В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-08

В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-08
08
РАСШИФРОВКА ТИ 31 октября 2012 г., 19:23

---

(01.55)ОБ: ... Все хорошие люди.

(01.56)ДМ: Давно ходит к вам?

(01.57)ОБ: Давно. Она вот от Анны Тимофеевны, как это сыну подписала эту половину Рае. Ну Рая приехала, уже не нуждаются. А я тогда попросила мне. Потому что Юля уехала уже, кончила 11 классов. И мне воду тяжело носить. Я только сначала для воды.

(02.19)ДМ: А Юля жила с вами?

(02.20)ОБ: Юля училася 6 лет, жила у меня тут. Шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый класс. Летом к матери, а... вот.

(02.32)ДМ: Счастливый человек.

(02.33)ОБ: Я вот страдаю за Юлю.

(02.34)ДМ: Страдаете? Чего ж?

(02.36)ОБ: Так чего она там невенчанная 5 лет моталася с одним с некрещеным. Я говорю, Маша, как ты это так вот? – А они теперь не спрашивают. Вот, как у нас. А теперь, говорит, без кавалера страшно ж одной. А так у него машина, он ее подвезет и привезет. Котик, я тебя накормила, ладно, все. Пошли сами завтракать, а то сейчас...

(03.13)ДМ: Так вот на Пасху, вы говорите, была плащаничка, да?

(03.15)ОБ: Да, вот пришла матушка Александра Федоровна Платонова. Никого не было, вечером пришла, вот. И я помню, я почему-то наверху около нее стояла. А она на коленочки встала перед этим столом, и вот плащаничка лежала маленькая вот, Спасителя. Я даже не помню, какая, нарисованная или вышитая или откуда она, не знаю. она молилась на коленях перед этой плащаничкой. Собор закрыли.

(03.51)ДМ: А вас она учила молиться?

(03.53)ОБ: Нет, нет, нет. Мы и так молилися.

(03.57)ДМ: Ну а когда шла служба, она там...

(03.58)ОБ: А?

(03.59)ДМ: Когда литургия-то шла, вам подсказывала там, или мама там, папа, как молиться надо...

(04.03)ОБ: Ничего не подсказывала. Папы не было, папа на работе.

(04.07)ДМ: А, папа не участвовал, да?

(04.09)ОБ: Папа почти не участвовал. Мама-то она была это учительница ликбеза. Она кончила заочно только немецкие курсы. Она долго их там заочно с Калининым связана была. То прекратит, то они опять выпишут, что продолжайте, вы хорошая ученица там все. Ну и она закончила перед войной. Она бы могла уже всяко вот по 7-ой немецкий преподавать в начальной школе-то, ну в средней школе немецкий бы преподавала. Но документов у нее никаких нету. Не знаю, вот ее эти занятия папка целая у меня цела, ее переписка с Калининым это курсов, а какой диплом она получила, я не знаю, не видела, не показывала. Но она говорила, что теперь могу преподавать немецкий в школе. А до этого, я не знаю, по какому праву, она была преподавательница ликбеза, ликвидации безграмотных, вот она раньше это. Вот мы маленькие были, она по вечерам ходила этим... в Швейник, они же шьют, деревенские девочки, вот, а она в Швейнике преподавала. Очень хорошо, арифметику, русский там.

(05.45)ОБ: Ну в общем. Она говорит, девочки Швейника сидят, слушают, слушают, и вдруг начали, я, говорит, вижу, что они меня не слушают. Переглядываются, перешептываются. В чем дело, не пойму. А у нее крестик вылез, у мамы с блузочки. Крестик выскользнул между пуговиц. Ну вот, потом она... а, вот в чем дело. Она убрала, и давай, тут маму прорвало. Мама говорит, меня прорвало,  прямо на религиозную тему о Господе Боге продолжила лекцию. Так они любили маму – все ж верующие были. Никто не донес. Вот этого не донесли, а то бы ей бы было бы крышка.

(06.38)ДМ: А Швейник это артель такая была?

(06.42)ОБ: Нет, очень хорошее большое здание было.

(06.47)ДМ: Кооператив?

(06.49)ОБ: На проспекте Советов, на Екатерининской сейчас улице. Там было большое здание швейные мастерские. Вот она там преподавала им.

(07.01)ДМ: А что она им рассказывала о Господе?

(07.04)ОБ: А чего она там рассказала им, она ж нам не докладывала.

(07.11)ДМ: Она проповедовать любила?

(07.13)ОБ: Очень. И она любила вот именно вот эти... Русский паломник, но у нас его почему-то не было, но отдельные книжечки. Вот матушка Александра Федоровна Платонова печаталась. Она духовной писательницей была. вот, в Русском паломнике она печаталася, вот. в дореволюционной вот если бы вот найти. У нас потом очутился за целый год Русский паломник, тетя Леля забрала и с концами: почитаю. Вот в Руневку увезли и все. Не брала, не брала. Как же не брала? Это наверное от этой Анастасии Николаевны остался, может или от Надежды Захаровны. Так мне жалко. Я так была рада, что этот Русский паломник у меня очутился. Она взяла читать и все с концами. А я говорила Римме, вот Русский паломник взяли и не отдали. А она говорит, да, наверное в туалет...

(08.15)ДМ: Так это статьи Александры Федоровны были?

(08.16)ОБ: Она печатала в Русском паломнике. Там еженедельный, такой тоненький. Но за год были подшивки, за год. Вот, так же большие такие, как Нива, вот такие, видели вы это? Дореволюционные Нива журналы еженедельные? Ну так Русский паломник был. Вокруг света, у нас у дедушки было подшивки годовые: Вокруг света, Природа и люди и Нива. И вот половину отобрали. Потому что вот так откроют, а там Рождество Христово, в Ниве или Вокруг света. Потом там повернут, Пасха там. Вот это неделя Пасхи, неделя Рождества Христова обязательно обложка даже цветная там, вот. ну вот они так это: а – сразу на пол. Вот. Ну и половину перекидали на пол. Там журналов 30 было. Потом остальные мы продали. Один журнал там остался Нива, так мне кошка передрала.

(09.19)ДМ: Это при аресте мамы?

(09.20)ОБ: Да, да. Ни одной духовной книги не оставили. Все отобрали, увезли. Откуда-то это наверное у них это веревки, колючие веревки были с тресцой льняной. Перевязали 7 стоп книг, вынесли. Увезли сразу с мамой. А вот в описи нету, что книги забраны. А вот книги забраны в описи нет, и пианино забрано нет и еще чего-то нету. А пианино денег стоит. Отдавали деньги вот тогда уже миллионы пошли, нам с Модестом 1700000 насчитали, вышневолоцкая казна выплатила. Модест говорит, пусть тебе все деньги. Я говорю, нет, Модя, зачем? Пополам, бери свою половину (неразб).

(10.44)ДМ: А мне нальете?

(10.46)ОБ: Святой водички?

(10.47)ДМ: Да я тоже еще сегодня ничего не ел.

(11.44)ДМ: А вы читаете, когда просфоры...

(11.46)ОБ: Просфоры? Отче наш. Там есть еще для приема просфоры, при приеме просфоры молитва. Мне написала Фима, мы не читали. Ни отец Борис, не знаю, не читали.

(12.00)ДМ: А я помню наизусть.

(12.01)ОБ: Но я не могу выучить. Уже все старое, я только Отче наш.

(12.06)ДМ: Давайте я вам прочитаю. Хотите?

(12.07)ОБ: Давайте.

(12.15)ДМ: Господи, Боже мой, да будет дар Твой святый просфора и святая сия вода во оставление грехов моих, в просвещение ума моего, во исцеление душевных и телесных язв моих, в покорение страстей и немощей моих по беспредельному милосердию Твоему молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех Твоих святых, яко благословен еси во веки веков. Аминь.

(15.21)ДМ: А Мария Николаевна почитала царя?

(15.25)ОБ: Да. почитала.

(15.30)ДМ: Она что-то о нем рассказывала?

(15.33)ОБ: Нет, ничего.

(15.35)ДМ: Но как-то отмечались царские дни?

(15.38)ОБ: Нет, мы ж не знали, когда там они... Когда их убили, мы не знали. Точной даты-то они не говорили же, не оповещали. Расстреляны, не расстреляны. Она говорила, что ходили слухи по Питеру, что расстреляли и... А тут вот говорят по другому, что две шахты мелкие. В одну их сбросили, и часть в другую. И потом их вытаскивали веревками оттуда из шахт. Что боялись, что придут белые их вытащут.

(16.25)ДМ: Она не рассказывала о расстреле Гумилева или митрополита Вениамина.

(16.30)ОБ: Нет, нет. А она Вениамина очень почитала. Она писала все время в помянниках первого митрополита Вениамина, вот. Вот это когда училися наши-то митрополит Григорий-то был, он тоже же был репрессирован, но вот он избежал расстрела. Хороший был владыка. Отец Борис и Модест говорили, хороший митрополит Григорий-то. Тоже он страдал, но вот еще из тех, из старых. Где похоронен он, не знаете?

(17.13)ДМ: Но вот к сожалению, этого не знает никто.

(17.15)ОБ: А?

(17.16)ДМ: К сожалению, этого никто не знает.

(17.18)ОБ: Нет, вот Вениамина-то они сказали, совдепы-то, они сказали, что митрополита Вениамина они в лохмотья одели, обрили его всего и расстреляли.

(17.32)ДМ: А где?

(17.35)ОБ: В общую яму. Кого многих расстреливали. Неизвестно, да. только еще говорила Марья Николавна, что две баржи потопили, где? На Ладоге, что ли? Две баржи потопили. Этих всех банкиров, духовенство, самых богатых людей очень много, две баржи. А сколько в каждой барже находилось.

(18.08)ДМ: А она не говорила о расстрелах на Петропавловской крепости? Что расстреливали там?

(18.15)ОБ: Нет, вот это сейчас раскапывают. Рядом там чего-то хотели чего-то делать... вот, вот, вот, прямо недавно вот, я слышала, это по культуре что ли? По культуре я слышала.

(18.25)ДМ: А она не говорила про такое, да?

(18.26)ОБ: Нет, нет. Она вот говорила, только что... Между прочим, она говорила, что брат старший Ленина был повешен в Лисьем носу. И присутствовал ее отец, вот в орденах... присутствовал на казни.

(18.52)ДМ: А в Лисьем носу почему?

(18.54)ОБ: Ну не знаю.

(18.56)ДМ: Ну понятно.

(18.57)ОБ: Она такие сведения имела. От кого? От своей матери что ли? Что муж присутствовал на повешении брата Ленина.

(19.08)ДМ: То есть он занимался политическими, да?

(19.10)ОБ: А?

(19.11)ДМ: То есть ее муж занимался политическими?

(19.13)ОБ: Да нет. ну он же был это полицмейстер.

(19.16)ДМ: Жандарм.

(19.17)ОБ: Жандарм или как он? Но придумать такое, я не знаю как. А они говорят, где вот его казнили? Этого Александра?

(19.28)ДМ: Ну я не помню сейчас.

(19.30)ОБ: А говорили другое место.

(19.32)ДМ: По-моему в Шлиссельбурге их казнили.

(19.34)ОБ: Да. почему Лисий нос? И он присутствовал? Ну вот он потом после революции скрывался, уже она не жила с ним вместе. Он куда-то уехал и умер там один, писал, что...

(19.50)ДМ: За границей?

(19.52)ОБ: Да нет, здесь где-то. Писал, что, ну уже он в штатском, куда-то все поснимал, и писал, что у него очень болят ноги. Что вены болят, ходить не может. Умер, как, где умер, кем похоронен, мне ничего неизвестно.

(20.08)ДМ: Так он переписывался с Марьей Николаевной?

(20.10)ОБ: Ну с Марьей Николаевниной матерью, с женой со своей. Ну вот, а когда это умер после революции. Кто его похоронил, не знает Марья Николаевна. Вот. Она такая была кокетка. И первый посватался там мужчина, и было обручение отдельное. И вот в обручение она так себя вела, при обручении легкомысленно и все. и потом он после обручения на другой день прислал это кольцо, или потребовал возврата кольца, это его были кольца - в общем, расторгнуть это обручение. Он отказывается на ней жениться. Вот, она получила отказ первого жениха.

(21.01)ДМ: А как это она так себя вела, что...

(21.04)ОБ: Ну вот как в то время? Она модница такая была, вот, вот, вот все кружева, кружева да рюшки.

(21.10)ДМ: Это Марьи Ни...

(21.11)ОБ: Марьи Николавнина мать. А Марья Николавну взяла бабушка с двух лет. Вот зато и говорит: ты легкомысленная и все. Вот. А этот влюбился. Вот будущий, ну. Полицмейстер. Кто он там, я не знаю, полицай. Влюбился так что... а она уже замуж... не нравился он ей. А он тогда стрелялся, что она замуж не идет за него. Но стрелялся так, что не застрелился. Ну вот, стрелялся, и бабушка тогда сказала, ты тот отказал, а этот стреляется из-за тебя, ты его это голову наморочила – идешь замуж и все. Чтобы он совсем застрелился? И грех на душу. В общем, заставила ее выйти замуж за этого мужа. И вот родилась Марья Николавна, и она забрала к себе бабушка с двух лет. Что ты испортишь мне эту, как ты будешь воспитывать. А мальчика она воспитывала. А мальчик бредил морем. Валентин был сын. Бредил морет. И он туда юнгой и попал на пароходе юнгой этим, как он это вот, которые восстание-то там было это?

(22.37)ДМ: Очаков?

(22.38)ОБ: Нет.

(22.41)ОБ:Ну там.

(22.42)ДМ: Потемкин?

(22.43)ОБ: Потемкин. Да, Потемкин и еще второй корабль был, их два корабля. Ну вот, вот они там это восстание было, и, в общем, он списан на берег, как это она говорит, волчий паспорт. Что нельзя плавать ему юноше тоже. Что за волчий паспорт? Как это?

(23.04)ДМ: Ну наверное какая-то была такая...

(23.05)ОБ: Что такое волчий паспорт? Ну в общем, а он же вот любил это море. И вот значит это полицмейстер, и он был на Рождество в Котлах. Мы приехали в Котлы, Марья Николавна приехала и говорит, вот мой брат тут Валентин застрелился в Котлах у полицмейстера был в гостях как-то вот уже. Они вместе, ну вот эти с погонами, кто они там были. Котлы-то оно небольшое... Ну вот, а он там взял оружие у этого, в его кабинет зашел, и его оружием же себя застрелил.

(23.47)ДМ: В каком году это было?

(23.49)ОБ: Ну я не знаю. Марья Николавна-то 1883...82-го вроде года рождения, а он после родился. А он, когда он застрелился, если юношей? Может ему 19 – 20 лет было, запретили на корабле плавать. Ну когда Потемкин вот...

(24.16)ДМ: В 905-ом году.

(24.19)ОБ: В 905-ом? Ну вот, сколько он там протерпел? 905, 90...

(24.26)ДМ: Так это все было до революции?

(24.28)ОБ: Да.

(24.29)ДМ: А-а.

(24.30)ОБ: Да.

(24.31)ДМ: То есть в Котлах была дача?

(24.33)ОБ: В Котлах была не дача. Он просто к полицмейстеру... ну они полицмейстеры, он был в гостях там у этого полицмейстера. Уже в Котлах.

(24.44)ДМ: Понятно.

(24.45)ОБ: А его папа-то тоже этот полицмейстер был где-то там в Минске тогда поначалу-то. Ну я не знаю...

(24.51)ДМ: А фамилия была его Изотов тоже, да?

(24.54)ОБ: Нет, это Изотов она Павла Александровича, она Ивашова.

(24.58)ДМ: А, и полицмейстер был Ивашов тоже?

(25.00)ОБ: Ивашов. Да, да, да. Но не котельский, а вот...

(25.04)ДМ: Его. Понятно. То есть по идее можно найти его по расстрелу вот этого...

(25.12)ОБ: В архивах. Да, Ивашов. А бабушка Анна Ивановна – урожденная Чеснакова. Это вот мама-то Чеснакова. А уже Марья Николаевна – Ивашова. А замужем за Изотова. Я все помню, она мне говорила...

(25.33)ДМ: Мы составим это дерево обязательно, составим это дерево генеалогическое...

(25.39)ОБ: Она говорит, что бабушка энергичная была, а дедушка был такой пассивный, мягкий, безразличный, Чеснаков-то. А бабушка боевая была тоже. Вот она держала гостиницу на этой, на Средней Рогатке.

(25.59)ДМ: Приют для бомжей.

(26.02)ОБ: Нет. нет, ну вот это... нет, не приют. Там были постели, как я понимаю, гостиница, номера.

(26.16)ДМ: А как называлась гостиница?

(26.18)ОБ: Ночевали. Вот, она уже старая стала, вот у нее повар там, 40 лет был со Старой Руссы религиозный. И вот сыновья, сыновья было вот, кроме матери, Анны Ивановны, у нее было два сына. И от солдатчины она сначала одного откупила, потом второго. Но впрок не пошло это. Этот один спился донельзя, так с чайником алкоголя и умер, вот, около кровати. Вот, чертики уже на велосипедиках, бесенята разноцветные катались по его комнате, вот он видел, говорил. А второй стоял там за стойкой тоже, бар там это был, сын. А бабушка откупила их, одного... Но если один сын, не брали в армию, а раз два – значит, в армию. Но она, Марья Николаевна говорила, что одного откупила и второго от армии, заплатила. Ну а тот, когда она, бабушка, открывали мощи  Серафима Саровского в третьем году, значит, царь там это Николай II присутствовал, а писали там все, а он так это скептически к этому отнесся, насмешливо, что какие там консервы открывают

---

(29.25)ОБ: Он не знает? Ну я уже сама логически рассудила, что вот это с Ермаково, вроде там... наверное оттуда. Ну кладбище там наверное есть? Вот как из Кашаровского кладбища выходишь, тут сидишь, ждешь автобус, туда в деревню-то идут от Ермаково деревни. Ну вот наверное он оттуда, что ближе к Кошарову, подковывал коней кошаровских. Ну вот, кузнец. А где кладбище, тут же в Федове нету его могилы. А где там ермаковские, где хоронят. Хоть бы он узнал, папа-то. Спроси.

(30.07)ДМ: Это дедушка какой?

(30.09)ОБ: А?

(30.10)ДМ: О каком дедушке речь? Столько дедушек, что...

(30.18)ОБ: Ну свекровкин отец. Вот моей свекрови отец. Вот говорили монашки, что... мой дедушка был почетный благотворитель Казанского женского монастыря. А у них хозяйство находилось в Кошарове, киновия. Или киновия, как там правильно называется? Ну вот, там это такие млограмотные монашки, вот, крестьян... из крестьянского... ну трудилися там на скотном дворе. Там видно покосы были там, и скот, и кони, и коровки, кто там еще был? Были там овцы, не знаю. Ну вот эта Параскева Яковлевна как раз там трудилась. Эта, которая Лиду воспитывала. Вот, она и говорила позже, когда замуж я вышла, что этот, моей свекрови отец подковывал бесплатно монастырским коням подковки.

(31.27)ДМ: Так это ее дедушка, да?

(31.30)ОБ: А?

(31.31)ДМ: Это ее дедушка?

(31.32)ОБ: Он будет уже свекровкин отец. Это моим детям будут, он прадедушка будет. Потому что свекровка будет бабушка, дедушка на фронте погиб...

(31.47)ДМ: Это будет пра-прадедушка, да?

(31.49)ОБ: Да.

(31.50)ОБ: А моим детям ее отец двоюродный. Вот, так что

(32.14)ОБ: Он вчера меня, знаешь, Оля, на машине свозил даже в церковь...

(32.20)ДМ: Мы вчера поехали по местам, где она жила. я с камеры взял и снял дома, и на фоне домов воспоминания. На Урицкого, 67, около школы Второй...

(32.38)ОБ: Повезли, повезли, и к церкви привезли. Я говорю, ну нет, теперь уже я пойду в храм.

(32.46)О: Теперь я так быстро не уйду.

(32.48)ОБ: Да. Он говорит, вот в этом соборе... Я говорю, в этом, зимнем, зимой молились, а в летнем летом молилися. Летний взорвали, его нету, а зимний вот теперь остался. Мы летом, не знаю, бывает весной очень жарко там даже, ну вот, душно. Но там теперь поставили такие... пальто можно вешать. А то сваливали...

(33.20)ДМ: Ну что, Оля, чайку немножко.

(33.22)О: Да я только из дома, не переживайте.

(33.26)ОБ: Так а сегодня какой день-то?

(33.29)О: Понедельник.

(33.30)ДМ: Понедельник.

(33.31)ОБ: Что-то ты начала ходить не в тот день, в какой обычно.

(33.36)О: Я сейчас просто в отпуске. Поэтому я совершенно свободна.

(33.42)ОБ: В субботу тогда пришла.

(33.44)ДМ: Вы тут недалеко живете, да?

(33.45)О: Нет, я в Зеленогорске живу, в районном.

(40.17)ДМ: А мы сидим, фотографии старые рассматриваем. И я записываю по фотографиям, когда сняты...

(40.25)ОБ: Мучитель мой...

(41.01)ОБ: Тут появился  с Мурманска. Приходит, на пороге, я говорит с Мурманска. Я думала, это от тети Ксени там, а это по их родне. Он из их родни. Древо свое тоже генеалогическое составлять решил. Приехал сюда (неразб), нашел Павла вот ее, ну моим ребятам он двоюродный, ее папа, Павел. А тот ничего не надо, отправил ко мне. Приходит, я говорю, так я-то – жена. Это родня-то там, я-то – жена, я толком не знаю. Ну в общем, он меня тоже домогал, домогал, вот что я знала, все рассказала. Этот отстал, этот теперь привязался, ну. Ну скажи пожалуйста. Что ж это такое?

(41.58)ДМ: А Модест вот недаром оставил, чтоб мы имели, к кому обратиться.

(42.02)ОБ: Вот, так вон потом это, что какие мои дети, где мои дети и все. И Колю... пристал к Коле. Назвонил Коле, что я уже родню собрал 47 человек, вот всех, прошлых, и будущих, и настоящих. Вот, а в ничего. Я вам допытываю, а вам ничего не надо. Вот я допытываю, где могила Федота, и так не добилась ничего. Что я уже сама логически думаю, вот он должен же тут где-то ... жил где-то в Ермакове наверное...

(43.41)ДМ: Нет, линия родовая, я соображаю. Это прадедушка...

(43.46)ОБ: Кто?

(43.47)ДМ: Мне записать для памяти, Ольга, она кто вам?

(43.51)ОБ: Внучатная племянница, если так говорить. Племянника дочка. Дочка племянника по мужниной линии. А племянник будет двоюродный брат моим детям, вот. Это сестра, бабушкой, моего супруга сестра родная - ее бабушка София. Вот. Свекровкина дочка...

(48.27)ОБ: ...такая смешная тетя Леля.

(48.30)ДМ: Это когда вы были?

(48.32)ОБ: Когда она была жива, когда это уже я замужем была. Да, я приезжала. Мы с ней в музей ходили тогда. В какой же мы музей-то ходили с ней? Уже забыла. В музей один раз с ней ходили. А один раз в Никольский собор. И там какой-то приезжий архиерей служил, служба. И потом когда он выходил, в притворе стояли, благословлял. Вот так вот все это руки на благословение, вот, и он так благословлял, благословлял, а мне крестик положил в ладошку. У меня крестик его хранится.

(49.14)ДМ: Какой это год-то был?

(49.17)ОБ: Я замужняя была. Она говорит, ой, какая ты счастливая. Я говорю, а вам чего положил? Ничего не положил. Но благословлял, почему-то, наверное, молодая была, ребята были маленькие. Ой. Один крестик он положил в ладошку, а второй крестик, кто ж мне дал? У меня два крестика хранится, маленькие такие, по-моему, деревянные.

(49.50)ДМ: Деревянные это Иерусалимские обычно кресты.

(49.52)ОБ: Маленький такой деревянный. Я не знаю владыка какой служил. Выходил благословлял.

(50.02)ДМ: А тетя Леля была прихожанкой Никольского собора?

(50.04) ОБ: Ну мы вместе с ней поехали. Не знаю, какого она храма прихожанкой была, но...
(50.12)ДМ: Так она на Фонтанке жила?

(50.13)ОБ: Она на Фонтанке, против Летнего сада. Прямо против Летнего сада у нее окно. Летний сад через Фонтанку. Лида когда... Маша, когда у нее 3 года рядом, в комнате была мужнина сестра, жила рядом. Вот она у мужниной сестры тети Муры жила 3 года, Маше пока дали общежитие, прописана была, работала там в Смольнинской больнице около Смольного, психоневрологический диспансер. Вот там работала, а прописана в общежитии. Но общежитие она туда пошла, и она оттуда и сбежала к тете Муре... Там девчонки парней приводили в кровати. Комната большая, я там ей дала и шторки, и покрывало, и все. она там и покрывало бросила, и шторки. Я говорю, чего ты не ценишь мамино, у кровати там спинки выстроченные – все оставила там. Ну тете Муре не нужно это было, у нее диван там рваный. Но я на диван тоже купила такую покрышку хорошую польскую. Это мебельный такой хороший материал такой, но красивый. Он там тоже остался, у них с тетей Лелей. Потом я приехала, смотрю, у них окно на кухне завешено. Ой, чего-то знакомый рисунок...

(51.46)ДМ: Я забыл, тетя Леля, это чья сестра?

(51.49)ОБ: Она дочка средняя моей опекунши. Вот они тут 7 лет со слепой находились по очереди. Ксеня с мужем полгода, а потом менялася Нина Павловна со своим мужем Евгением Моргины. То Скотниковы, то Моргины, то Скотниковы, то Моргины по полгода тут жили. Вот она поменяла свое пенсионное с Орла на Волочек комнату. Потом она еще жива была бабуся, а она уже комнату с Орла поменяла. Дядя Леша умер тоже у меня в этой комнате. Анастасия Николаевна умерла, в той комнате находился, там умер. (неразб) Ну тут за 100 лет с лишним умирали во всех комнатах. И родители Надежды Захаровны, вот это их спальня была с лежанкой. Тоже тут умирали. И сестры, сестра одна. Вторая-то сестра там племянница где-то на юге сестра... Тут Павла Захаровна была сестра и Александра Захаровна. Вот она надо ж, говорит, ту половину продавать это Павлу, Павлу поминать Павлу. Ну продала ту, я не купила. А потом Эстрину половину ту продала. Тоже она средства, она все на благотворительность тратила. Она... тут повариха у нее тут работала на кухне, обеды воскресные, из церкви приходили вот Лидия Васильевна, Мария Ивановна Михайлова сообщница чтица-уставщица, они все на том свете, работала медсестрой в детской поликлинике, принимала у нас из роддома детишек новорожденных. Придирчивая, девчонки боялися: Ольга, Мария Ивановна сегодня придет принимать, ты там все чистеньки были, да. А то оставит опять, не выпишет, запретит выписывать. Сами спарят за ночь, а Ольга отхаживай ребенка.

(54.05)ДМ: А обеды благотворительные она только церковные устраивала?

(54.08)ОБ: Да, да. Вот церковники... не знаю, кто еще там у нее был. Вот повариха Катя была, у нее дочка была Сима, тут обреталась эта Сима.

(54.19)ДМ: Так это тетя Леля устраивала эти обеды?

(54.22)ОБ: Нет, это хозяйка этого дома устраивала, Надежда Захаровна. Тетя Леля там устраивала... Они это тут все, наоборот пользовались садом. Когда я тут это купила, то здесь яблонь было все в их распоряжении. Я ж тут не жила.

(54.38)ДМ: А вот эта Захарова?

(54.40)ОБ: Надежда Захаровна. Живая, живая. Хирург она врач. Она 2 института кончила. И вот склерозная все сожгла, я документы видела – все сожгла. Для истории оставила бы...

(54.53)ДМ: Так она была прихожанкой собора, она поэтому там устраивала обеды, да?

(54.56)ОБ: Да не там, тут у себя. И батюшку приглашала, и я была девчонкой еще не замужем. Ну когда ту половину продала она, хотя я замужем уже была, как же, в Куженкине наверное была. потому что я близко тут очутилася. Так и этот, который венчал-то нас отец Василий Дюков, тут был у нее приглашен, я помню, один раз, я была. Она там что-то обед, я помню мусс. Они взбивали мусс, взбивали, и банка, когда они открывали этот компот закатанный, с крышки кусочек стекла упал. Вот они искали, искали, не нашли. И вот она предупреждает: вы кушайте осторожно мусс, стеклышко от банки от трехлитровой где-то в муссе. Кому-нибудь чтобы оно... Вот такая она угощала нас. И стеклышко попалось именно мне. Ну вот, да. Я говорю, вот стеклышко.

(56.02)ДМ: Так это Надежда Захаровна была прихожанкой собора, да?

(56.05)ОБ: Ну собора. Она вот вишни тут все соберет, поставит на окно, засыпет сахарным песком. Вот они это все дают сок этот. Сок сладкий она давала в церковь как бы на запивку.

(56.20)ДМ: А фамилия как ее была?

(56.22)ОБ: Дешевая.

(56.23)ДМ: Дешевая?

(56.24)ОБ: Де, де, Дешевая. Вот ее отец строил этот дом для своей семьи. вот это три дочери у них было, и это ихняя спальня с лежанкой там старикам...

(56.40)ДМ: Какого года дом вот этот?

(56.41)ОБ: Этот дом, ему уже больше 100 лет. Что-то немножко уже, 105 может. Не знаю, какого года. Где-то, где-то было записано.

(56.54)ДМ: А скончалась она?

(56.55)ОБ: Она скончалась уже это... Она такая склерозная была это, ничего не понимала, убегала из дома. А это ходила по ночам обсиканная вся, замерзшая. Марья Николаевна пишет, что мне делать? Я сама старая, больная, что я ночью пойду ее искать по Волочку там и все. Люди видели, что она бродила. Я пишу, Марья Николаевна, ну что, мне что ли взять эту. Батя против, что куда ж ты там возьмешь, мы сами не побежим, дети еще разбежалися. Ну я приехала... Я написала Марье Николаевне, что я говорю, неужели она лечила, лечила, Волочек не может ей помочь. Она пошла к Куличкомше, Елена Петровна там жила, сейчас дом продан и другие хозяева, уже и дети умерли и Елена Петровна умерла Куличкомше. Она сказала учительнице младших классов. Ее сын и дочка в церквушку ходили маленькие, бывало, тоже. Она тоже очень религиозная, Елена Петровна, и дети ходили в церковь. Потом-то какой-то безбожный стал этот мальчишка.

(58.01)ДМ: Так ее взяли?

(58.03)ОБ: Она устроила ее в больницу сначала. Она говорит, как же, она меня молодую вылечила, я не умерла, она там какая-то болезнь была, вот. И это как же Куличкомша, она к вам обратилася. Куличкомша меры приняла, в больницу устроила. Потом я летом приехала, платье на ней новое, хорошо, хорошо, хорошенькая, хорошенькая сидит. Ее устроили Ильинская где-то, не где мы были приход Ильинское, а там есть еще какое-то другое Ильинское, там это для престарелых богадельня, для хроников. Говорила, туда она ее...

(58.45)ДМ: Государственная?

(58.46)ОБ: Да, государственная при советской власти.

(58.49)ДМ: И там она умерла?

(58.50)ОБ: И там она умерла. Она все ходила, все выписывала рецепты, ну глупенькая такая уже. Infuzium ozzi у нее самый любимый рецепт был – медвежьи ушки, мочегонное.

(59.06)ДМ: А когда умерла?

(59.08)ОБ: Ну вот, Домовая книга-то у меня, не помню. Она раньше Марьи Николаевны. Еще фотография у меня, кто-то и фотографировал ее в гробу. Тут стояли старушки во дворе вот. В зимнее время она умерла. Вот, а Яков Трофимыч раньше умер. Паралич. Этот летом умер. За забор пошел, она, она и там еще обедами кормила. Вот продала мне дом и все вот Лидия Васильевна, Мария Ивановна еще к ней в эту хатенку ходили обедать в воскресенье после службы. Кто уж ей там готовил, не знаю. Настя-нищая была, у паперти стояла Настя такая нищая. Она приходила здесь белье стирала. Тут вот была такая сделана навес. И там это такая маленькая из кирпича сделана печка, и в ней вмазан был котел. И вот это она там кипятила белье. И моя вот Марья Николаевна уже... тут вот кровать была, Маруся ухаживала за Марьей Николаевной, крестница, эта Троицкая, тоже там пользовались. И я приеду, и я тут стирала на улице летом. Ну вот, и это, ну в Куженкино когда мы жили. А она там вот... а летом мы оторвали забор, а она, значит, Яша, иди обедать, Яша, иди обедать. Пока не прибью, не приду. Потом чего-то затих, уже не колотит и не идет. Пошли, а он валяется. Спарализовало его. Ну вот тут и паника такая. Как-то уж они принесли егою

(01.00.58)ДМ: Яша – это кто такой?

(01.0059)ОБ: Вот муж, муж Надежды Захаровны. Его так распарализовало ужасно. Гортань. Он ни говорить, ни пищу принимать – ничего. Он голодной смертью умер.

(01.01.11)ДМ: Когда это было?

(01.01.15)ОБ: Когда вот она продала мне. Я ж купила, когда Павлик родился. В 56-ом году, вот. сколько она прожила, тогда у меня. В 79-ом деревья все померзли.

(01.01.42)ОБ: Ну они что-то жили там. Ну так она умерла еще тоже после Якова Трофимовича вот она одна и жила склерозная она. Он толстовец был, вот она там выслан был. За что толстовца выслали советская власть? Он не признавал выборы, не ходил на выборы. Ну в общем, его осудили, на выселку отправили в Котлас, вот. нет, не в Котлас, а в этот... в Котласе Марьи Николаевны муж был...

(01.02.18)ДМ: Киров?

(01.02.19)ОБ: Нет... в домовой книге написано.

(01.02.23)ДМ: Надо посмотреть домовую книгу.

(01.02.25)ОБ: Да, да.

(01.02.26)ДМ: Она у вас далеко эта книга домовая?

(01.02.28)ОБ: Здесь она у меня.

(01.02.29)ДМ: Давайте посмотрим ее, потому что там все даты находятся. А мне это необходимо для сценария.

(01.02.31)ОБ: Да, да, да, когда умерли, когда умерли.

(01.02.35)ДМ: Когда умирали, когда там передавали. Это все необходимо отсканировать.

(01.02.40)ОБ: И вот это... Она же туда добровольно, он выслан был как толстовец, муж, она туда добровольно уехала... И вот когда... И там же оказался Платонов, вот. И Софья Харитоновна там повстречала, что Надежда Захаровна Дешевая там добровольно с мужем живет. И вот они уже и Платоновы-то и...