Яйцо плавает прозрачное, как это?». Она: «Так вода простоялась». И как раз вот говорили недавно по телевизору, что вода несет вот это… ну как сказали
(00.31:30) ДМ: Информацию?
(00.31:31) Ж: Информацию, да, вот святая вода. И вот я разбила это яйцо, я начала вот так трясти, качать, и оно каталось и разбилось такими прям… на лучинку, вот на занозочки такие блестящие острые. Вот вся разбилась
(00.31:51) М: Снежинки?
(00.31:52) Ж: Нет, не шарики, не снежинки, а вот такие стрелы вот, на стрелы, на палочки на такие
(00.32:00) ДМ: Расскажите про…
(00.32:01) Ж: …. на палочки разбилось это яичко, ну и все соединялось, а тут отстоялась так вода. И между прочим, так у нас в бутылке было там… на дне тоже такая вода сделалась, это мы уже с отцом Борисом ездили в этот… этот… Сергиев Посад, Сергиевскую Лавру, и вот привезена была бутылка, тоже у меня стояла около икон, святая водичка, и вот там тоже образовалось такое яичко прозрачное
(00.32:35) ДМ: Эта монахиня была выслана сюда, вот, а до этого…
(00.32:37) Ж: Ну она питерская, она ленинградская
(00.32:39) ДМ: Питерская так сказать… состоятельная женщина
(00.32:06) Ж: Она ходила семьей в Подворье Киевского.. Киево-Печерское подворье
(00.32:46) ДМ: Прихожанка подворья Лавры, Киевской… Оптиной пустыни
(00.32:49) Ж: Вот вы тут сняли
(00.32:50) ДМ: Да-да, я снимал. Ее воспитательница – она сама ездила в Саров к Серафиму Саровскому и была свидетельницей чуда, вот расскажите
(00.32:59) Ж: Да, вот два чуда нигде не записаны, это вот как это было с бабушкой и сыном
(00.33:06) ДМ: Вот так потихонечку мы и записываем
(00.33:10) Ж: Она рассказывала, так что очень это..
(00.33:12) ДМ: Когда отец Серафим ей руку-то вправил
(00.33:17) Ж: А! Ну вот она ездила зимой, и там поворот надо было на санях ехать, и быстро сани как-то повернулись-развернулись-кувырнулись и она выпала из саней, бабушка ее. Вот я только не знаю, ездила она, вот тогда внучку с собой брала или одна.
И она разбила сильно плечо, ну в зимней одежде, сильно. У нее так разболелось плечо – не знаю, какое – и это… и распухло, покраснело, жар появился. А там по пути в Саров были эти.. такие монашеские сторожки где-то, где монахи по пути паломников принимали немножко на отдых. Лошади, видимо, отдыхали, там кучер отдыхал, ну вот. Вот они доехали до этой дежурной монашеской сторожки по пути, ну и тут вот заночевать уже дальше. Она разболелась, рука, и вот такая история, и монахи приложили ей… Саровской водичкой компресс сделали на руку.
Ну вот она заснула, немножко у нее боль так это.. заснула и во сне, значит, она вдруг как вскрикнет от боли страшной, вот, а ей поснилось как раз, что подходит Серафим Саровский, вот батюшка, и где там это больное плечо – как стукнет ей по плечу, и вот она крикнула, ну вот, очнулась и - а плечо-то вправилось, вывих был. Был вывих.
Потом у нее, значит уже, пошло на поправку, вот. Компресс они ставили саровской водичкой, но на поправку.
(00.35:07) ДМ: И второе чудо, когда Серафим наказал ее неверующего..
(00.35:10) Ж: А?
(00.35:10) ДМ: Речь идет о воспитательнице монахине
(00.35:13) Ж: Это вот одно, да
(00.35:15) ДМ: Она у бабушки воспитывалась, монахиня, и бабушка как раз ездила в Саров, испытала это чудо, а второе было, когда у бабушки был неверующий сын, который возмущался, что…
(00.35:26) Ж: Да. Он скептически отнесся, когда… в этот.. царь.. открывали мощи Серафима Саровского, что как канонизация была в девятьсот третьем году, и он значит говорит: «Ну какие-то там это… че там они откроют», - чего такое-сякое, вот этой бабушке, а бабушка: «Смотри, молчи. Как бы батюшка тебя не наказал», вот. А – и наказал. Значит, у него температура под 40, он весь красный. Раздуло его, врача позвали – врач испугался, говорит, у него рожистое воспаление, но почему всего тела, весь он. Рожистое воспаление, там рекомендации… были до революции, там мочить нельзя, мыться там, ничего... Обвязывать это сукном красным или синей бумагой, там рожу раньше лечили, ну затемнение там все, врач рекомендовал, но очень безнадежный больной такой.
Ну вот. Врач ушел, а бабушка и говорит сыну своему, эта бабушка… Я говорю «бабушка», потому что этой моей опекунши она была бабушка, она ее воспитывала с двухлетнего возраста, Марью Николаевну Изотову. А она своему сыну-то этому и говорит, скептику, что, говорит, «Это тебе наказание, кайся-молись, а я тебя буду сейчас мыть саровской водой, вот, в противовес того, что мочить нельзя, врач сказал или там фельдшер, кто был… Ну вот, ну говорит, «молись и кайся, с молитвой». Она там молилась, и вымыла всего саровской водой. И вот у него стала эта жара спадать, и через два дня пришел этот врач и думал, что он скончался в это время, а он на поправку пошел. Поправился, вот, а бабушка ему тоже откровенно говорит: «Миленький мой, вот такая история, он согрешил, а я его вот кайся и вымыла саровской водой, вот он поправляется теперь». А он только сказал: «Ну, вера ваша спасла вас». И все, и пошел
(00.37:35) ДМ: Кстати, вот эта монахиня исповедовалась отцу Никону в письмах
(00.37:40) Ж: Ага, потом Мария Николаевна Воробьева…
(00.37:40) М: (Мария?)
(00.37:42) ДМ: Значит, ее зовут в миру…
(00.37:44) Ж: Мария Николаевна Изотова
(00.37:45) ДМ: Мария Николаевна, а монашеское имя – Марина, монахиня тайная
(00.37:47) Ж: Вот выслали ее потом это.. с Питера-то, вдову, монахиня Марина. Ну а Риммочка – ее внучка родная
(00.37:49) М: Да?
(00.37:56) ДМ: Живет еще Рената, такая внучка Риммы Алексеевны
(00.37:58) Ж: Да, Римма
(00.37:59) ДМ: Расскажите, как она писала письмо-исповедь отцу Никону
(00.38:03) Ж: Ага. Ну вот я один раз приехала, она сидит, пишет, пишет-пишет-пишет, она так строчила. Так все борется, она переписывалась, вот. Со многими. Она больше 20 писем писала там четырем архиереям, с Пасхой там, с Рождеством поздравляла, где вот чего живет, как Господь сводит, она уже это… Вот Модест приедет, там батюшка был настоятель, отец Димитрий, он это… Академию кончил, ну вот это… из бывших инженеров. Но вот жена не захотела, он монашество принял. «Приезжай, будешь матушкой. Нет – значит, я принимаю монашество». Там сын приезжал к нему, конечно, мальчик... Вот, ну и он это был у нас тут одно время в Калинине в тогдашнем, епископом был, а потом он в Одесской семинарии, по-моему, где-то, или в Саратовской, где-то семинария была, он там был Владыкой тоже. Он диабетик тоже, скончался. Но он в пожилом, во взрослом таком вот был уже посвящен в духовенство протоиерей. Ну вот. И он был в Лисьем Носу настоятелем, а мой братик отец Модест был уже подчиненный священник. Там уже он по очереди, по-моему, был третий настоятель, уже тот отец Димитрий...
Ну Марья Николаевна приехала туда, к Модесту. Ну познакомилась и все. Батюшка хороший, почитала и уже переписка началась, вот с кем познакомится – она все переписывается, вот. Так она 20 с лишним писем, всем поздравления катала, как-никак, а поздравления.
(00.39:48) ДМ: Она умерла в каком году, в 96-ом году?
(00.39:51) Ж: А?
(00.39:51) ДМ: Умерла в каком году, в 96-ом году, да?
(00.39:53) Ж: Нет, по-моему, она в 77-ом году, 95 лет ей было. Она 1882 года рождения или третьего
(00.40:03) ДМ: Скончалась.. монахиня
(00.40:06) Ж: Как раз вот семь и три…
(00.40:08) ДМ: Ну понятно
(00.40:10) М: А на каком кладбище похоронена, вы знаете, где могилка?
(00.40:11) Ж: А?
(00.40:11) М: А где могилка?
(00.40:12) Ж: Ну так мы хоронили же, это… Римма, правда, только вот на похороны не была
(00.40:17) ДМ: Вот я хотел вывести ее, чтоб она показала, на камеру заснять, на могилу здесь такой-то идет, здесь такой-то
(00.40:23) Ж: Ну папа тут недалеко от Ольги Сергеевны Герасимовой
(00.40:26) М: Монахини Олимпиады?
(00.40:27) Ж: Да
(00.40:28) М: Папа недалеко?
(00.40:30) ДМ: Вот если возьмете… (?), то можем с камерой…
(00.40:30) Ж: Папа мой тут наверх. Папа мой наверх тут.. фотография, а Ольга Сергеевна направо. А потом немножко не доходя до Ольги Сергеевны тропка пониже, туда и идти вот к Римминой могиле. Там Риммин папа похоронен
(00.40:49) ДМ: Матушка Ольга…
(00.40:50) Ж: Бабушка ее, значит, моя опекунша и Риммина бабушка, Мария Николаевна Изотова, она же и монахиня Марина
(00.40:57) ДМ: Как вам идея
(00.40:58) Ж: А?
(00.40:58) ДМ: Как вам идея съездить на кладбище с батюшкой показать могилы?
(00.41:02) Ж: Римма (?) покажет, она и ухаживает, Римма, я ту могилку-то Марьи Николаевны… Там Любовь Викторовна Вода – это бывшая тоже староста церковная нашего Вышнего Волочка. Она это.. генеральская дочка. Вот это.. тут похоронен ее отец, Холин (?), фамилия Холин (?), у тети Ксении… Риммина мама замазала и похоронила тут уже своего супруга, Кирийчук отец Василий хоронил, как раз он это… умер на летнюю Казанскую, вот…
(00.41:38) ДМ: Мы с ней объехали часть города (..?), на кладбище не успели, она уже устала, поэтому если пересесть на колеса да съездить на кладбище…
(00.41:46) Ж: Нет, я больше не могу, у меня 200 давление
(00.41:48) ДМ: Ну сейчас нет, я думаю, что еще Господь нам даст повстречаться
(00.41:51) Ж: А?
(00.41:52) ДМ: Господь нам еще даст повстречаться
(00.41:54) Ж: Божья воля на все
(00.41:56) ДМ: Да
(00.41:56) Ж: Да
(00.41:57) ДМ: Вот как раз, матушка
(00.41:58) Ж: Чего?
(00.41:58) ДМ: Я надеюсь, что вот.. познакомились с батюшкой, он знает, как до вас добраться…
(00.42:04) Ж: Чего добраться?
(00.42:04) ДМ: …когда будет необходимость причаститься…
(00.42:07) М: Причаститься
(00.42:08) Ж: А, ну я вот к Богоявленскому собору там обращаюсь. Причащаться я ходила раньше сама, а тут вот у меня это… на меня напал этот вор. Сумку оторвал…
(00.42:17) ДМ: Напали, сломала шейку бедра
(00.42:19) Ж: … с деньгами и со свечками, я в церковь шла рано утром
(00.42:23) ДМ: С Пасхи не причащалась еще
(00.42:24) Ж: Уронил, я ногу сломала, я в больнице лежала, тут дочка срочно приехала, вот у меня травма, я вот только научилась ходить, вот и это… Ну Риммочка знает, она и в больницу ко мне приходила, ну вот.. а это..
(00.42:39) ДМ: Первый раз за это время вывез ее в собор
(00.42:42) Ж: И вот он возил, меня возил в собор, я говорю: «Нет, я в церковь пойду», показала, где мой папа с мамой стояли, молились, на каком месте, где сейчас воду там освящает… целитель Пантелеймона сейчас
(00.42:57) ДМ: Показала икону, которую монахиня Олимпиада реставрировала
(00.43:01) Ж: Реставрировала Ольга Сергеевна, да. Я там в правом крыле сижу. Там три иконочки вот она там реставрировала, Скоропослушница, Достойно есть и вот Казанская (..?). Не знаю, откуда эта Казанская (..?). Они ж монашки и ризы шили, бархатные были красные ризы на этой, а на этой, которые вот тут навешаны, все это Казанская – это с монастыря икона, но потом она была в соборе, когда собор закрывали, ее взяли в музей, в ризах она была, блестящая риза, золоченая. Но там ризы сняли, отец Федор Емельянов, когда собор открывали, уже без ризы получил, а Марья Николаевна съездила… вот тогда тетя Ксения была в Таллине, она съездила туда в Таллине, к монашкам обратилась в монастыре
(00.43:48) ДМ: Пюхтицкий?
(00.43:50) Ж: Нет, в Таллине было. Она в Пюхтицы не ездила
 (00.43:54) ДМ: В Таллине было?
(00.43:58) Ж: Да, и ей дали парчи, такой желтой, белой, как под серебро-под золото парчи, и вот тут монашки наши в Волочке шили ризы. Ну вот этот Кирийчук отец Василий же все снял. И переписали, они переписали неправильно. Она должна черная быть, как у меня, вот черная – вот точная копия была этой иконы большой, в ризе, она была в ризе, но письмо старинное, сейчас она по-другому переписана
(00.44:24) ДМ: Ну вот видите, какие воспоминания
(00.44:26) Ж: Тот переписывал неудачно, она  приехала, я говорю: «Тетя Люда, что это икона-то плачет? У нее какой-то глаз косой… Что суродовали икону-то, зачем?» Вот, и ризы сняты, не знаю. А сейчас переписали. Она была вот подлинная, вот так только в увеличенном виде, вот как у меня икона Казанская
(00.44:46) ДМ: Вы не будете против, если мы к вам в гости Алексея Ильича Осипова пригласим? Расскажете ему про..
(00.44:52) М: Про игумена Никона. Он очень желает, то что..
(00.44:56) Ж: Ну вот, я вот все это говорила, тут записывали
(00.45:02) ДМ: Так это я понимаю, но он же духовное чадо, вы ему расскажете хоть немножко, ладно? Не будете против?
(00.45:08) Ж: Так сколько ему это.. Пока… хоть бы немножко давление опало, а то вы меня замучали
(00.45:17) М: Ну он сразу-то не приедет. Он приедет через недельку, через две, вот так вот
(00.45:21) Ж: Господи, прости
(00.45:22) ДМ: Когда еще…
(00.45:23) М: Вы сядьте, посидите
(00.45:25) Ж: Нет, я это… не буду. Там надо это… Рыбу-то кошки не съели
(00.45:31) ДМ: Письма игумена Никона надо еще найти, у нее где-то в кладовке хранится, разбирать надо, некому. Если б кто помогал...
(00.45:44) Ж: Ой как же это вы, вы живете на квартире у Ларисы.. отчество я не помню
(00.45:50) М: Лариса Николаевна.
(00.46:00) Ж: Николаевна. Мы Лариса, Риммочка, Ларисочка – ее подружка, Лариса. Она лежала в больнице один раз, первый раз. Римма говорит: «Пойдем, навестим ее»
(00.46:01) М: Это записать надо.
(00.46:02) ДМ: Сейчас запишем.
(00.46:04) Ж: Воробьев Николай Николаевич, игумен Никон, он это… там жил у Сергиевских экономом, вот. Вот он
(00.46:15) М: Экономом? А где это - у Сергиевских?
(00.46:17) Ж: А?
(00.46:18) М: Это где это - у Сергиевских?
(00.46:19) Ж: Он врач-хирург почетный, там это был это премией Сталинской, по-моему, награжден. В войну-то он старый, он уже… хирургия держалась на нем, в войну, а потом он такой как глупенький в последнее время ходил перед смертью, склероз. Он овдовел, жена у него как-то атеистка (?) была, но он это.. батюшка отец Никон… вот его письма там проглядывают в письмах-то вот «Нам оставлено покаяние», его почитатели собрали письма и вот напечатали вот это, отца Никона.
Ну покажите это… Он говорит: «Как это такое вот.. он знакомый был моей дедушки-бабушки?», я говорю: «Откуда я знаю, фотографи…я тут вот вы засняли».
(00.47:18) ДМ: Там есть две фотографии, значит…
(00.47:23) Ж: Николай Николаевич Воробьев
(00.47:24) ДМ: Сейчас я покажу, в молодости
(00.47:26) Ж: В молодости какой он был, там это... Может, это реалисты так… или он преподавал математику там?
(00.47:39) ДМ: Вот он, так… Вот, значит, это сидит ее дедушка
(00.47:50) Ж: Купец первой гильдии
(00.47:51) ДМ: Купец Малышев
(00.47:52) Ж: Да. вот это где аптека-оптика
(00.47:56) ДМ: А это вот сидит с правой стороны Николай Николаевич Воробьев. Они сидят во дворе дома на…
(00.48:02) Ж: Вот эта аптека-оптика…
(00.48:06) ДМ: Они сидят на (Очаковой..?) линии, дом 25, сейчас 13
(00.48:07) Ж: Тогда был 13 до революции
(00.48:11) ДМ: Пригласили в гости, видимо, сына воспитывал, учил. Он был репетитором тогда…
(00.48:18) Ж: Он готовил его, репетировал по математике
(00.48:19) ДМ: Преподавал в реальном училище и натаскивал. Вот он учился в реальном училище
(00.48:20) Ж: Вот это в этой статье про него написано, что он это преподавал. Вы говорите: как он знаком? Я говорю: «Ну, учились вместе»
(00.48:25) ДМ: Это просто богатые люди, а Воробьев-то был бедный
(00.48:30) Ж: Так вот он и говорит, почему так..
(00.48:32) ДМ: И вот как он, бедный, с такой компанией, это же купцы первой гильдии – это высший свет. И тут попадается какой-то, значит, совершенно... Видимо, потому что был вхож в дом и воспитывал сына, учил сына, и поэтому оказывал свое влияние. Т.е. когда сам Воробьев стал уже священником, игуменом и таким духовным человеком, как раз сын возвращается из тюрьмы, отец… тот самый Борис, его отец, папа, и он пишет, что «теперь для меня осталась только молитва». И вот, видимо, под влиянием отца Никона он поступает в Ленинградскую духовную семинарию…
(00.49:06) Ж: А тут как раз семинария открылась в 46-ом году
(00.49:10) ДМ: …становится дьяконом первым там на выпуске, оставляет его в Питере, он там заболевает, возвращается в Волочок и тут умирает
(00.49:17) Ж: Да, короткое.. очень быстро
(00.49:18) ДМ: И он служил, значит, в соборе Богоявленском дьяконом
(00.49:21) Ж: Ну отец Федор там немножко
(00.49:22) ДМ: К нему приезжал его сын уже будущий, отец Модест, монахиня служила…
(00.49:25) Ж: А он же, Модест..  Вот я иду с работы
(00.49:27) ДМ: … и она стояла. Вся семья в этом соборе в общем-то…
(00.49:30) Ж: Да. Только я приду, стою, ничего не участвую, мне так обидно. Папа дьякон, а Модест на каникулы читает там Апостола и...
(00.49:43) ДМ: А матушка…
(00.49:44) Ж: Она там записочки читает, это которые выносят из алтаря. Ну, за здравие, за упокой, там они стояли: она, Ольга Сергеевна стояла, матушка Олимпиада, она… и потом Лидия Васильевна Громыко, вот инокиня Лидия. Она похоронена, там могилка на старом кладбище
Все они на старом кладбище тут недалеко все друг от друга, от Ольги Сергеевны тут вперед вот. Римма и ухаживает за могилами, там она отца своего похоронила, там Любовь…. А там вот эта могила-то Любовь Викторовны Вода, Вода – это ее эта… урожденная Холина, генеральская дочь. Дом их двухэтажный отобрали, конечно, тоже, деревянный – там детский сад был. А это… Она уже не Холина, а Вода по мужу, украинец был муж, адвокат, но он рано умер. Там памятник направо ему, дорогому Семену, мужу супругу она поставила. А потом вот она была уже… она все ходила, фиолетовые очки носила, такие чернильные стеклышки были, вот прописано было тогда, вот она такая интересная старушка была. И вот она была как-то… уже она жила на квартире, где-то только роддом на квартире был, ее там арестовали оттуда. Она была старостой этого… собора Богоявленского, уже тоже, уже этот взорвали летний, я не знаю этот период, большой же с начала революции, как она чего и что, а вот только что она старостой была и в 37-ом году ее арестовали на 7 лет, посадили, Вода, вот. А Марья Николаевна дружила уже с ней, вот. Наши папа с мамой как-то не говорили нам об этом, а когда уже Марья Николаевна пришла к нам сиротам, попала, вернее, при ней арест произошел, она осталась, мама попросила, что «останьтесь, я может, вернусь и все… разберусь», но, конечно, никто не вернул нам родителей, а это… она так и осталась, и потом опекуншей РАНО назначили ее и попросили, что мы будем с ней жить, чтоб нас в детдом не отдавали
(00.52:06) ДМ: Там в протоколе описи есть такой пункт «оставлено имущество Изотовой»
(00.52:11) Ж: Да, да. Это они описали, но не взяли, а потом приехали из комиссионного магазина…
(00.52:17) ДМ: И все взяли?
(00.52:17) Ж: … с этой.. да.. там даже лишнее было матерьялы.. (..?) отрезала мне на юбку, ладно. И вот это… староста эта Любовь Викторовна Вода переписывалась… Марья Николаевна собирала ей на посылки в храме, вот еще храм у них закрытый был, а она арестована была, староста, на 7 лет. Она где-то тут недалеко пробыла эти 7 лет в заключении, вот. И она переписывалась с Марьей Николаевной, и она посылку.. она говорит, собирала, и посылочки посылала, не знаю, сколько раз, но главное, что за Господом ничего не пропадает, вот это самое главное. И значит, она пишет, что сестрица моя Мария – она так вот в письмах писала, Любовь Викторовна Марье Николаевне – у нас жила, «сестрица моя Мария», что мне уже надо… 7 лет - -это было в 43-ем… выходить… или в 44-ом… когда она выходила из заключения… 7 лет.. в 37-ом... В 44-ом война еще была. «Ну куда мне деться, выходить?», а Марья Николаевна пишет тете Ксении, в Рыбинске она тогда вот еще с Риммочкой... Риммочке 6 лет было и это… не знаю, сколько вот когда… она из заключения приехала к тете Ксении. Тетя Ксения по просьбе матери приняла из заключения вот эту старушку, вот, и воспитывала… она интеллигентная, воспитывала Риммочку, нянчила, вот, пока с фронта муж не пришел. А муж пришел, в Таллин их перевели, и они Любовь Викторовну взяли туда, там у них мальчик родился, Федя, вот Риммин брат Федор, после войны родился. И она нянчила и Федю, Любовь Викторовна, пока ее не парализовало, а потом она не захотела там оставаться, в (Хрониках?). Говорит: «Я поеду в Волочек, меня возьмут в Волочек», написала три телеграммы, вот Морозенковой, Воронову и Марье Николаевне телеграмму. Пришла на вокзал с Моденькой моя баба Кока, наша Марья Николаевна за ней пришла с Моденькой тоже, взяли ко мне, я была на приходе
(00.54:31) ДМ: В таком потоке информации надо расчасовать (?) У нас трое в Питере расшифровывают то, что матушка рассказывает здесь. Мне этой работы - месяца на три, плюс расшифровывать
(00.54:49) Ж: Все, хватит, жарю рыбу
(00.54:51) ДМ: (смех) Нет, а вот скажите монахинь-то имена
(00.54:53) Ж: Что?
(00.54:55) ДМ: Монахинь-то дайте запишу
(00.54:59) Ж: А кому записать? Отец…
(00.54:59) ДМ: Поминать
(00.55:00) Ж: … Андрей поминает
(00.55:01) ДМ: Отец Андрей – это хорошо
(00.55:04) Ж: В Осечино
(00.55:04) ДМ: Значит, игумен Никон Воробьев. Потом Платонов – как? Этот самый.. архимандрит он? Кто он с отцом был? Симеон Федорович
(00.55:14) Ж: Симеон Федорович Платонов
(00.55:16) ДМ: Он там был протоиереем?
(00.55:17) Ж: Протоиерей, да, Симеон Федорович
(00.55:19) ДМ: И умер протоиереем?
(00.55:20) Ж: Ну конечно. Вот я не знаю, когда он умер-то
(00.55:24) ДМ: Это мы установим
(00.55:25) Ж: Вот теперь адрес-то нашли, а то я думала, потерян, а где этот адрес
(00.55:29) ДМ: Теперь, монахиня Марина, да?
(00.55:32) Ж: Монахиня Марина
(00.55:33) ДМ: Она монахиня или инокиня? Монахиня?
(00.55:35) Ж: Ну … просто я не знаю, инокиня она или … не знаю, как. Я пишу монахиня, просто всех монахинь пишу
(00.55:42) ДМ: Изотова..
(00.55:45) Ж: инокиня… это…
(00.55:45) ДМ: Олимпиада, да?
(00.55:46) Ж: Да. Монахиня Олимпиада. Она же питерская тоже, Ольга Сергеевна. Питерская. Она жила в монастыре, она, говорят… ой, где ж она, погодите.. ой
(00.56:01) ДМ: Фамилия Герасимова ее, матушка?
(00.56:02) Ж: Да, Герасимова. Как же ее это.. откуда, из какого монастыря-то она это…
(00.56:10) ДМ: Там еще в протоколе есть такая монахиня…
(00.56:11) Ж: Гатчина, Гатчина, что ли
(00.56:15) ДМ: Гатчина, да
(00.56:15) Ж: Вот я хочу знать, был женский монастырь в Гатчине?
(00.56:18) ДМ: Не было
(00.56:18) Ж: А?
(00.56:19) ДМ: Не было, я узнавал. В Гатчине… под Гатчиной был Пятогорский женский монастырь, а в Гатчине было подворье, так что она скорее всего была монахиней подворья Пятогорского женского монастыря
(00.56:28) Ж: Вот где-то она была там, вот от Гатчины…
(00.56:31) ДМ: Таня (?) меня просила узнать, я специально узнавал, вот…
(00.56:35) Ж: Вот что от Гатчины. И 17-ти лет она в монастырь поступила, что не дали ей замуж выйти за любимого, какого-то военного, тоже богатый купец попался
(00.56:50) ДМ: Кто такая была монахиня Епсимия? Там в протоколе есть
(00.56:53) Ж: И в протоколе есть?
(00.56:54) ДМ: Епсимия есть в протоколе.
(00.56:55) Ж: А чего же это на нее…
(00.56:57) ДМ: Ну как? Незаконно приняли… незаконно участвовали в служениях
(00.56:01) Ж: Ну она пела басом
(00.57:03) ДМ: Она монахиней была?
(00.57:08) Ж: (пропевает) У-у-у-у
(00.57:08) М: Как?
(00.57:09) ДМ: Репсимия
(00.57:11) Ж: Репсимиилия… Рипсимия, Репсимия – я не знаю
(00.57:14) ДМ: В протоколе через «и» написано
(00.57:14) Ж: Она сторожила какой-то дом старый деревянный, вот «Березка» гостиница и за «Березкой» вот там каменный дом построен. На этом месте был деревянный дом, и люди где-то в Москве были, хозяева, наследники. А она там жила одна, как сторож.
(00.57:32) ДМ: И там служил..?
(00.57:33) Ж: Там тоже он служил
(00.57:34) ДМ: Литургию?
(00.57:35) Ж: Да. Отец Платонов. Не знаю, что он там служил – Литургию или Всенощную. Она постоянно читала Библию, у нее толстая Библия с картинами была. Вот у него лежала, я приходила, чего-то меня послали к ней по адресу, она вот это – смотрю, картинки, мне так хотелось картинки посмотреть, любопытная…
(00.57:55) ДМ: Кого еще помните?
(00.57:56) Ж: А?
(00.57:57) ДМ: Кого еще из монахинь помните?
(00.58:01) Ж: Ну какая-то Мария, которая с Ольгой Сергеевной приехала сюда. Ольга Сергеевна-то сюда в Волочок попала, ей на 101-ый километр надо было в Питер-то обратно ей не ернуться
(00.58:13) ДМ: Это с Олимпиадой вместе?
(00.58:13) Ж: Да, она там отбывала вместе в этом…
(00.58:18) ДМ: Так..
(00.58:18) Ж: …Где они там не в Казахстане, а в Узбекистане, так вот…
(00.58:24) ДМ: Еще помните кого-то?
(00.58:25) Ж: Матушка София, Репсимия, София, матушка София – вот эта наша друг дома была, она приходила к родителям
(00.58:39) ДМ: Так
(00.58:40) Ж: Вот Магдалина там у Сергиевских на кухне была, Магдалина. Потом в алтаре была, Федове прислуживала Варсонофия, мирское Евгения ее имя, отчества и фамилии не знаю. Она уже старая склерозная, ее на острове Аполинария Семеновна хоронила. Вот я ее не знаю, .. тогда еще на старом кладбище, наверное, могилы. Я уже на приходе жила, я... Варсонофия… ой. Много было монашек, но я мало знаю. Елизавета, Мария – вдвоем домик купили, жили, вдвоем.
(00.59:27) ДМ: Елизавета?
(00.59:28) Ж: Мария
(00.59:30) ДМ: Мария
(00.59:33) Ж: Вдвоем они в домике жили.
(00.59:34) ДМ: Это монахини все?
(00.59:35) Ж: Да, монашки. Ну вот Лиду, которую (?) воспитывала Евпраксия (?)
(00.59:39) ДМ: А она (Лида..?) монахиня, Параскева она? Инокиня Параскева, или как ее?
(00.59:47) Ж: Лида, которую воспитывала Параскева Яковлевна, она вот в клобуке монашеском
(00.59:53) ДМ: Так она в монашестве какой имя имела?
(00.59:58) Ж: Ой, Господи… Забыла. Там на могиле написано. Евпраксия, что ли
(01.00:06) ДМ: Евпраксия.. не Евдокия? На «Е» точно было, на «Е», то ли Евдокия, то ли Евпраксия
(01.00:14) Ж: Ну она Параскева Яковлевна
(01.00:19) ДМ: Да, а в монашестве…
(01.00:20) Ж: А была Евпраксия. У меня там еще монахиня. Аа. Дунюшка тоже Евпраксия была, у Надежды Захаровны здесь это… прислуживала, она и похоронена вроде бы вместе с Надеждой Захаровной. Она умерла, помылась в бане, пришла, ее парализовало летом, вот за ней ухаживали две-три недели и она скончалась. Там где-то она на какой-то линии жила, там около моей подружки Нади, меня не было. Это хорошая Дунюшка… Она Евправксия тоже. Потом еще какая монашка-то тут…Я не знаю, тут у Маразенкова какая-то монашки жила, еще там какая-то монашка жила – этих я имен не знаю, двух. Потом еще монахиня ходила, у нее опухоль в животе, она как беременная ходила. Она не дала резать, удалять эту опухоль. Стояла в церкви, пальто уже не застегнуть: на этих пуговицах застегнуто, а тут вот так. Тоже скончалась, и я имени тоже не знаю. А потом еще иконы писала целителя Пантелеймона, как же ее звать, кроме Ольги Сергеевны-то кто ж иконописка-то…
(01.01:38) ДМ: Ну вспомните, запишем еще. Давайте я вам покажу то, что я вам хотел презентовать.
(01.01:44) Ж: Тут что такое?
(01.01:01) ДМ: Это о батюшке фильмы
.