В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-13

В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-13

Транскрипт ИЮЛЬ 2012  ВВ-13_MPEG1_VCD_PAL

(00.00:00) Ж: Папа с мамой очень дружно жили, они никогда не спорили. В деле воспитания детей у них было полное согласие, такое, что вот… Правила такие были: скажет мама, что вот так нельзя, вот так себя не ведите, прекратите баловаться, тише себя ведите дома, мы баловались, все-таки маленькие.. ну вот. Первое – замечание, второе – уже она голос повышала, а на третье – уже если папа дома, говорил: «Почему вы маму не слушаете? Мама вам сколько сказала? Два раза сказала, на третий раз плетку, ремня». «Папочка, мамочка, простите, больше мы не будем». И все. «Так что надо маму слушать, если вам сделает мама замечание». Вот не было то, что вот как моя… в школе училась, и вдруг ребята заспорились там, что-то такое: «Ой, тебе от папки попадет», а он говорит: «А я папку не боюсь, я мамку боюсь» - «Как?» - «А я мамку боюсь» - «А я папку боюсь». А я сижу, думаю: «Господи, у меня мамка добрая и папка». И вот начали, кого там, и все спор какой-то, а я сижу, удивилась в третьем классе, думаю: «А как же у нас.. никакого такого спора нет между папой и мамой, кого я больше люблю», а этот: «Я больше люблю маму», а другой говорит: «Я больше люблю папу». Вот видите, там согласия не было в воспитании детей, дальше как они выросли – не знаю, а вот у нас были.. как.. непререкаемые авторитеты – папа-мама для нас – или непорицаемые… вот, что мы дурного никакого слова не могли сказать о своих родителях, хотя они были строгие, вот. Они ж нас любили, вот папа стихотворение такое записал: посвящается моим детям, Ольге и Модесту, еще мы маленькие были.
(00.02:05) ДМ: Это какое стихотворение?
(00.02:06) Ж: Ну вот вы же..
(00.02:07) ДМ: Аа, вот это, которое…?
(00.02:08) Ж: Да,
«Прекрасен Божий мир!
Предел блаженства – познать основы мироздания сего.
Стремись и ты, чтобы частицей совершенства прекрасное творение Его
По книге книг как жить – учись,
Стремись познать себя, за правду стой, от злобы уклонись,
Всегда люби и с верою молись».
Все, «Посвящается моим детям», - вот. Я только наизусть выучила, а Модест – не знаю, выучил или нет. А я потом еще ему ответ написала, когда он был в заключении. Я это стихотворение найду, почитаю, и потом я написала сама еще ответ в стихах. Потом папа из заключения приехал, потом в Волочек приехал, как-то было, я говорю: «Папочка, я для вас стихотворение написала ответом»
(00.03:04) ДМ: А вы его «на вы» называли?
(00.03:06) Ж: Да, они почему-то нам сказали, что «на вы» старших всех называть, в том числе вот, всех-всех старших, а мы маленькие. Здороваться маленьким первыми надо со старшими, вот, говорить утром «доброе утро», на ночь «спокойной ночи» всем. Туалет мы называли «уборная», а папа называл «кабинет задумчивости», а бабушка, его мамочка – «ватер клозет», барыня… ой. Так вот что я хочу сказать, вот с братом-то, он сказал. Ведь не только животных он любил, что покупали там ему все: там медведь, там волк был, петушок глиняный, курочка глиняная, там эта свинка со своими поросятками с маленькими, вот это все это... Слон там и все зверюшки, а я им попоны шила там все на спинки, а под животом пристегивала пуговки, это.. так вот он же это… куплено было ему пистолетик, пистончиками щелкает. Знаете, туда вставляются пистончики, щелк и бах-бах-бах. Железный пистолетик, так вот папа ему сказал, что «Даже на кошку не целься. Так стреляй вот так – бах и все, по двору бегай, - как будто он чего-то там придумывает, - но целиться ни в кого, ни в людей, ни в кого не целься, даже в кошку». И собачка у нас была, и кошка была, вот, вот это он даже.. Модесту папа сделал замечание.
(00.05:00) ДМ: А пистолет он же подарил?
(00.05:03) Ж: Ну наверное. Тут точно я не могу сказать, кто. А перед войной все дети играли в войну. И он сделал себе щит и деревянный меч выстрогал, Модест сам, мальчишкой 11-летним, мне 13, и вот летом они… ну наверное, 10 мне было, и вот он этот щит сделал, а на щите нарисовал… Было… купил сказки ему, африканские сказки, были с хорошей обложкой, там лев такой прыгающий, хороший лев нарисован на обложке, обложка крепкая была. И вот африканские сказки, очень интересная книжка была. К сожалению, мы все свои детские книги продали, жалко очень
(00.05:50) ДМ: А чья книжка была?
(00.05:51) Ж: Ну папа покупал нам книги. Нам самый дорогой подарок в основном были книги, День рождения, День ангела.
(00.05:59) ДМ: Сказки
(00.06:00) Ж: Книги. Выписывал он журнал, вот это: «Мурзилка» маленьким, «Чижик» маленьким по возрасту, потом «Пионер» подросткам, вот перед войной два года, журнал «Пионер» ежемесячный, хороший, толстый такой. Один год были все подвиги Геракла, один год в журнале «Пионер», очень интересно, вот мы до войны еще познакомились с этим, еще в школе нигде ничего не учились, а вот это уже прочли, очень интересно было, но тоже все продали
(00.06:35) ДМ: А что праздновали – День Ангела или..?
(00.06:36) Ж: И День ангела, и День рождения. Ну ничего не праздновали, как там – они работали, ну вот что-то папа принесет вам в подарочек книжечку, мне там вот. А еще было, выписывал он второй год там были вот биография, жизнь этого.. Суворова писали, очень интересно. Там даже написано было, что он верующий, молился, и вот он такой с детства худенький, хиленький был, и он закалял себя, спал – полено под голову подкладывал, вот очень интересно. Это еще мы вот при родителях из журнала «Пионер»…
(00.07:15) ДМ: А отец Модест играл в войну – хотел быть военачальником или просто?
(00.07:18) Ж: Да нет, просто в войнушку, там двор у нас такой большой, ребятишки, там какие-то мальчишки, соседние были три мальчишки, он четвертый, вот они там где-то прятались, чего-то нападали, кого-то ловили, брали в плен, там все вот это.. Так вот на этот щит нарисовал этого льва, раскрасил, у него лев был на щите нарисован из обложки из этой «Африканские сказки», не то что оторвал обложку-приклеил, а вот он.. он же вот рисовал тогда уже
(00.07:51) ДМ: А еще рисовал что-нибудь? Картины рисовал?
(00.07:54) Ж: Нет, нет, вот что ему надо – то нарисовал, а так специально он же не зарабатывал, как вон слышишь, другие музыканты уже с 8 лет, там, или певцы поют где-то в ресторанах вечерних, как эта Алла, Алла была эта, вот, сейчас скончалась эта наша русская ленинградка-то она.. ой забыла.. Алла..
(00.08:21) ДМ: А отец его не отдавал рисовать учиться?
(00.08:23) Ж: Так вот он хотел отдавать .. вот этот в театре скрипач… как его…. Владимир Ильич Клопов, вот скрипке учить начал Модеста, а этот Коняев художник вот туда.. он ходил в изокружок в этот… в Доме пионеров, там по интересам кружки-то были внизу, а наверху было – кино показывали детям, дневные сеансы, вот.
(00.08:55) ДМ: А его работы сохранились какие-то этого периода? Отца Модеста?
(00.09:02) Ж: Ой не знаю
(00.09:07) ДМ: А вот такого дневника у него не было, как у вас? Он стихи не любил?
(00.09:13) Ж: Да нет, не очень, не очень. Я поэзию любила, я все наизусть, и в школе все наизусть. У меня учительница, бывало, русского языка, что стихотворение задают вот с 5 по 6 класс, до войны, в войну-то уж 7 – там уже последний год, тут война. И вот она сядет вот так это. И все вызывает. Не выучили мальчишки, не выучили, «пек-мек», никак вот все. А я тяну руку, тяну, эта там басня, это стихотворение, все басни там, вот тяну-тяну, вот уже вот совсем пять минут до звонка, до перемены. Вот она вызовет меня, сядет и насладится. Я скажу как раз, и звонок, она пойдет такая довольная. Я думаю – чего она меня всегда последней вызывает? У меня не было понятия, что вот она всех переспросит, кто как выучил, а уж лучше меня никто не скажет, вот она напоследок. Потому что мама меня учила, вот она тоже хорошо декламировала, мама. Память прекрасная у мамы и у меня была..
(00:10:21) Он такую общую вел вот такую, знаете, какая-то общая очень это... исповедовались и причащались у него многие, вот я один раз там тоже была, потом вот он забелел и умер, и эту церковь снесли, там какие-то были такие очень это… окна большие, светлые
(00.10:41) ДМ: Это вы с Модестом здесь ездили?
(00.10:43) Ж: Где-то за городом, под Питером тут это не в центре где-то было, тогда ж закрыто все в основном было, а это вот…
(00.10:51) ДМ: А, это когда отец Модест в семинарии учился, тогда вы ездили?
(00.10:58) Ж: Нет, даже позже, по-моему уже это…
(00.11:01) ДМ: Он был священником?
(00.11:02) Ж: Да, и он, и вот… в Куженкине, что ли, мы жили, или в Выборге? Я из Выборга приезжала к нему тоже с ребятишками, не помню
(00.11:14) ДМ: И ездили вместе под Питером куда-то к батюшке, да?
(00.11:16) Ж: Да, да, вот в какую-то… Отец Борис – он…
(00.11:19) ДМ: Не Василий?
(00.11:21) Ж: Нет, Борис
(00.11:21) ДМ: Борис?
(00.11:22) Ж: Священник Борис, старенький, вот он очень исповедь вел такую общую.. сильную. Не помню, какой храм, потому что все это так…
(00.11:40) ДМ: А какие годы, не помните тоже, да?
(00.11:44) Ж: Не помню…. А, вот, я вспомнила, зачем я туда пошла… Сейчас я принесу. Я только не знаю, Модестин это рисунок или чей, там не подписано. Где-то было.. ну вот я говорю, Модеста там рисовали семинаристы, вот Коля Заболоцкий очень хорошо рисовал тоже это. Он там все карикатуры рисовал, в семинарии учился, в академии, спускал эту… где-то даже одна у Модеста тут Коли Заболоцкого одна.. . рисунок, что свинушки стоят, и полное корыто макарон через корыто – это так семинаристов кормят и так семинаристы кушают. Макароны-то надоели эти, крупы (?)..
Вот первый листик порвался, вот это кто рисовал – не знаю. Срисовывал, вернее. Вот эти два рисунка. Из семинарии… архистратиг Михаил, что ли – так нарисовано. А это Спаситель, Иисус Христос.
(00.13:01) ДМ: Вот так фронтально, ага
(00.13:03) Ж: Вот
(00.13:01) ДМ: Ага. Господь
(00.13:06) Ж: Господь, да
(00.13:08) ДМ: А кто это рисовал - непонятно
(00.13:10) Ж: Ну так а копия, скопировали откуда-то
(00.13:14) ДМ: Так это отец Модест или…?
(00.13:14) Ж: Не свое произведение, а перес… перерисовано откуда-то, вот
(00.13:22) ДМ: А это Михаил, да?
(00.13:23) Ж: Архистратиг Михаил, но вот откуда-то перерисованное
(00.13:26) ДМ: Так это отец Модест рисовал?
(00.13:28) Ж: Вот я так считаю, раз у нас так… не подписано ничего
(00.13:30) ДМ: Больше некому, да?
(00.13:35) Ж: Больше некому, больше некому, вот а Колино Заболоцкого было там еще… Тут все и пусто, больше нет
(00.13:47) ДМ: Постойте, я сейчас сфотографирую вас
(00.13:50) Ж: Чего там еще?
(00.13:51) ДМ: Ну вот так поставьте рисунком. Вот так вот сейчас
(00.13:54) Ж: Так?
(00.13:55) ДМ: Да-да-да
(00.13:59) Ж: Вот карандашный .. Мой папа карандашно рисовал, карандашно. Не акварелями, не красками масляными, а вот карандашом папа рисовал
(00.14:11) ДМ: И второй рисунок
(00.14:13) Ж: Папины рисуночки тоже сохранились, но они не на эту тему, не на духовную так это
(00.14:21) ДМ: А что рисовал отец?
(00.14:22) Ж: Ну так, там это… мирское
(00.14:26) ДМ: Ну мирское – пейзажи там или людей?
(00.14:30) Ж: Тоже перерисовывал: что-нибудь понравится, вот он это… Украли у меня, я очень жалею. У тети Ксении все тут (?)…
(00.14:41) ДМ: Может, покажете что-нибудь?
(00.14:43) Ж: Да украли.. я жалею
(00.14:44) ДМ: А, украли
(00.14:51) Ж: Вон это в журнале «Нива» три березки, и вот он это карандаш.. твердый грифель, вот.. кто рисует мягкий грифель, кто рисует твердый грифель, ну вот… он карандаш, твердый грифель, … и вот он так его затачивал… тоненько-тоненько, вот. А там три березки сфотографированы…
(00.15:12) ДМ: А чей это рисунок?
(00.15:13) Ж: … в «Ниве» журнале
(00.15:14) ДМ: Матушка, а чей это рисунок? Спасибо
(00.15:18) Ж: Я не знаю
(пауза до 00:15:38) (…?) А Божья Матерь у меня куплена.. а это прибалтийская. Так вот она там у меня ламинированная на стене… много ламинированных, тут я покупала. Сфотографировали?
(00.15:53) ДМ: Там стоит фотография… нет, такая там..
(00.16:00) Ж: Где стоит?
(00.16:01) ДМ: На стекле
(00.16:03) Ж: Аа
(00.16:05) ДМ: И нарисован там Спаситель, молящийся о Чаше
(00.16:07) Ж: «Моление о Чаше» - это было на картоночке. У Марьи Николаевны стояло тут, у образов ее, а он на стекле перерисовал, Модест
(00.16:17) ДМ: Так я поэтому и снимал, что это отца Модеста подлинная вещь
(00.16:20) Ж: Да-да-да. А вот это вот…
(00.16:23) ДМ: Т.е. он перерисовал на память, а Мария Николаевна…?
(00.16:27) Ж: Ну не знаю, он перерисовал, она это.. стояла, а потом она вот в сундуке у меня была спрятана, лежала там. Книжки духовные в сундуке вот они задохлись, я открыла… они как-то... хоть там нафталином не пахло, а вот только ряса теплая. Вот я не знаю, куда рясу-то мне теперь деть теплую. Там у нас был невель (?) был закрыт и он служил два года в холодном алтаре там, вот это.. в жаровню-алтарницу приносил угольки, там вот руки грел. Ну скуфья… и вот ему сшили эту.. как-то там успели сшили, он эту рясу одевал именно… не рясу, а как подрясник теплую вот эту.. пальто такое, узкие рукава. А потом в теплом придельчике уже служили, она не нужная, она почти новая, большая, я вот ее из сундука достала, посушила один день на солнышке. а тут дожди. Кому отдать – не знаю. Вы не знаете?
(00.17:27) ДМ: Отцу Игорю предложите
(00.17:29) Ж: Он высокий очень. Ему, наверное, не подойдет, но может дать померить…
(00.17:33) ДМ: Может быть и подойдет. Помолимся?
(00.17:37) Ж: Что ж оно лежит в сундуке, сколько оно может лежать. А я посмотрела, вроде (…?)  забрались, вот там книжки духовные были, вот это на стекле «Моление о Чаше», я его достала и поставила.
(молятся перед едой до 00:18:30)
(00.18:33) Ж: Вот тут вот ребятки, Коля приехал с Любой, Коля взял несколько книжечек. Вот там была эта.. «Лествица» у нас еще. Я говорю: «Возьми ты «Лествицу», Иоанна Лествичника эта книжечка-то». Я уже теперь не могу читать, я читала давно и ничего не помню, но хорошая. Он взял, а Люба говорит: «А я уже купила». Теперь... она.. вот сейчас Коля в горах, а она в этой.. в паломнической поездке где-то по каким-то святым местам уехала, а ребята работают. Она уж ребят сколько раз одних оставляет. Она любит.. ну ей приходится.. то к матери ездила, теперь вот матери первого числа сороковой день, Марья Васильевна новопреставленная, упокой Господи, а Танина мама там ничего, да, Зинаида?
(00.19:31) ДМ: Да, поживает (?)
(00.19:33) Ж: Вчера у меня, я говорю: «Зинаида если поправилась…», ну потом у меня спало давление. Сегодня я чего-то еще не мерила
(00.19:42) ДМ: Слава Богу
Т.е. это снято в доме дедушки, в каменном доме?
(00.19:50) Ж: По-видимому, да
(00.19:52) ДМ: В каменном доме, и мама еще до рождения первого ребенка?
(00.20:02) Ж: Нет, может быть, что двух уже не было, а может перед моим рожд… не знаю я. Когда они собачку-то завели, не знаю. Но я знаю, что дедушка в 30-ом году, когда с этого, с 67 был в Сибирь сослан, лес валил два года, то из Сибири приехал, собачка побежала лаять, а он сразу в калитке: «Ну, Жикукин, Жикукин!» - дедушка, и он хвостиком завилял, узнал. Он на извозчике с вокзала приехал, два мешка холщовых там хлеба, вот четыре хлеба таких привез, вот (…?)
(00.20:41) ДМ: Из Сибири?
(00.20:43) Ж: Да. Он такой дед, он нигде не пропадет, удивительный. А в холщовых мешочках из мякиша и из липкого хлебного и этими, как это… были карандаши-то… чернильные такие, помочить – и они будут фиолетовые, карандашный стержень, как у карандаша-то. Как он назывался-то, графит-то этот
(00.21:12) ДМ: Химический
(00.21:13) Ж: Химический, вот. Вот сделаны вот такие малюсенькие эти… домино. И вот в мешочке у него тоже в льняном холщовом завязано домино и самодельные слепленные… вот берегли эти, а в войну жуки-древоточцы съели. Древоточцы съели дедушкины домино хлебные, которые он из Сибири привез. Папа в письменном столе хранил все в мешочке
(00.21:45) ДМ: Т.е. это домино сделано из хлеба, что ли?
(00.21:47) Ж: Да, из хлебного мякиша, прям из такого надо вот из сырого делать, клеится как пластилин, как бы не пропеченный когда хлеб
(00.21:57) ДМ: А нарисовано было чем?
(00.21:59) Ж: Ну вот этим химическим карандашом там все эти ямочки-то
(00.22:05) ДМ: Аа, из хлебного мякиша сделаны ямочки химическим карандашом?
(00.22:07) Ж: Да-да
(00.22:08) ДМ: Это они в заключении играли в домино?
(00.22:11) Ж: Да, да. Ну они не в заключении, а это… лес валили. Ну да. Заключенные лес валили, да, в домино играли
(00.22:21) ДМ: И он приехал на извозчике из заключения?
(00.22:22) Ж: С вокзала, вот уже с поезда, с вокзала извозчики тогда еще ездили
(00.22:28) ДМ: 32-ой год?
(00.22:30) Ж: Да, и Марья Николаевна с вокзала до Троицких в 30-ом на извозчике, еще и прикрывали… извозчик этот меховой покрышкой коленочки прикрывал. Вот. Она на Пасху приехала, а там багажом вещи пришли, а он уже это… Да, наверное, 32-ой год, потому что его раскулачили-то, т.е. обобрали-то в 30-ом, Модестик-то был маленький, вот.
(00.23:02) ДМ: Его в лагерь отправили с Урицкого, 67?
(00.23:06) Ж: Да, конечно. А бабушку-то как обирали, то она немножко умом рехнулась, бедная. Мама-то ухаживала, уже тут осталась, потом вот поправилась она. Когда они уходили вдвоем это кино-то крутить там, а мы оставались с бабушкой маленькие, вот. Потом играем. Она сидит, а потом станет на коленочки вот это там.. на вышке-то, в мезонине-то станет на коленочки, Моденька справа там на коленочках, я слева на коленочках, она шепчет вечерние молитвы перед сном, вот, верующая была, хорошая
(00.23:51) ДМ: Вы говорите, модница была?
(00.23:53) Ж: Да, модница того времени, из богатой семьи, где-то в Петергофе родня вся.
(00.24:01) ДМ: Это она стала такой богомольной под конец жизни?
(00.24:04) Ж: Да нет. Ну вообще они все праздники церковные справляли, вот. Они еще вот это… ну потом уж не помню, как она нас укладывала, но вот я помню, как молились. Один момент помню, вот, а потом, видимо, ложились, а куда... Она там внизу, у нее комнатка была, рядом с кухней, бывшая прислуги комнатка, кухаркина, там не жарко (?), там круглая такая железная, железом битая (?) круглая печка. Спустится вниз через кухню в эту комнатку, где там сейчас сделано два окна вместе соединенном, вы видели, там же одно окно было, а это потом (?), темно, видимо, кому-то надо было второе приделать.
(Лида?) тогда ходила это… со своими подростками, Сашей-Валей тогда вот заходили, смотрели этот дом и ребята там и разговаривали с людьми вот это, а они говорят, что вот это делали окно, вот, Лида приехала, рассказала: делали окно и в это… в подоконнике или где-то за наличником нашли шесть золотых монет. Я думала-думала, чьи это монеты, все-таки я решила, что это бабушки, потому что евреи там жили и они могли спрятать, но мне что-то все-таки кажется, что это бабушка там жила, пока дедушка в Сибири был, все-таки вот как-то у нее
(00.25:46) ДМ: А его раскулачивали по приговору какому-то суда?
(00.25:50) Ж: Они не раскулачивали, а обирали всех вот недобитых богачей, дома отобрали… Он же все вывез с того с каменного дома сюда в 67. Все богатые буфета два, что вот на фото там стоит буфет шикарный такой, вот и это.. все и диван там, вот мама сидит за столом за диваном, в положении, видимо, мной. Там все это, и лампы на стене там красивые керосиновые сделаны, все это сюда переехало. Дом уже оставил, дом… все уже, дом.. кончено, теперь здесь уже вот тут. И коровы тут же, и кони тут же – это ничего не… все перевез, вот, а потом тут уже все, стены только. Иконы… ризы поснимали с икон – и все, и это…
Потом ему вот присылали… как они обставлялись: бабушкины сестры и брат, дядя Миша Демин, прислали… вот зеленая была кровать. Эти кровать.. не знаю, это папина черненькая, потом там… а чистая зеленая без никеля была кровать тоже с пружинным матрасом – вот я знаю, родители говорили, что это кровать дядя Миша Демин прислал. Ну вот они присылали, кто тоже мог вот какую-то мебель уже обставили там, но уже это… ту половину уже сдавать стали, он врач-стоматолог, а она вот виолончелистка-пионистка была… Щербаковы жили, он там умер, его парализовало, он там умер, ту половину уже дедушкину сдавали
(00.27:43) ДМ: Скажите, а дедушку репрессировали? Документы какие-то есть о его репрессиях?
(00.27:49) Ж: Нет, на дедушку ничего нет, ничего нет
(00.27:53) ДМ: Не было ни суда..?
(00.27:54) Ж: Не знаю ничего, никаких бумаг нету, вот это никогда ни родители не говорили, не показывали. Знали, что два года лес валил в Сибири, а где эта Сибирь?
(00.28:05) ДМ: Ну ведь это же невозможно, чтобы человека обобрать посреди бела дня, отправить в Сибирь на два года?
(00.28:11) Ж: Нет, не сразу его отправили-то, не сразу. Его обобрали и бросили. Всех обирали и вывозили на эту площадь. еще сада не было Ленинского, вывозили все.. богатские там вот барыни, также и мои бабушки, и там других обирали, не одного его в 30-ый год, не одного
(00.28:34) ДМ: А что было на площади такое?
(00.28:35) Ж: Все сваливали, а буфет этот стоял в общественной столовой, сервиз – в столовой, в общественной столовой. Дедушкина копия Шишкина «Леса в сосновом бору», эта с медведями, в столовой висела. Бывало, сядем, пойдут другой раз они обедать туда, приведут, мы сядем в зал и любуемся: это дедушкина картина, обобранная. В буфет дедушкин входишь еще какого-то богача-фабрикината, может быть, и дедушкин… говорят: это наш буфет. Ага, наш буфет.
(00.29:17) ДМ: Хорошо, а на площади что творили с этими вещами?
(00.29:28) Ж: А на площади мотки кружев, гипюр там это, бархотки к.. целыми мотками там это…. сутаж, там все это… отделка платьев у богатых дам было какими там, вот прям клубки эти раскупали, что ни за что, кто чего, там статуэтки какие, украшения туалетные, шкатулочки какие
(00.29:46) ДМ: Т.е. их продавать стали?
(00.29:47) Ж: Да, все это тут кто-то распродавал, кто-то покупал, вот. Я знаю, я… учился один мальчишка бедный, и как-то я попала к нему это в дом, у него эта раковина морская красивая была, а так все кругом беднота. Вот раковины-то тоже морские… у нас были несколько раковин морских, мы тоже в войну продали, красивые раковины, вот, они же тоже где-то прода… Вот одну-то раковину папину я... Вот такая раковина у Модеста, не знаю, как приобретенная, а папина-то у меня раковина большая, вон на комоде там стоит. Главное, папа перевел какой-то кораблик на раковину, маленько вот он стерся, жалко, переводная картинка там была.
(00.30:42) ДМ: Какой это год был?
(00.30:42) Ж: Там написано…
(00.30:43) ДМ: Год понятно – 30-ый. А какое время года?
(00.30:47) Ж: Братику… да я ж вам тыщу раз уж говорила, язык сломала. Ну брату две недели было
(00.30:56) ДМ: Т.е. это был январь?
(00.30:57) Ж: В самое Рождество Христово застучали в ворота и вывозили всю рождественскую неделю. Мама говорит, шесть дней вывозили все.
(00.31:08) ДМ: Прямо на Святках?
(00.31:10) Ж: Ну вот так вот
(00.31:12) ДМ: Ну это точно святотатцы
(00.31:16) Ж: Ну вот. Как не знаю других, а вот у них так. У мамы сразу от стресса молоко грудное пропало, Моденька только сосал две недельки мамино молочко
(00.31:25) ДМ: А бабушка сошла с ума, что ли?
(00.31:27) Ж: А бабушка какая-то в прострации была. Да у нее..
(00.31:32) ДМ: И уже до конца жизни?
(00.31:34) Ж: У нее склероз ужасный развился. Дедушка вот в Ригу ее там… как уж он попал в Ригу, тоже я не знаю. Вот к дяде Робе (?) туда выхлопотал. Он выхлопотал средства, которые… корабль-то отправлял, со льном-то, а деньги-то не получил – революция. Куда вот он, как вот он отправлял, кто покупатель – ничего нету по документам. А он туда в Ригу-то… как он выхлопотал, уже в 34-ом году они уехали, вот когда уж он из Сибири-то приехал, побыл тут, выхлопотал, с бабушкой поехал и туда.
И она там меха какие были у мамы, спасли, к маме закинули, она забрала этот палантин скунсовый такой черный, по четыре хвоста с каждого.. палантин. Вот. И еще какой-то меховой, а там разрешили на границе только одно что-то меховое. Вот она что-то меховое взяла, а скунсовый палантин вернули обратно. Ну и вот мама говорила: «Ты подрастешь, тебе будет вот это». И тоже отобрали. И они даже не знали, как написать, что это как. Я говорила: скунсовый палантин, а они там не знали, как написать это в описи
(00.33:05) ДМ: Там слово неразборчиво написано
(00.33:08) Ж: Вот, вот, скунсовый палантин. Черный, блестящий такой вот. Вот такой большой, ширины такой и с каждого конца по четыре хвоста вот таких висело, так чтобы… Да, вот это вернули бабушке, ну вот и там вот фотография бабушки и дедушки, они оделись уже там в Латвии хорошо. Он достал эти деньги как-то, но не все. Вот он откупил бабушке место в клинике, она лежала там уже, хроник. За ней ухаживали, пока там она не скончалась. Вот он писал, что она уже.. ее… год лежала она, как просто живое бревно, вот. Вот фотографии прислали, что как ее хоро… А как посмотрела фотографии: какой гроб шикарный, какая-то газовая накидка, там она так без платка, так причесана, одета, так все это в гробу. Боже мой, такое шикарное… думаю, Боже мой, мы тут ходим оборванцы…вот это… И как несли по кладбищу. Дедушка несет гроб там сбоку, там дядя Роба (?) идет, по три человека несли за ручки, гроб за ручки
(00.34:37) ДМ: А вот этой фотографии у меня нету. Они у вас есть?
(00.34:44) Ж: Где-то… вот я не знаю, у кого фотографии: у меня или у Модеста. Если у Модеста, он ксерокопии мне делал, по-моему, он делал ксерокопии, ой…
(00.35:00) ДМ: В протоколе допроса отца вашего написано, что следователь спрашивает его: «Сколько денег у вас есть в наследство?», и отец говорит, что «На территории Латвии на мой счет отец положил 17 000 рублей».
(00.35:12) Ж: Ой даже не знаю… Там в допросе?
(00.35:05) ДМ: Да
(00.35:16) Ж: Вот теперь прислали, а что ж я читала и не помню даже. Я, наверное, расстроенная читала
(00.35:20) ДМ: Я думаю, что вы просто не читали его. Я его прочитал внимательно, протокол допроса. Там очень интересные вещи написаны.
(00.35:28) Ж: Даа
(00.35:29) ДМ: Там написано, что богослужения у вас были около 10 раз
(00.35:33) Ж: Мне кажется, не больше пяти
(00.35:37) ДМ: Отец показал… там интересный протокол, мы его перепишем русским языком, я вам зачитаю его и копию сделаю
(00.35:43) Ж: Ну это вы с моей копии-то. ..
(00.35:45) ДМ: Естественно, с вашей. Просто я его вычитывал, вчера сидел, вычитывал.
(00.35:50) Ж: А вы.. вы это перепечатали ее?
(00.35:54) ДМ: Конечно
(00.35:55) Ж: И вот себе уже перепечатали?
(00.35:56) ДМ: Там сидел вычитывал перепечатанное
(00.36:00) Ж: Аа, Господи… А это вы мне уже вернули?
Спросили, есть ли родственники за границей. Он говорит: во Франции есть троюродная сестра, но я с ней это… переписки не имею
(00.36:15) ДМ: Там есть…
(00.36:15) Ж: Вот это меня поразило. И фамилия названа там. А эта фамилия – я читала на открытке где-то. «Тетя Паня (?), поздравляем!» - и вот эта фамилия. Думаю, такая, кто это там, ничего нам не говорили
(00.36:31) ДМ: Там есть… вопрос следователя о воспитании детей, и отец отвечает, что «ко мне обращалась дочь с приемом в пионеры, и я ей ответил, что пионер не может быть верующим, а верующий не может быть пионером».
(00.36:49) Ж: А может быть
(00.36:50) ДМ: Это точно? Если он написал в протоколе НКВД такое
(00.36:51) Ж: Ну конечно, наверное
(00.36:54) ДМ: А вы говорите, что папа ничего не говорил? Говорил
(00.36:56) Ж: Ну вот, значит, говорил. Я и сказала, что я крестик ношу и Боженьке молюсь, октябренком когда предлагала учительница как раз... Но это про пионеров уже.. не знаю
(00.37:11) ДМ: Да. И отец открыто об этом заявил на допросе, сказал, что он глубоко верующий человек
(00.37:20) Ж: Что он сказал?
(00.37:21) ДМ: Что он глубоко верующий человек
(00.37:23) Ж: Так он никогда… ни мама, ни он никогда.. они из театра ушли. Поженились и из театра ушли. Тетя Валя приезжала к ним туда еще в каменный дом, туда, мама ее все муштровала, как себя вести вежливо, что можно говорить, как себя это… культурно вот чтобы.. приютская-то она. С детства такая немножко.. она ее муштровала, чтоб… Она тетя Валя помнит, что еще пироги пекли, кухарка была, пироги пекли. Там приходил какой-то мужчина еще, садился там у них кушать. Его угощали, так он недовольный, что вчерашними пирогами несвежими его угощают. Какой-то молодой. Даже не знаю, кто такой, ходил чего... У дедушки еще были средства
(00.38:20) ДМ: Уж не отец ли Никон Воробьев?
(00.38:21) Ж: Ну конечно
(00.38:24) ДМ: Значит, вот эта фотография – это мама во время, когда была собачка, это значит период 30-х гг., да?
(00.38:34) Ж: Не знаю, может, уже и я родилась. Когда собачку эту завели, я не знаю. Я не помню..
(00.38:41) ДМ: Собачка служит ей на столике, да?
(00.38:45) Ж: Не знаю. Даже на кровати, по-моему, около подушек
(00.38:50) ДМ: Около подушек, понятно. Как звали собачку?
(00.38:54) Ж: Джеки, а мы его Жечка просто
(00.38:57) ДМ: А какой он породы был?
(00.38:59) Ж: А он помесь немецкого шпица с сибирской лайкой, вот говорили.. собачка очень умная. Она такая: хвост крючком, у нее это баран… это.. баранкой хвост на спине, пушистый хвост, вот, и сама шерсть длинная такая. Немецкий-то шпиц – это хвост такой же, но шерсть другая немножко, это немецкий шпиц у нас от артиста была, немецкий шпиц – это белая собачка, Нелька, потомок артиста (?). После него папа… артисты (…?) папа привел эту Нельку. От нее щенки были. Не знаю, кто уж ее это…  от кого она родила каких щенков. Тоже беленькие все щеночки. У нас снято (?) – я двух щеночков держу, Модест двух щеночков держит, папа сфотографировал. Четыре щеночка было. А этот был очень хороший песик
(00.40:16) ДМ: А собака узнала дедушку, когда он ее окликнул?
(00.40:19) Ж: А?
(00.40:19) ДМ: Когда лаять стала собака..
(00.40:21) Ж: Дык вот мы на дворе были, тогда бегали. Калитка открывается – дедушка входит, он покатился бегом лаять, а потом дедушка: «Жикукин!», вот папа – «Джеки», а мы «Жечка». А дедушка «Жикукин» называл
(00.40:39) ДМ: Жикукин?
(00.40:39) Ж: «Жикукин, пошли!» И он и покатился с дедушкой
(00.40:43) ДМ: Узнал?
(00.40:44) Ж: Да, и гулять все ходил с ним, пока дедушка… и вот под машину попал, под эту полуторку грузовичку, как это.. перебегал через дорогу и попал, ему отдавило зад и он это… Дедушка принес его, и он это.. мучился и погиб. Мы сидели, плакали, ребятки около него. Вот, собачка… Он стал уже это, околевал, а с него блохи поскакали на нас сразу, блохи с мертвого сразу, ой.. тут столько было повыскочило на нас, на меня и на брата
(00.41:36) ДМ: Это он вскоре после этого околел, да?
(00.41:38) Ж: Так вот задавило его это.. дедушка с собой все брал его: «Жикукин, пошли!» - он бежит, шариком катится. Недалеко от дома на Краснопечатники (?) дедушка принес его домой. Что он там помучался, сутки может быть помучился
(00.42:02) ДМ: А мама в платье каком-то дорогом была, да, таком?
(00.42:06) Ж: В шелковом, мы в войну продали его, крепдешиновом.
(00.42:09) ДМ: Крепдешиновое платье?
(00.42:11) Ж: Да, шоколадного цвета комбинация была такая на лямочках
(00.42:17) ДМ: И там сзади какие-то виднеются то ли картины, то ли просвет двери? Наверное, картины?
(00.42:26) Ж: Ой, нет, мне кажется, все это кругом они на фоне этой китайской ширмы
(00.42:33) ДМ: Китайской ширмы?
(00.42:35) Ж: Китайской ширмы, мне так ее жалко, Господи, куда она делась? Сломали ее, сожгли, (…?), украли ее. Она ж тут была у меня, ой. Не знаю… там это китайской газетой внутри все обшито, китайский этот... Все сотлело сзади, там тоненький-тоненький материал, а здесь такой атлас. На атласе нарисован пейзаж, вышитые птички-ласточки, вышитые шелком
(00.43:10) ДМ: Следующая фотокарточка.
(00.43:11) Ж: Настоящая китайская ширма
(00.43:13) ДМ: Мария Николаевна, я так понимаю, да?
(00.43:18) Ж: Да. Это она сидит, в Питер уехала. Это уже после войны она туда поехала в Питер к дочке, к тете Леле. Да, где-то они там ..
(00.43:31) ДМ: А это в Питере где-то около дома…?
(00.43:35) Ж: Вот я даже не знаю..
(00.43:37) ДМ: Какой это год примерно был?
(00.43:40) Ж: Ой, не знаю… Или это Модест снимал, уже семинаристом будучи? Просто даже не могу сказать. Уж не первый раз уже она туда в Питер ехала. Может, Модест семинаристом?
(00.43:52) ДМ: После войны, да?
(00.43:53) Ж: Да, после войны уже, конечно
(00.43:56) ДМ: Сразу после войны?
(00.43:58) Ж: Я не знаю. В 46-ом году я уже на практику поехала. А когда блокада снята была, это может она вперед уже? Когда тетя Леля вернулась из эвакуации-то? Они же из Соликамска потом на Украину поехали, а потом из Украины уже в Питер вернулись с семьей, с мальчиком и тремя (?) девочками. Вот, а потом родился у них Андрюшка, и как раз он родился в 46-ом году. Она… я когда приехала в Питер, они меня встречали. Папа-то там был в общежитии водного транспорта, куда он завербовался, а тетя и дядя не встречали, когда мне надо было туда, встречала тетя Леля со своим мужем. Я с корзинкой с этой, он забрал корзинку. А у тети Лели были вот такие ноги, тоже резиновые сапоги, резиновые боты, но они не застегивались из-за отека ног. Она в положении была вот этим после войны.. мальчишка родился у них, Андрей. Он там родился, пока я там была. Потом она приехала с маленьким в Волочек на Урицкой 67, мы его в корыте нянькали, у нас деревянное корыто было. деревянное бельевое, его туда клали в корыто и так покачивали, вот этого тети Лелиного Андрея-то. В 46-ом году родился
(00.45:42) ДМ: Т.е. это где-то с 46-го по 50-ый год, этот период?
(00.45:45) Ж: Да, да.
Я не знаю, вы чай пили? Погодите, тут ..
(00.46:11) ДМ: Вот это вы, Ольга Борисовна?
(00.46:13) Ж: Машу держу
(00.46:14) ДМ: Машу?
(00.46:15) Ж: Маша, это как раз днем, она спала
(00.46:17) ДМ: Отец Борис?
(00.46:18) Ж: Да
(00.46:20) ДМ: И Мария Николаевна?
(00.46:21) Ж: Так тут нету этой шторы?
(00.46:23) ДМ: Нет, шторы нет, она на фоне какого-то…
(00.46:27) Ж: Это Куженкино
(00.46:28) ДМ: … киота, по-моему. Там икона за ней
(00.46:30) Ж: Куженкино
(00.46:31) ДМ: Куженкино. А какой это год?
(00.46:34) Ж: Ну вот в 55-ом.. не знаю, сколько Маше было.. Годик ей было, Маше, когда мы приехали в Куженкино, ну или может ей два только…
(00.46:43) ДМ: Т.е. где-то 55-ый год?
(00.46:44) Ж: 56-ой
(00.46:46) ДМ: 56-ой, да?
(00.46:47) Ж: Да
(00.46:48) ДМ: Понял. Часто приезжала?
(00.46:54) Ж: Ну тут недалеко же, автобусы ходили
(00.46:56) ДМ: А сколько всего?
(00.46:57) Ж: Тут 40 км до Куженкино, еще 20 км до Выползово, еще 20 км до Валдая, так вроде бы. Хотилово проедешь – и Куженкино. Хотилово - там эта церковь военных, Хотилово – там летчики в Хотилово, летчики в Выползово, военные городки. Там колхозники жили в деревнях, и дети с ними жили тоже, и внуки жили, потому что дети работали все в воинских частях и все денежные были. Приход такой хороший, денежный, и мы (..?) 4 года… у нас каждый год все больше и больше доход был. Батя молодой, энергичный был тогда
(00.47:58) ДМ: А отчего доход зависит?
(00.47:59) Ж: М?
(00.48:00) ДМ: А от чего зависит доход?
(00.48:02) Ж: Вот спросите. Не знаю, от чего. Он проповеди говорил. Говорил хорошо, а от чего доход? Молодой батюшка, энергичный. Все говорит, выполняет и на требы ездит. Там у них принято было тогда, чего-то не запрещено было, ходили с молебном в Рождество Христово, вот они требовали по домам пройти, с псаломщиком ходили… Куженкины вон это… с Рождеством Христовым там к верующим, которые просили. Псаломщик уже знал, водил батюшку. Ну вот. А потом уже 4 года… А тут в Рождество и в Крещение тоже - опять иди по домам, святи там, вот, почему-то они ходиил по домам. В других приходах не ходили, только в Куженкине
(00.49:03) ДМ: 56-ой год, да?
(00.49:06) Ж: 55-ый, 56-ой. 57-ой, 58-ой мы в (…?) жили, 59-ый мы в Ильинском жили, (..?) тут сидели, а сейчас (..?)
(00.49:19) ДМ: Таак
(00.49:20) Ж: … в Псковскую епархию уже перешел. Ой Господи, Боже мой.. да вот это… клеветали там кровавыми крестами, кстати, где-то у нас эти газеты пожелтелые хранятся, вырезки все эти. Подрясник, да? (..?)
(00.49:42) ДМ: Сейчас посмотрим (..?)
(00.49:45) Ж: Папа там в подряснике, да? Борис в подряснике? Модест в подряснике?
(00.49:51) ДМ: Так, это Модест в семинарии, да?
(00.49:53) Ж: Да, вот это какой год? Два года проучились и им подрясник уже. В первый год подрясник, к концу первого года – я не помню уже, когда подрясник одел.
(00.50:06) ДМ: Значит, это первый-второй курс семинарии, да?
(00.50:08) Ж: Да. Первый-второй курс
(00.50:09) ДМ: Какой это, значит, получается, год?
(00.50:18) Ж: 51-ый, 47-ой, 48-ой, 49-ый, 50-ый. 51-ый – уже кончили они семинарию. Три-четыре года проучились..
(00.50:37) ДМ: Т.е. это 48-ой год?
(00.50:37) Ж: Да
(00.50:38) ДМ: 48-ой год
(00.50:39) Ж: Уже им, значит, как-то давали разрешение, сказали, что подрясники шить.. подрясники. Второй-то курс они в подрясниках, да… или в конце первого курса в подрясники пошили.. так без разрешения. Да, наверное, в конце первого курса. Ну папа подрясник.. еще на подрясник одето это… для чего это он придумал, Господи, от страха только… навел (..?)
(00.51:20) ДМ: Это кто?
(00.51:20) Ж: Да папа мой, вон, прикреплена у него сталинка (?) на груди, зачем это придумал. Медаль..
(00.51:26) ДМ: Медаль за что?
(00.51:27) Ж: Ну медаль… демобилизовали, медаль за победу над Германией. За что же это? Спрятал бы и не показывал
(00.51:40) ДМ: Так. Это на подряснике с медалью за победу над Германией, интересно. Так.
(00.51:52) Ж: Лучше бы человека (…?)
(00.52:00) ДМ: Какой это год примерно?
(00.52:02) Ж: Ну это в семинарии.. подрясник дали
(00.52:05) ДМ: Не помните?
(00.52:08) Ж: Ну на год раньше, значит
(00.52:10) ДМ: 47-ой?
(00.52:12) Ж: Да. В 46-ом уже он туда и ушел осенью в семинарию. Открыли семинарию, он туда и ушел сразу. Приняли на третий курс. У них 3-4 выпущены были, (..?) почему он дьяконом два года, а другие батюшками – как они там выпустились быстро. Там молодые мальчики с ними учились. Некоторые четыре, что ль
(00.52:49) ДМ: А снимался он на какой-то документы или просто вам на память?
(00.52:53) Ж: Нет. Наверное, туда документ требовался. В подрясниках они туда и вот себе оставили по одной карточке
(00.52:59) ДМ: Это в духовную академию?
(00.53:01) Ж: Нет, ну он же академию… Он только два года проучился дьяконом... Он первым там дьяконом при семинарии его оставляли воспитателем, он заболел, не смог
(00.52:15) ДМ: А лицо сильно изменилось
(00.52:16) Ж: А?
(00.52:17) ДМ: Лицо сильно изменилось
(00.53:20) Ж: Тут еще ничего. Когда уже тут в Волочке заболел – конечно, (…?). Ой, Господи
(00.53:38) ДМ: Ну это еще до рукоположения?
(00.53:46) Ж: По какому адресу как он писал – не знаю. Не помню, но я знаю, что он ему писал в семинарию, потом вот он просил Игнатия Брянчанинова купить книги, Модесту когда семинаристом .. денег дал и папа купил где-то в букинистическом магазине или у кого там, верующих спрашивал, может, кто-то продал… Потом Модест эти книги ему сюда в Волочек привез, отцу Никону
(00.54:21) ДМ: А он отцу Никону Воробьеву писал, когда уже учился в семинарии, да?
(00.54:26) Ж: Да, вот он… конечно. Папа уже в Питере-то был. Он там в Питер только приехал, демобилизовался, там в водный транспорт завербовался, а потом семинарию как осенью открыли, он туда уже.. уволился, видимо, из водного транспорта-то, не работал, там студент… студенческой пенсии стипендии, то есть, и там в общежитии жил в этой семинарии, папа жил
(00.55:02) ДМ: Ну вот это письмо отцу Никону насчет Игнатия Брянчанинова – это все этот период, да?
(00.55:09) Ж: Ну да, пока там папа был. А потом сюда уже больной приехал. Тогда уже, может, батюшка и уже ехал на приход, потому что я не помню, чтобы батюшка хоронил папу, что-то я не помню.
(00.55:24) ДМ: А он не прислал соболезнования какие-то, письмо по этому поводу вам, отец Никон?
(00.55:29) Ж: Ой не помню ничего, не помню. Может. Уже на приход уехал этот
(00.55:40) ДМ: (..?)
(00.55:44) Ж: Козельск
Не все дети. Это вот перед рождением Жени и Любочки мы в положении в одинаковое время, вот я в положении и Лида в положении, вот я к ним приехала, вот, моих трое, а их двое
(00.56:01) ДМ: Так, это какой год был?
(00.56:06) Ж: 61-ый
(00.56:09) ДМ: 61-ый год
(00.56:11) Ж: Август
(00.56:12) ДМ: Август 61-го года
(00.56:12) Ж: Конец, конец июля
(00.56:13) ДМ: Конец июля 61-го года
(00.56:18) Ж: Я три недели там… две недели июля и неделю августа
(пауза до 00:56:38)
(00.56:40) ДМ: Лисий Нос, да?
(00.56:42) Ж: Лисий Нос. Это вот у них было парадное такое крыльцо, вот открытое, а потом он все это застеклил и сделал вход-то вот этот сбоку и все закрыл-то. А то у них было тут вот такое открытое
(00.56:55) ДМ: Это дом на Центральной улице, 67?
(00.56:57) Ж: 69
(00.56:58) ДМ: 69.
(00.57:00) Ж: Центральная 69
(00.57:01) ДМ: Ага, дом уже был тогда построен?
(00.57:06) Ж: Ну так как же? Они купили только план и фундамент
(00.57:09) ДМ: Ну к этому времени он весь построен был уже?
(00.57:11) Ж: Ну конечно, только он потом переделал, тут все закрыл. Вход сделал вот так сбоку, а этот застеклил вот как сейчас. Вы приходите – куда входите? Сбоку, справа или сзади там?
(00.57:28) ДМ: Прямо вот в калитку вхожу
(00.57:30) Ж: Ну конечно, прямо входа нету в калитку, а сбочка. А это было вот все открыто, и вот это крыльцо открытое было. Вот сбочка в это открытое крыльцо, которое уже закрыто
(00.57:44) ДМ: Кто должен родиться у вас и у нее?
(00.57:48) Ж: У нее Любочка, а у меня Женя. Я уехала в Волочек сюда. Только приехала и побежала в роддом, оставила Марье Николаевне своих ребят, сама в роддом побежала одна. Я Маше рассказываю, а она говорит: «О! Вы сумасшедшая, рисковая». Я поехала (..?), а Модест говорит: «А оставайся. Я вас обеих там отвезу». Я говорю: «Что тут с ребятами будешь один делать? Я поеду в Волочек свой. Чемодан положила, все приготовила, пеленки, ножницы там все, перину (?) нагладила, если в поезде, то чемодан, скажу, откройте и принимайте, но доехала, все нормально, думала уж в дороге
(00.59:01) ДМ: А Лида беременна Любой?
(00.59:03) Ж: Любой, она такая полногрудая, ее и не знаешь, что она… просто как будто располнела и располнела, мы даже и не знали. Девочка родилась – откуда девочка взялась? У меня-то наоборот очень большой живот был.
(00.59:24) ДМ: Так, значит, дети слева направо какие?
(00.59:28) Ж: Ну не знаю, вы же знаете там: черненький Саша, толстенький, кругленький, Валя там.. там это много этих карточек Модест наснимал в альбоме-то меня там в разных позах
(00.59:44) ДМ: Девочка кто такая здесь?
(00.59:44) Ж: Девочка одна только моя Маша, больше девочек нету
(00.59:48) ДМ: Понял, значит, Маша
(00.59:50) Ж: Георгины тут очень у нее хорошо цвели
(00.59:54) ДМ: Слева от Маши кто находится?
(00.59:56) Ж: Я не знаю
(00.59:57) ДМ: Ну вот у вас два мальчика, один больше, второй меньше. Кто этот мальчик? Вот этот мальчик?
(01.00:06) Ж: Ну Вали-то глазки. Это Валин никак
(01.00:11) ДМ: Если Валин (?), то он должен быть там, где отец Модест.
(01.00:44) Ж: Откуда я знаю, тут…
(01.00:18) ДМ: Вот Лида, у нее два мальчика – черненький маленький и белобрысый
(01.00:22) Ж: Это Коля стоит, это я вижу.
(01.00:24) ДМ: Это ваш Коля?
(01.00:24) Ж: Конечно, чей же. Это Валя, это я сижу, это... Это Павлик, по-моему
(01.00:34) ДМ: Это Павлик, это Маша, а это?
(01.00:37) Ж: А это Саша, наверное
(01.00:40) ДМ: Саша, понял. Так, Саша
(01.00:48) Ж: Совсем не вижу, надо лупу
(01.00:50) ДМ: Так лупа же есть
(01.00:51) Ж: Да нет, в альбоме-то я лупу… (..?) Где они у меня лежат? Где-то в альбоме положены
(01.01:01) ДМ: На экране же больше фотография. Давайте я вам поверну его?
(01.01:10) Ж: Не надо, ну че, разобрались
(01.01:16) ДМ: Саша, Маша, так, потом идет.. потом еще идет Павлик. Так, потом… Эти два – это ваш Коля, а здесь между вами.. Валентин, да?
(01.01:48) Ж: Сам не пьет и мне не дает
(01.01:52) ДМ: Это Валя, да? Лупу-то наоборот…
(01.02:03) Ж: Это Валя, да. Валя с Сашей-то – они же различимы: Саша постарше, Валя помладше. У Вали там прищуренные глазки
(01.02:24) ДМ: Ничего, я еще полгода позанимаюсь и вашу семью буду знать лучше вас
(01.02:28) Ж: Ага
 = = =